Затем он вынул из несессера тюбик вазелина и, выдавив немного на пальцы, тщательно смазал края крышки футляра для кистей, чтобы уплотнить стык. Вытерев руки, он взял щипцами нож, положил его в футляр и плотно закрыл крышку. Подержав щипцы над горящим газом, чтобы уничтожить запах, он положил их вместе с футляром в чемоданчик. Отвязал трость, стараясь не прикасаться к наконечнику, и, взяв чемоданчик и саквояж, вышел из гостиницы, держа трость за ее середину.
Найти пустое купе было несложно: пассажиры первого класса редко ездили по утрам. Дождавшись свистка кондуктора, Пембери вошел в купе, захлопнул дверь и положил трость на сиденье, так чтобы ее наконечник высовывался в окно. Доехав до Бейсфорда, он оставил саквояж в камере хранения и вышел в город, по-прежнему держа трость.
Дом Пембери находился к западу от станции на расстоянии около мили, и ровно на полпути к нему располагалось поместье генерала O’Гормана. Он хорошо знал это место. Бывший фермерский дом, к которому вела аллея старых деревьев. Ее отделяли от дороги железные ворота, которые играли чисто декоративную роль, поскольку аллея не имела ограждения и в нее легко можно было зайти с окружавших дом лугов по еле заметной тропинке, пересекавшей аллею. По ней и двинулся Пембери, задерживаясь у каждого забора, чтобы оглядеть окрестности. Наконец он добрался до аллеи и, пройдя между двумя деревьями, остановился и огляделся вокруг.
Некоторое время он стоял, прислушиваясь, но кроме шороха листьев до него не доносился ни единый звук. Здесь явно никого не было. Если Пратт позволил себе отлучиться, значит, генерал сейчас в отъезде.
Пембери стал осматривать деревья, проявляя к ним необычный интерес. Рядом росли вяз и огромный дуб с толстым, покрытым наростами стволом, на высоте семи футов разделявшимся на три массивные ветки, каждая из которых была толщиной с приличное дерево. Самая большая из них простиралась на всю ширину аллеи, прикрывая ее, как навес. Этому старожилу Пембери уделил особое внимание: обойдя его вокруг, он положил под ним саквояж и трость, так чтобы ее наконечник не касался земли, и, цепляясь за наросты, стал карабкаться наверх. Едва он ступил на развилку, как послышался скрип ворот и быстрые шаги. Пембери скатился с дуба и, схватив свои пожитки, спрятался за огромным стволом.
«Только бы не увидели», – мысленно повторял он, прижимаясь к дереву и боязливо выглядывая из-за ствола. Вскоре на аллее появилась движущаяся тень, и Пембери прижался к стволу. Когда человек прошел, он, осторожно высунувшись, посмотрел вслед удаляющейся фигуре. Это был почтальон, знавший его, и Пембери счел за благо не показываться ему на глаза.
Дуб явно не отвечал его требованиям, и Пембери стал высматривать другое дерево. За вязом он заметил старый граб, причудливое дерево, ствол которого раструбом поднимался вверх, переходя в раскидистую крону, тянущую к небу руки-ветви, словно мифическая лесная нимфа.
Это дерево понравилось Пембери с первого взгляда, но он продолжал жаться к дубу, пока почтальон с веселым свистом не прошел обратно, оставив его в одиночестве. Тогда он решительно направился к грабу, крону которого отделяли от земли какие-нибудь шесть футов. Пембери мог легко достать ее рукой, в чем немедленно убедился. Прислонив трость к дереву – на этот раз наконечником вниз, – он вынул из чемоданчика футляр для кистей, откинул крышку и, взяв щипцами нож, пристроил их на ветке. Он уже собирался положить футляр в чемоданчик, но его посетила новая мысль. Понюхав сильно пахнущий футляр, он закрыл крышку и закинул его на дерево, где тот скатился в центральное углубление в стволе. Закрыв чемодан и взяв трость за ручку, Пембери вернулся на тропинку и, пройдя между вязом и дубом, двинулся в обратном направлении.
Его передвижение было не совсем обычным. Он шел крайне медленно, волоча за собой трость и поминутно останавливаясь, чтобы вдавить наконечник в землю. Любой, кто увидел бы Пембери в этот момент, счел, что тот пребывает в мечтательной задумчивости.
Пройдя луг, он не стал возвращаться на главную дорогу, а свернул в узкий переулок, выходящий на Хай-стрит как раз напротив полицейского участка, отличавшегося от окрестных домов лишь фонарем и объявлениями на распахнутой двери. Перейдя улицу, Пембери, все еще волочивший за собой трость, остановился у двери участка и, поставив трость на ступеньку, стал читать объявления. В открытом проеме был виден человек, что-то пишущий за столом. Он сидел спиной к двери, но Пембери все же сумел разглядеть, что у него нет указательного пальца. Значит, это Джек Эллис, бывший охранник Портлендской тюрьмы.
