— У вас с него памятный значок на кепке.
— На кепке, которую ты украл! Это уголовное преступление.
— В самом худшем случае мелкое хулиганство, административка. И, как я уже сказал, вы получите ее назад. Обещаю.
— А откуда мне знать, что ты сдержишь слово?
— Потому что, подобно вам, я давал присягу служить этой стране. И эта присяга много для меня значит, как и для вас.
— Ну давай, коли так, — произнес Дэниелс вдруг куда как более спокойным голосом.
— Был ли тот, с кем вы там познакомились, неким Беном Парди, сержантом ВВС?
Ответил Дэниелс не сразу.
— Он тоже мертв?
— Нет, но он пропал. Так это вы с ним там познакомились?
— Что, черт возьми, у вас происходит?
— Я как раз и пытаюсь это выяснить. Вы упоминали при Парди, что объект в Лондоне использовался для работы с химическим и бактериологическим оружием?
— Это строго секретно, черт возьми! Ты говорил, что не будешь спрашивать ни о чем, что заставит меня раскрыть секретную информацию. Ты наглый жирный лжец, вот ты кто!
— Мне известно абсолютно все о программе, которая осуществлялась и там, и еще на множестве объектов по всей стране. Могу перечислить. Пайн-Блафф, арсенал Роки-Маунтин, Форт-Детрик…
— Кэмп-Детрик — так он, по крайней мере, тогда назывался… — Старик примолк. — Смотрю, ты вроде в курсе.
— Именно так. У меня есть допуск к строго секретной информации.
— А какое это имеет отношение хотя бы к чему-то?
— Пока не знаю. Но, похоже, целая куча людей настолько во всем этом заинтересована, чтобы убивать других людей. Итак, в те времена это была вовсе не радарная станция?
— Не совсем.
— Но вы-то работали с радаром и всем прочим. Зачем вас отправили туда, если основным направлением там было оружие массового поражения? Это вроде как не ваша епархия.
Декер услышал тяжелый вздох, после чего Дэниелс произнес:
— Это была якобы радарная станция, так что им там все равно требовались люди, разбирающиеся в подобной технике. Иначе это выглядело бы по-идиотски. И я был одним из этих ребят. Понимаешь — для правдоподобия.
— А вы знали, что там происходит?
— Не знал я ничего. Попал туда, потому как приказали.
— Вы имели какое-то отношение к этой работе там?
— Не особо. Но мы, радарщики, быстро просекли, что там что-то нечисто. В смысле, мы даже не подходили к радарной установке. И сразу дали подписку о неразглашении — это помимо той, что даешь при нашей военной специальности. Подписали все бумаги и все такое. А ведь мы знали, что комми устроили с нами ядерную гонку! И еще знали, что немцы наделали бездну химического оружия во время Второй мировой и что теперь нам приходится играть в догонялки. Это не был такой уж большой секрет. Так что когда мы начали подмечать, как кое-что из этой дряни привозят в Лондон… В общем, навидался я ящиков, помеченных черепом с костями, чтобы понять, что к чему. А потом нас привлекли заниматься кое-чем с тем, что они производили. Сам я это дерьмо не изготавливал. Но видел кое-какие из лабораторий, которые там были устроены внизу.
— В смысле, на самом нижнем уровне здания в виде пирамиды? — уточнил Декер.
— Угу. Нас туда обычно не пускали. В основном мы занимались охраной, поддерживали чистоту на объекте — такого вот все рода. Но со временем нас иногда стали отправлять вниз с различными заданиями. И нам приходилось надевать противогазы, специальные костюмы и все такое прочее.
— А вы видели, как оттуда вывозят готовую продукцию?
— Угу, мы помогали укладывать ее в специальные складские помещения в этих взрывоустойчивых контейнерах. Страшно было до усрачки, могу тебе сказать… У них там все плакатами было улеплено: «Опасно!», «Токсично!», «Не прикасаться!», «Респираторы и защитные очки не снимать!» и все в таком духе. Но даже при этом некоторые ребята заболели. Я хочу сказать, случайно. Они никогда не испытывали эту дрянь на людях, ничего такого. Это же старые добрые Соединенные Штаты Америки. У нас такой херней не занимаются [45].
— Что-нибудь еще?
Дэниелс не ответил.
— Мистер Дэниелс, что-нибудь еще? Это очень важно.
Дэниелс никак не отреагировал, и Декер решил просто дать молчанию повисеть в воздухе. Он хотел, чтобы старик прочувствовал момент, хотел дать ему понять, что происходит нечто судьбоносное и что тот может стать частью этого. Если наконец решится открыться.
В конце концов Дэниелс произнес:
— А потом, где-то в шестидесятых, все это прекратилось. Они прикрыли лавочку, а мы начали использовать объект как радарную станцию. Я стал заниматься тем, чему меня учили. И это было здорово. Мы защищали нашу страну от комми.
— Так что эту «дрянь» оттуда убрали?
— Верно.
— А теперь не могли бы вы поподробней рассказать про свой разговор с Парди — тем самым молодым человеком, с которым вы познакомились на мероприятии?
— Славный был парнишка… Служил в радарном расчете как раз там же, где и я. У него были все необходимые допуски. У нас нашлось много общего. Мы сразу поладили. Даже пару раз выпивали вместе. Я опять ощутил себя молодым.
— А потом что?
— А потом… Ну, я рассказал ему кое-что, чем мы там занимались.
— И
