– Клянусь чем хотите, ни словом. Только то, что он мне по телефону сказал: “Хорошо”.
– А потом что было?
– Я сидела у себя дома и носа никуда не высовывала. Много раз звонила Абелардо, только он не отвечал. Потом набралась храбрости и отправилась к нему домой. А соседка сказала, что видела, как он уходил с чемоданом. Через три дня ко мне явилась полиция. Одна моя товарка настучала… Тоже проститутка, хочу сказать, которая знала про все наши фокусы со стариками. Про Абелардо я больше ничего не слыхала, пока через пару месяцев мне не сказали, что его убили в Марбелье. Вот и все.
Я пристально смотрела на нее, даже не скрывая, что изо всех сил стараюсь составить какое-то мнение о ней. Она заметно нервничала, а еще – совсем приуныла. Я глянула ей прямо в глаза.
– Послушайте меня хорошенько, Джульетта. Если вы не сказали сейчас правду, абсолютную и полную правду, эта история будет преследовать вас до конца жизни. Вам никогда не удастся освободиться от нее – слышите? – никогда. Всегда найдется какой-нибудь судья или полицейский, кто-нибудь, кто придет напомнить вам о прошлом.
– Я говорю правду.
– Не верю. Скорее этот итальянец вошел в квартиру и сразу бросился на Сигуана, не глядя, спит тот или нет, так?
– Нет, – возразила Джульетта тихим голосом, и я заметила, как дрожат у нее руки.
– Чего вы боитесь? Почему прячетесь здесь? Тот человек пригрозил разделаться с вами, если вы проговоритесь?
– Нет, – повторила она почти шепотом.
– Вы никогда не освободитесь от этого, Джульетта, никогда. Вам кажется, что вы начали новую жизнь? Ничего подобного, это только мираж, фантазия. А кошмар вернется.
Слезы снова потекли по ее лицу, но она вытерла их неожиданно решительным жестом.
– Я рассказала вам все так, как оно было на самом деле, только одна вещь, возможно, произошла, как говорите вы, но только возможно.
– Итальянец набросился на Сигуана сразу, как только проверил его документы. Тогда он без колебаний достал из кармана свое орудие и бил до тех пор, пока не удостоверился, что тот мертв. Так?
– Возможно.
– А нет ли еще какого-нибудь “возможно”, которое вы хотели бы добавить к своему рассказу?
– Нет.
– Скажите, вы ведь почти не слышали его голоса, откуда же вам известно, что он итальянец?
– Он произнес несколько слов по телефону, а когда я диктовала ему адрес квартиры, он его повторил, я только что вспомнила.
– И вы можете так легко определить итальянский акцент?
– Одна девушка с улицы Раваль, с которой мы вместе там работали, была итальянкой, и этот человек говорил точно так же.
– А вы уверены, что Абелардо Киньонес не назвал вам имени итальянца?
– Уверена.
Было ясно, что больше я из нее ничего не вытяну. Она была напугана. Я допила воду и хотела было встать.
– Меня снова вызовут давать показания? – спросила она с тоской.
– Пока нет.
– Сделайте что только можно, чтобы меня оставили в покое. С первого взгляда видно, что вы хорошая женщина. Подумайте сами, разве справедливо, что все это опять свалится на меня? Очень прошу вас.
– Ответьте мне на последний вопрос: кто, по-вашему, убил Абелардо Киньонеса?
– Не знаю. Он вечно впутывался в тысячи каких-то историй. С этого и жил, таким был и не желал меняться. В Марбелье, видать, он встретился с кем-нибудь из своих дружков, ну, тот и свел с ним счеты.
– А он получал какие-либо угрозы в последнее время? Не слышали?
– Можно подумать, он мне что-то рассказывал! Я для него ничего не значила. Мы вот сейчас к нашей собаке лучше относимся. Я сперва немного погоревала, когда мне сказали, что убили его, а потом рассудила: он ведь сам всю жизнь искал себе такой судьбы.
– А были вы знакомы с кем-нибудь из его дружков?
– Нет, он часто говорил по мобильнику, встречи кому-то назначал… но меня всегда держал на расстоянии. Кроме того, он был ревнивый и не хотел ни с кем меня знакомить.
– Я постараюсь сделать так, чтобы вас больше не беспокоили, Джульетта, обещаю; но и вы должны пообещать мне, что если что вспомните, если вдруг в памяти всплывет имя какое-нибудь или мелочь какая, или догадка вспыхнет – что-то, что вы сегодня забыли…
– Дайте мне ваш номер, я позвоню, правда позвоню.
