– А почему он оставил на месте преступления дорожный конус? – заинтересовался он. – Уезжая, Барр мог без проблем забросить его на заднее сиденье машины.
Беллантонио ничего не ответил.
– И почему он заплатил за парковку? – спросил Ричер.
– Я эксперт, а не психолог, – сказал Беллантонио.
В этот момент вернулся Эмерсон и встал на пороге, дожидаясь, когда Ричер признает свое поражение. Тот так и сделал, и они пожали друг другу руки, а потом Джек поздравил обоих экспертов с прекрасно проведенным расследованием.
На обратном пути Ричер прошагал один квартал на север и четыре на восток, прошел под автострадой и направился в сторону башни из черного стекла. Было уже начало шестого, и солнце грело ему спину. На площади он увидел, что фонтан продолжает работать и вода в пруду поднялась на дюйм выше. Он вошел в офис Эн-би-си и поднялся на лифте. В этот раз Энн Янни ему не встретилась – видимо, готовилась к шестичасовым новостям.
Хелен Родин трудилась за своим видавшим виды столом.
– Посмотрите на меня, – сказал Ричер.
Она подняла глаза.
– Выбирайте определение для характеристики дела Барра: железное, надежное, неоспоримое, беспроигрышное.
Она молчала.
– Вы видите сомнение в моих глазах? – спросил он.
– Нет, не вижу, – ответила она.
– Тогда займитесь поисками психиатра для Джеймса Барра. Если вы действительно этого хотите.
– Он имеет право на то, чтобы его интересы кто-то представлял, Ричер.
– Барр не сдержал свое слово.
– Мы не можем его линчевать.
Ричер помолчал, затем кивнул.
– Психиатру следует подумать о парковочном счетчике. Понимаете, кто станет оплачивать десятиминутную стоянку, даже если не собираешься стрелять в людей? Это кажется мне ненормальным. А если таковы и остальные действия Барра? Может быть, он уже тогда был не в себе. Ну, знаете, не понимал, что делает.
Хелен Родин что-то записала у себя в блокноте.
– Я обязательно скажу об этом врачу.
– Хотите вместе пообедать?
– Мы с вами на противоположных сторонах баррикады.
– Мы же ели вместе ланч.
– Только потому, что мне от вас нужно было кое-что узнать.
– Мы все равно можем вести себя как цивилизованные люди.
Она покачала головой.
– Я обедаю с отцом.
– Прокурор тоже на противоположной стороне баррикады.
– Но он мой отец.
Ричер ничего на это не сказал.
– Копы нормально себя вели? – спросила она.
– Достаточно вежливо, – кивнув, ответил Ричер.
– Вряд ли они были очень рады вас видеть. Они не понимают, зачем вы здесь.
– Им не о чем беспокоиться. Для них это дело – верняк.
– Ага, пока кукушка не прокукует.
– Она кукует с пяти часов пятницы. И очень громко.
– Предлагаю после обеда выпить, – сказала она. – Если мне удастся вовремя сбежать. К северу отсюда есть спортивный бар. В понедельник вечером, думаю, другого открытого заведения вы не найдете. Я загляну туда проверить, там ли вы. Но ничего не обещаю.
– Я тоже, – ответил Ричер. – Наверное, отправлюсь в больницу, чтобы отключить систему жизнеобеспечения Джеймса Барра.
Он спустился вниз на лифте и увидел, что в вестибюле его ждет Розмари Барр. Ричер решил, что она вернулась из больницы и позвонила Хелен Родин, а та сказала, что он едет вниз. Поэтому Розмари осталась ждать и теперь нервно ходила между выходом из лифта и наружной дверью.
– Мы можем поговорить? – спросила она.
– На улице, – ответил Ричер.
Он провел ее в дверь и через площадь к южному краю пруда, который продолжал наполняться водой, но очень медленно. Фонтан журчал и бурлил. Ричер сел на то же место, где сидел раньше, так что поминальные свечи и цветы оказались около его ног. Розмари Барр стояла лицом к нему, очень близко, и смотрела ему в глаза, не обращая внимания на свечи, цветы и фотографии.
– Вы должны отнестись к делу Джеймса непредвзято, – начала она.
– Неужели? – спросил он.
– Джеймс хотел, чтобы вас нашли, значит, он не может быть виновен.
– Довольно странное суждение.
– Это логическое суждение, – возразила она.
– Я только что видел улики, – сообщил ей Ричер. – Их больше чем достаточно.
– Я не стану спорить о том, что случилось четырнадцать лет назад.
– Вам и нечего сказать.
– На этот раз брат невиновен, – продолжала Розмари. – Мне понятны ваши чувства. Вы думаете, что он вас предал.