Мужчина повернул голову, и Пембери его тотчас же узнал. Он часто встречал Эллиса на дороге в Торп, деревушку неподалеку от Бейсфорда, причем всегда в одно и то же время. Похоже, он ежедневно наведывается в Торп – вероятно, чтобы получить отчет от тамошнего констебля, – выходя из участка между тремя и четырьмя часами и возвращаясь вскоре после семи. Пембери посмотрел на часы. Было как раз пятнадцать минут четвертого. Он задумчиво побрел прочь, снова держа трость за середину и медленно двигаясь в сторону Торпа, то есть в западном направлении.
Какое-то время Пембери был погружен в раздумья. Внезапно его хмурое лицо прояснилось, и он прибавил шагу. Дойдя до просвета в живой изгороди, он вышел в поле и, двигаясь параллельно дороге, вынул из кармана маленький кошелек из свиной кожи. Оставив там несколько шиллингов, он сунул наконечник трости в отделение, куда обычно кладут банкноты. После чего неторопливо двинулся дальше, осторожно неся трость, на конце которой висел смятый кошелек.
Дойдя до двойного поворота, откуда хорошо просматривалась дорога, Пембери сел у изгороди рядом с узким проходом. Изгородь надежно скрывала от взглядов прохожих – весьма, впрочем, немногочисленных, – не ограничивая обзора ему самому.
Прошло четверть часа, и Пембери забеспокоился. Неужели он ошибся и Эллис ходит в Торп не каждый день, а только иногда? Это, конечно, не катастрофа, но все же довольно досадно. Однако его размышления были прерваны появлением человеческой фигуры, бодро шагающей по дороге. Он тотчас же ее узнал. Это был Эллис. Но навстречу ему тоже кто-то шел. Похоже, это был фермер. Пембери уже приготовился сменить дислокацию, но скоро понял, что фермер пройдет мимо него первым, и стал терпеливо ждать. Фермер прошествовал мимо, а Эллис в этот момент скрылся за поворотом. Пембери просунул в проход трость, стряхнул с нее кошелек и подтолкнул его к середине дороги. Потом отполз от прохода в сторону приближавшегося пешехода и замер. Послышались размеренные шаги ничего не подозревавшего Эллиса, и, когда он прошел, Пембери отвел закрывавшую дорогу ветку и посмотрел вслед удалявшейся фигуре. Увидит ли Эллис кошелек? Он ведь не слишком заметен на земле.
Внезапно шаги затихли. Выглянув на дорогу, Пембери увидел, как полицейский нагнулся, поднял кошелек и, проверив его содержимое, сунул в карман брюк. Пембери с облегчением вздохнул и, когда Эллис исчез за поворотом, поднялся с земли и, потянувшись, быстро зашагал прочь.
Когда он проходил мимо скирд соломы, в голову ему пришла новая идея. Быстро посмотрев по сторонам, он подошел к одной из них, глубоко воткнул в нее трость и, взяв валявшуюся рядом палку, стал заталкивать трость внутрь, пока ее рукоятка полностью не скрылась в соломе. Теперь у него оставался один пустой чемоданчик – все остальные покупки лежали в саквояже, который пребывал в камере хранения. Пембери открыл чемоданчик и втянул носом воздух. Запаха он не почувствовал, но тем не менее решил при первой же возможности избавиться и от этого приобретения.
Когда он вышел на дорогу, мимо проехала повозка, груженная мешками. Задний борт у нее был откинут. Догнав повозку, Пембери незаметно сунул в нее свой чемоданчик и отправился на станцию за саквояжем.
Вернувшись домой, он сразу же прошел в спальню и, позвонив экономке, велел подавать обед. Потом снял с себя одежду, включая рубашку, галстук и носки, и положил все в кофр, где хранились его летние вещи, пересыпанные от моли нафталином. Достав из саквояжа пакетик с марганцовкой, Пембери направился в ванную комнату, где высыпал кристаллы в ванну и пустил воду. Вскоре ванна наполнилась розовым раствором, и Пембери погрузился в него полностью, не забыв намочить волосы. Спустив воду, он ополоснулся чистой водой и, насухо вытершись полотенцем, вернулся в спальню, где оделся во все чистое. Плотно пообедав, он растянулся на диване, чтобы немного отдохнуть. В половине седьмого Пембери был уже на станции и ждал поезда рядом с платформой, куда не попадал свет единственного фонаря. Он видел, как из поезда вышли пассажиры, один из которых зашагал по дороге в Торп. Это был Пратт, с самодовольным и веселым видом торопившийся к месту встречи. Ботинки его торжествующе скрипели на ходу.
Пембери последовал за ним, сохраняя безопасную дистанцию и ориентируясь по звуку его шагов. Убедившись, что Пратт направляется к аллее, Пембери поспешил туда же, но уже через луга.
