В комнате наступило молчание. Наконец Саенко спросил:
— Что делаем?
Рахманов смотрел в окно. Он теперь не понимал, кто же в действительности звонил из Бараново. Сказал, обращаясь к Саенко:
— Интересно, завтра Меднова еще будет на картошке?
— Ну, гарантий нет. Но вообще-то должна быть.
— Значит, завтра с утра поедешь за ней.
— Завтра? Может, лучше сегодня? Для верности.
— Ни в коем случае. Если ты привезешь ее сегодня вечером, она за ночь сговорится с Лотаревым.
— Понятно.
— Ты должен привезти ее завтра, между двумя и тремя часами дня. Лотарева мы вызовем на два. Так что сговориться они не успеют.
Саенко некоторое время разглядывал стол. Сказал:
— Хорошо, Андрей Викторович. Постараюсь завтра привезти Меднову точно в два тридцать, по часам.
Визит
Шло третье утро после того, как Сашка переехал к Глинскому. Только что проводив Сашку, я работал над найденным дома незавершенным натюрмортом, как вдруг позвонили в дверь. Я отлично знал, что сам я никакого интереса для Вадима Павловича не представляю, и все же, выведя на всякий случай звук магнитофона на полную мощность, подошел к двери и пригнулся к глазку. Мне достаточно описывали Вадима Павловича. Вглядевшись, я понял: похоже, что сейчас за дверью стоит именно он. Стоящий был высоким, с седой прядью, зачесанной на лысину, при этом он выглядел каким-то тертым, затрапезным. На человеке был серый плащ, в правой руке он держал бумажку. Магнитофон ревел во всю мощь, и, стараясь перекричать его, я завопил:
— Кто там?
Человек давно уже видел, что я его разглядываю. Услышав мой крик, сказал спокойно:
— Телеграмма.
Мне показалось, что в его голосе прозвучала особая интонация, нечто среднее между уверенностью и безразличием. Может быть, почтальоны ведут себя именно так, но мне эта интонация не понравилась. Чуть выждав, я спросил:
— Телеграмма кому?
— Лотареву.
Откуда он знает мою фамилию? Узнал у соседей? Или у Веры? Вдруг я понял: меня охватывает страх. Липкий подсасывающий страх за свою жизнь. В том, что это Вадим Павлович, я уже не сомневался.
— Подождите! — крикнул я. — Я ничего не слышу! Сейчас уберу звук!
Вадим Павлович не отреагировал. Собственно, он и не должен реагировать, подумал я, ведь он играет роль почтальона. Вернувшись в комнату, я снял трубку. Вдруг, набирая номер Сашке на работу, почувствовал: мое сердце колотится, как сумасшедшее. Хорошо бы он был на месте. Хорошо бы. Он бы все понял. Все до конца. Если Вадим Павлович узнал, что это я был Игорем Кирилловичем, он запросто может меня сейчас пришить. А что? Наверняка он пришел не один. Им ничего не стоит выломать дверь и прирезать меня, пока Сашка будет раскачиваться со своей милицией.
Наконец трубку сняли, спокойный Сашкин голос сказал:
— Вас слушают.
Я осторожно щелкнул по трубке пальцем. Тут же услышал ответ:
— Серега, все понял. Постарайся подержать его подольше хотя бы минут десять. Не бойся, все будет в порядке. Держись.
В трубке раздались гудки. Выключив магнитофон, я прислушался: на лестничной площадке тихо. Вернувшись к двери, прильнул к глазку.
Вадим Павлович стоял на том же месте. Да, точно: он определил, что я и есть Игорь Кириллович. Продолжая смотреть в глазок, я спросил:
— Товарищ, вам что нужно?
Вадим Павлович приподнял руку с бумажкой:
— Вам телеграмма, распишитесь. У меня нет времени.
Сашка прав, вид у Вадима Павловича самый что ни на есть заурядный. Впрочем плевать я хотел на его вид, я должен его перехитрить, и только.
— Подождите секунду, а не одет. Сейчас оденусь и открою.
— У меня нет времени. Пожалуйста, поскорей. — Вадим Павлович сказал это с абсолютно точной интонацией — именно так говорят почтальоны.
Отойдя к кухне, посмотрел на часы: начало одиннадцатого. Крикнул:
— Подождите, я сейчас!
Подошел к двери, посмотрел в глазок. Никого нет. Попытался заглянуть вбок, забыв, что в смотровой глазок можно смотреть только прямо. Наконец позвал:
— Эй почтальон! Почтальон! Где вы?
На лестничной клетке стояла мертвая тишина. Черт! Неужели я его спугнул? Плохо. Впрочем, Вадим Павлович и те, кто с ним пришел, могли просто-напросто затаиться, рассчитывая ворваться в квартиру, как только я открою дверь. Что ж, пусть ждут, милиция должна вот-вот приехать.
