– Джимми может проболтаться, – тихо проговорила Лавди.
– Что?!
– Дорогой, горничные могут услышать нас и донести на меня дяде. У Джимми не застоится насплетничать твоему отцу.
– Если этот ублюдок станет совать нос в мои дела, я его в бараний рог скручу! – рявкнул Барт. – Насплетничать отцу! Да я его и на пушечный выстрел к нам не подпущу. Не волнуйся, моя радость! Он боится меня как огня и никогда не посмеет высунуться.
– И все же он может подложить тебе свинью, – обеспокоенно произнесла Лавди.
– Какого черта?
Ей не хватало слов, чтобы объяснить свои смутные догадки, и она молча теребила уголок муслинового фартучка. Но Барт все равно не понял бы свою подружку, даже если бы под рукой у нее оказался полный английский словарь. Он был парень простой и поверить в интриги, замышляемые коварным Джимми, а тем более разгадать их, ему было не под силу. Сдвинув брови, Барт смотрел на Лавди и наконец спросил:
– А ты сама ему ничего не говорила?
И она соврала. Ей было стыдно признаться, что, гордясь своей победой, она имела неосторожность похвастаться Джимми, что скоро выйдет замуж за одного из Пенхаллоу. Кроме того, Барт был крайне невоздержан и взрывался как порох, поэтому Лавди боялась его гнева, который лишал его разума, заставляя совершать поступки, о каких он впоследствии жалел.
– Нет, конечно. Но он такой проныра, за всеми подглядывает. С ним надо быть начеку, милый, а то он обязательно что-нибудь пронюхает.
– Я тебя хочу – и я тебя добьюсь! А на Джимми мне наплевать!
– Заполучи ферму, и мы сразу же поженимся. А по-другому не получится, любовь моя.
Ее ласковый тон смягчил смысл слов. Лавди была страстно влюблена, но обстоятельства жизни вынуждали к осторожности, диктуемой здравым смыслом. Она была умнее и изворотливее Барта, что порой озадачивало его, вызывая невольное уважение.
– Ладно, постараюсь уговорить старика. Но если не получится…
– Придумаем что-нибудь еще, – быстро проговорила она.
Его объятия стали крепче. Взяв Лавди за подбородок, Барт заглянул ей в лицо.
– Мне без разницы! А тебе? Бросишь меня, если папаша откажет? Не сомневаюсь, что вильнешь хвостом!
Она призывно приоткрыла губы, но Барт не поцеловал ее.
– Вот дурачок! Да я люблю тебя больше жизни. И никогда ни на кого не променяю, солнышко.
Он растаял. Но Лавди и сама не знала, насколько правдивы ее слова. Она была полна решимости завладеть Бартом и стать ему хорошей женой, не допуская и мысли о поражении. Ее любовь была отнюдь не слепа, и Лавди видела недостатки своего возлюбленного, хотя и не решалась на критические замечания. Его властный нрав и нежелание подчиняться вряд ли позволят ему найти хорошую работу. Но если Барт получит ферму, станет хозяином, рассуждала она, дела у него пойдут как по маслу – в сельском хозяйстве он кое-что смыслит, работники уважают его, а уж она сумеет направить любимого по нужному пути.
Вернув Барта в хорошее расположение духа, Лавди опять напомнила ему про осторожность – было бы глупо подкатываться к отцу сейчас. Тот разъярен похождениями своего другого чада. Она заставила пообещать, что разговор о ферме он заведет позднее, выбрав один из тех редких моментов, когда Пенхаллоу благодушествует. Смеясь Барт заявил, что Лавди хитрая кошка, и целовал ее, пока она не задохнулась. После чего объявил, что всегда будет слушаться свою мудрую крошку. Если бы он взялся действовать сам, то непременно наломал бы дров, разругался с отцом и остался ни с чем. А окольные пути Лавди сулят гораздо больше успеха.
Наконец она ускользнула, что далось ей с большим трудом. С каждым днем Барт становился все более настойчивым и неуправляемым. Он хотел обладать ею и не желал слушать никаких отговорок. Молодой человек никак не мог понять, почему Лавди так опасается, что их увидят, – мысль, что она боится дяди и тетки, казалась ему нелепой. Как можно бояться дворецкого или повариху?
Но за ее неизменной улыбкой скрывалось беспокойство. Пару раз она ловила на себе пристальные взгляды Рубена и даже выслушала суровую отповедь Сибиллы, которая напрямик заявила ей, что если мистер Барт оставит ее с животом, на помощь пусть не надеется. Лавди скромно потупилась, благоразумно умолчав об обещании Барта жениться. Сибилла и Рубен относились к молодым Пенхаллоу с фамильярностью старых слуг, но мысль породниться с ними привела бы их в шок.