Я дала ей номер своего телефона, и мы на прощание пожали друг другу руки. Ее рука была холодной, вялой, безжизненной. Потом она улыбнулась мне, и я ответила ей улыбкой. Дойдя до того места, где оставила машину, я обернулась – Джульетта стояла рядом с Хуаном, и он, словно защищая, обнимал ее за плечи. Вокруг них крутилась собака. Мне Джульетта показалась маленькой девочкой, которую отец только что забрал из школы. Я пожалела ее. Есть люди с несчастной и трудной судьбой, подумала я, и не выпадает им за всю их жизнь ни одного солнечного дня.
После этой поездки отдохнуть мне не удалось. Прямо из аэропорта, усталая как черт, я направилась в комиссариат и там сразу же кинулась к кофейному автомату. Когда я уже собиралась сунуть в щель монету и привести машину в действие, появился мой помощник.
– Вы что, решили отравиться? Пошли-ка лучше в “Золотой кувшин”, я вас приглашаю, там и выпьете чего-нибудь, что не так опасно для здоровья.
– Я еще не была дома и даже в кабинет к себе не заглянула.
– Ну и что с того? Здесь у нас, пока вы отсутствовали, все было спокойно. Кроме того, обмениваться информацией в “Золотом кувшине” куда как веселей.
Это он точно заметил. Суматоха, царившая в этом заведении, заказы, которые звонкими голосами выпевали официанты, шум кофейной машины и электрической кофемолки, звон составляемых в стопки тарелок и непосредственное поведение клиентов, расслабившихся и говоривших в полный голос, – все это делало из “Золотого кувшина” если и не самое веселое, то уж точно самое хаотичное место в округе. Но как раз этот хаос и помог мне прийти в себя – даже без кофеина, хотя я все-таки заглотнула двойной эспрессо. Надо, конечно, иметь в виду еще и ту вулканическую энергию, которую излучают бары в нашей стране.
Я рассказала Гарсону свои впечатления от поездки в Ронду и поделилась мнением, что, на мой взгляд, Джульетта Лопес в основном говорила правду – и на суде, и во время беседы со мной.
– Возможно, она утаила какие-то детали, а другие чуть исказила, но очевидно одно: этот итальянец существовал. Наши коллеги, да и сам судья сваляли дурака, не поверив словам девушки.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что я видела, какой ужас вызывает у Джульетты одно только упоминание об итальянце, она сразу впадает в панику.
– Хорошо, допустим, раз он итальянец, значит, из Италии, а что еще?
– Понятия не имею, все очень мутно. Как-то плохо верится, что Киньонес специально искал некоего итальянца, чтобы тот подменил его при ограблении квартиры Сигуана.
– Можно предположить, что у Киньонеса было намечено на тот же день другое важное дело, скажем, преступление, обещавшее более солидный куш, а дата и время совпадали с датой и временем свидания Джульетты и Сигуана. Он побоялся, что старик в следующий раз не пригласит девушку к себе домой, то есть они упустят шанс общипать богатую птичку. А так как роль Джульетты всегда сводилась лишь к тому, чтобы наблюдать за спящим красавцем, пришлось воспользоваться помощью коллеги, который, естественно, получил бы часть добычи. Лучше что-то, чем ничего.
– Итальянского коллеги?
– А что тут такого? Уверяю вас, далеко не все итальянцы, которые прогуливаются по Барселоне, приехали сюда полюбоваться на творения Гауди. Преступный мир тоже затронут глобализацией. И, чтобы убедиться в этом, нет нужды лезть за данными в архив.
– Разумеется, кто же спорит, но тут есть еще одна деталь. В беседе с Джульеттой я сказала, что, возможно, итальянец, едва войдя в квартиру, сразу направился к Сигуану и убил его, и она не стала этого отрицать.
– То есть подтвердила?
– Нет, повторила мое “возможно”, но еще раз говорю: она была страшно напугана.
– Вряд ли этому стоит придавать большое значение: такая реакция вполне объяснима. Поставьте себя на ее место: она живет себе спокойненько – новый дружок, свой домик, делают всякие там кресла, и тут появляетесь вы с радостным известием, что давнее дело вновь открыто. Понятно, на нее нападет страх и она на всякий случай подтверждает все, что показывала пять лет назад. Вот только… И это свидетельствует о том, что она не такая уж дура, она подкидывает вам свое “возможно”, чтобы вы убрались восвояси хоть с какой-нибудь добычей в клюве и оставили ее в покое.
– Нет, не могу с вами согласиться. Девушка не показалась мне до такой степени хитрой, мало того, я даже по-настоящему пожалела ее.
– Все, больше ни слова! Как обычно, вы дали волю тайным порывам своего сердца, вашего нежного и отзывчивого сердца, которое готово сострадать кому угодно, дай только малейший повод. Почему бы вам не основать неправительственную организацию для карманников всего мира – “Преступники без границ” или что-нибудь вроде того? Я думаю, в нее запишется много добровольцев, но вы там будете себя чувствовать как рыба в воде.