Минут через пять гробовая тишина на площадке сменилась звуками. Сначала я услышал, как едет лифт, потом из галереи донеслись мужские голоса. Приложившись к глазку, я увидел двух людей, вышедших на лестничную площадку, одного в милицейской форме, второго в штатском. Милиционер что-то сказал человеку в штатском, тот кивнул и побежал наверх. Открылась дверь лифта: из нее вышли Сашка и еще один милиционер.
Я открыл дверь.
— Ну как? — спросил Сашка.
— Никак. Если ты о нем, он ушел.
— Плохо. — Сашка чуть отодвинулся, пропустил к двери молодого приземистого лейтенанта.
— Участковый инспектор Шубин, — представился лейтенант. — В отделении мне сказали — у вас тут что-то происходит. Правильно?
— Ну, вроде бы.
— К вам кто-то приходил?
— Да. Якобы почтальон с телеграммой, но он тут же ушел. Вы, может быть, пройдете в квартиру?
Шубин посмотрел на второго милиционера и человека в штатском, который уже спустился. Сказал им:
— Ребята, можете идти. Я справлюсь один.
— Что передать начальству? — спросил человек в штатском.
— Передайте — скоро буду.
Двое уехали, мы втроем прошли в квартиру.
Шубин присел на стул в кухне, положил перед собой папку:
— И как же он ушел?
— Не знаю. Я смотрел только в глазок. Минуты за две до вашего приезда он пропал из поля зрения.
— Понятно. Придется вам написать объяснительную, для начальства. Расскажите коротко, как все происходило.
Я стал рассказывать. Шубин делал вид, что слушает внимательно, но я видел: участковый всеми силами пытается скрыть смертельную скуку. Это для нас с Сашкой появление Вадима Павловича означало серьезную опасность, для Шубина же это был совершенно неоправданный вызов.
Закончив рассказ, я написал объяснительную. Шубин вложил ее в папку:
— Если еще раз случится нечто подобное, сообщите в отделение. Дежурному. Если я что-то узнаю, тоже вам сообщу. До свидания.
После ухода участкового Сашка некоторое время молчал, крутя чайную ложку. Наконец сказал:
— Один раз милиция приехала. Ну а второй? Второй может и не приехать.
Мы еще посидели, не разговаривая.
— Ладно, Серый. — Сашка встал. — Поеду на работу. У тебя дома все есть? Из еды?
— Есть. А что?
— Просто сегодня тебе не нужно никуда выходить. До моего приезда.
— Почему?
— Потому что это опасно.
Я посмотрел Сашке в глаза. Он усмехнулся:
— Серый, может, конечно, он еще и не просек, что ты точно Игорь Кириллович, но лучше подстраховаться. На всякий случай. Понял?
— Понял. Хорошо. Буду тебя ждать. Давай!
— Буду в семь.
Сашка уехал. Я продолжил работу над натюрмортом. Она меня по-прежнему увлекала, но все же чувствовал я себя не очень уютно — меня не покидало чувство настороженности.
Сашка вернулся часов в семь, как и обещал. Спросил, войдя в комнату:
— Ну как, тихо?
— Тихо. А у тебя?
— У меня пока тоже. Честно говоря, я бы поел.
— О чем разговор. У меня есть все для чая с бутербродами.
— Отлично. — Сашка прошел на кухню. Налил в чайник воды, взял спички, поставил чайник на конфорку. Присел на подоконник. И в этот момент в дверь позвонили.
Сашка посмотрел на меня, сказал совсем тихо:
— Спокойно. Проверь, кто это. А потом будем думать.
Я подошел к двери на цыпочках, посмотрел в глазок. За дверью стоял парень примерно моего возраста. Обычный парень, среднего роста, среднего сложения, в куртке и тонком свитере.
Подошел Сашка, тоже изучил парня. Шепнул мне на ухо:
— Узнай, что ему нужно.
— Кто там? Что вам нужно? — громко спросил я и снова склонился к глазку.
— Лотарев Сергей Леонидович здесь живет? — сказал парень, глядя в какую-то бумажку.
— Здесь. Что вам нужно?
Парень тряхнул бумажкой:
— Вам повестка в прокуратуру. Меня просили передать.
— Покажите!
Парень показал бумажку. Внешне она выглядела, как повестка. Я вопросительно посмотрел на Сашку. Он нахмурился:
— Ладно, открой ему дверь, но не впускай.
Я открыл дверь. Парень протянул повестку:
— Вот. На корешке нужно расписаться. — Подождал, пока я распишусь, оторвал корешок, спрятал его в карман. Протянул мне повестку. — Извините, что побеспокоил. До свидания. — Вызвал лифт и через несколько секунд уехал.
В повестке было написано то же, что и в прошлый раз. Что я, Лотарев С.Л., должен в четырнадцать ноль-ноль явиться в Прокуратуру РСФСР к следователю Рахманову. Только число стояло другое — завтрашнее.