– Да, предал.
– А если все не так? Предположим, что он выполнил ваше условие, а то, что сейчас происходит, – ошибка? Как бы вы чувствовали себя на месте Джеймса? Если вы готовы сейчас выступить против него, то почему бы вам в случае ошибки следствия не встать на его защиту?
– Все это гипотетические рассуждения.
– Ничего подобного. Если окажется, что детективы и вы ошиблись и он не стрелял, стали бы вы с такой же энергией его защищать?
– Если бы оказалось, что я ошибся, ему не понадобилась бы моя помощь.
– Вы стали бы его защищать?
– Да, – сказал Ричер, потому что дать такое обещание ничего не стоило.
– Значит, ваш ум должен быть открытым.
– Почему вы от него переехали?
Она помолчала немного.
– Он постоянно злился. Жить с ним было непросто.
– На что злился?
– На все.
– А может быть, вам самой следует подумать о непредвзятом взгляде?
– Я могла бы придумать какую-нибудь другую причину переезда, но не стала этого делать. Я сказала правду. Мне нечего скрывать. Я хочу, чтобы вы мне доверяли. Он несчастный человек, возможно, не совсем психически здоровый. Но он не делал этого.
Ричер ничего не сказал.
– Вы будете держать свой ум открытым?
Ричер лишь молча пожал плечами и зашагал прочь.
Джек не пошел в больницу и не стал отсоединять систему жизнеобеспечения Джеймса Барра. Вместо этого он принял душ в своем номере в «Метрополь паласе» и отправился в спортивный бар. Пройдя шесть кварталов к северу от башни из черного стекла, Ричер снова оказался в переходе под автострадой и вышел на окраину. Он уже наблюдал границу «облагораживающего строительства» в южной части города, а теперь увидел ее и на севере. Спортивный бар находился немного дальше этой границы, в простом прямоугольном здании, которое изначально можно было использовать для чего угодно – под продуктовый магазин, салон по продаже машин или зал для игры в пул. У дома была плоская крыша и глухие окна, а стены поросли мхом в тех местах, куда брызгала дождевая вода из забитых водостоков.
Внутри здания вид был получше, все было таким же, как в прочих спортивных барах, где довелось побывать Ричеру. Одна комната с высоким потолком и черными кондиционерами на потолке. Три дюжины телевизионных экранов на стенах и свисающих с потолка. Повсюду обычные принадлежности любого такого бара: форма спортсменов с автографами в рамках под стеклом, футбольные шлемы на полках, хоккейные клюшки, баскетбольные и бейсбольные мячи, старые программки. Обслуживали посетителей девушки в форме болельщиц, за стойкой бара стояли мужчины в полосатой судейской форме.
По всем телевизорам показывали футбольный матч. Ричер решил, что иначе и быть не могло в понедельник вечером. Некоторые экраны были самыми обычными, другие – плазменными, имелись и кинопроекторы. Один и тот же эпизод возникал на телеэкранах дюжины раз: в слегка изменившемся цвете, под иным углом, крупно или мелко, ярко или едва различимо. Внутри бара было много народа, но Ричеру удалось занять столик, за которым никто не сидел, – в углу, как он любил. К нему тут же подбежала официантка, и он заказал пиво и чизбургер. В меню не смотрел: пиво и чизбургеры в спортивных барах есть всегда.
Ричер ел, пил и наблюдал за игрой. Шло время, посетителей становилось все больше, и шумели они все громче. Никто не садился за его столик. Видимо, из-за впечатления, которое он производил на окружающих. Ричер тихо сидел в одиночестве, излучая сигнал: держитесь от меня подальше.
Все же один человек пренебрег этим предупреждением и подошел к столику. Частично Джек был сам виноват. Он отвернулся от экрана и увидел девушку, которая топталась неподалеку. Она держала в руках бутылку пива и тарелку с тако[11].
На нее стоило посмотреть. Роскошная фигура, напоминающая песочные часы, только намного лучше. Вьющиеся рыжие волосы, красная льняная блузка, расстегнутая у шеи и завязанная на животе узлом. Плотно облегающие брючки, похожие на полотняные, но на самом деле наверняка из спандекса. На ногах – блестящие сапожки из кожи ящерицы.
Откройте энциклопедию на словах «деревенская девушка», и вы увидите фотографию этой незнакомки. Она показалась Ричеру слишком молодой, чтобы пить пиво. Но период полового созревания девицы был явно позади. Пуговички на ее блузке очень соблазнительно натянулись, а под спандексом не проступали очертания трусиков. Ричер пристально посмотрел на нее, и она приняла его взгляд за приглашение.