Молодые служанки, в среде которых Барт с легкостью добивался побед, не переставали сплетничать насчет Лавди, но поскольку дело ограничивалось лишь намеками и смешками, а об истинном положении вещей они знали не больше Лэннеров, Лавди относилась к их перешептываниям и подтруниваниям невозмутимо. Слуги ее не любили, считая, что девчонка слишком много о себе воображает, но поскольку будущая миссис Барт Пенхаллоу не собиралась водить с ними дружбу, их мнение ее не интересовало.
Она надеялась, что Пенхаллоу не станет противиться их браку, хотя ее природная проницательность подсказывала обратное. Когда Марту не могли найти, а Джимми был занят чем-то другим, ей приходилось носить ему подносы с едой. Старик бурно приветствовал это, рассыпался в комплиментах, щипал ее за щеку (или другие части тела, которые оказывались в пределах досягаемости) и называл несговорчивой сучкой, когда Лавди отказывалась подарить ему поцелуй. Однако для предполагаемого свекра подобное поведение было по меньшей мере неуместным, и ее оптимизм быстро иссякал, уступая место очередным уловкам, позволяющим с наименьшими потерями достигнуть цели.
Лавди никогда не искала союзников. Ее хозяйка часто изливала ей душу, но ответных излияний не следовало. Когда Фейт, помня слова Вивьен, туманно высказалась в том духе, что Лавди достаточно разумная девушка, чтобы не потерять голову при знаках внимания, которые ей могут оказывать сыновья хозяина, та, не дрогнув, встретила ее встревоженный взгляд и мягко промолвила:
– Вам не следует беспокоиться, мадам!
Этого оказалось достаточно, чтобы развеять подозрения Фейт, и когда Пенхаллоу с ухмылкой заметил, что не успеет она оглянуться, как девчонку придется гнать в шею или он ничего не понимает в своих сыновьях, она искренне ответила, что Лавди не склонна к кокетству и не подпустит к себе его сынков. Пенхаллоу смерил ее презрительным взглядом.
– Да ты просто блаженная, радость моя! Держит у себя вертихвостку и не видит дальше своего носа! Девка аппетитная, себе на уме, так и норовит кого-нибудь заарканить!
– Вы все несправедливы к Лавди! – возразила Фейт. – Ты говоришь про нее гадости только потому, что она моя горничная!
– Не доверяю я этой девице, – вмешалась Клара, сидящая у камина с неизменным вязаньем в руках. – Какая-то она скользкая. Того и гляди заведет интрижку с Бартом или Коном.
Пенхаллоу расхохотался:
– Надеюсь, они не теряли время. Она уже год, как в доме, и будь я проклят, если ребята с ней еще не спутались!
– Зря Фейт забрала ее с кухни. Ей там самое место. Не люблю, когда служанки набираются всяких идей.
На сей раз Пенхаллоу не стал критиковать супругу.
– Господь с тобой, старая дуреха, как девчонки могут чего-то там набраться? Идеи сами возникают в их шальных головах, – насмешливо заметил он.
– В любом случае вас, Клара, это не касается, – отрезала Фейт. – Я имею полное право сама выбирать себе горничную.
Пенхаллоу покосился на нее.
– Кто сказал, что не имеешь? Избавь нас от своих истерик! Клара высказывает свое мнение, и нечего на нее кидаться!
– Я и не думала осуждать тебя, дорогая, – миролюбиво отозвалась та. – Конечно, это не мое дело, но Барт шалопай и не пропускает ни одной девицы.
– Прямо как я в молодости! – довольно расхохотался Пенхаллоу. – Он парень хоть куда, лучший из них всех!
– Когда ты собираешься переписать на него Треллик? – спросила Клара, выполняя обещание, данное любимому племяннику.
– А куда торопиться? Пусть поработает у Рэймонда.
– Мне кажется, Рэймонд этого не хочет, – подала голос Фейт.
– Неужели? – протянул Пенхаллоу, грозно взглянув на жену. – А тебе не кажется, что ты в этом ни черта не смыслишь?
Она вспыхнула, как это всегда бывало, когда муж грубил ей.
– Рэймонд считает, что в доме слишком много людей. И действительно…
– Он пока тут не хозяин! – бросил Пенхаллоу. – Сколько захочу, столько и будет тут жить, и пошли вы все к черту!
– Не заводись по пустякам, Адам! – попыталась успокоить его Клара. – Рэймонд здесь ничего не решает. Он, конечно, упрямый, но сердце у него золотое. А если Фейт принимает на веру каждое слово, брошенное в сердцах, то ей пора быть осмотрительнее. Но все равно, негоже молодому парню болтаться у Рэймонда на побегушках, и на твоем месте я бы отправила его на собственные хлеба. От греха подальше.
– Да пусть себе грешит на здоровье! – весело воскликнул Пенхаллоу. – Отдам ему Треллик, когда время придет. Ничего ему не сделается, если он еще немного поживет дома и поучится у Рэймонда. Надеюсь, тот сможет вбить в его дурную голову что-нибудь полезное. А то там ветер гуляет. Рэймонд, конечно, зануда, но дело свое знает. Этого у него не отнимешь.
