Джек взглянул на часы. Без пяти восемь. Он соскользнул с гладкой гранитной плиты и пошел в вестибюль башни.
Григор Лински перестал изображать гуляющего по площади пенсионера и набрал номер на своем телефоне.
– Этот человек здесь, – сказал он. – Только что вошел в башню.
– Он тебя видел? – спросил Зэк.
– Да, уверен, что видел.
– Больше видеть не должен. Держись в тени.
Ричер застал Хелен Родин за ее столом. Выглядела она так, будто пришла в офис уже давно и успела поработать. Она была в том же черном костюме, только в другой блузке, небесно-голубой, под цвет глаз. Волосы Хелен завязала в хвост. Стол был завален книгами по юриспруденции, одни лежали обложками вверх, другие – вниз. Но все были открыты. Она успела исписать восемь страниц в желтом блокноте с линованной бумагой. Ссылки, заметки по делам, решения, прецеденты.
– Джеймс Барр пришел в сознание, – сказала Родин. – Розмари звонила в пять утра.
– Он разговаривает?
– Только с врачами, которые больше никого к нему пока не пускают. Даже Розмари.
– А как насчет копов?
– Копы ждут. Но я должна оказаться там первой. Не могу допустить, чтобы Барр разговаривал с ними без адвоката.
– Что он говорит врачам?
– Он не знает, почему там оказался. Ничего не помнит про пятницу. Врачи говорят, что этого следовало ожидать. При травмах головы амнезия вполне предсказуема, и нередко она распространяется на период в несколько дней и даже недель до травмы.
– И что это означает для вас?
– Возможно, он только изображает амнезию. Установить это довольно трудно. Теперь мне придется искать специалиста, который способен высказать свое мнение и по данному вопросу. В случае действительной потери памяти ситуация и вовсе становится малопонятной. Если сейчас Барр в здравом уме и раньше был в здравом уме, но из его памяти выпала неделя, то как тогда можно говорить о справедливом суде? Барр не сможет участвовать в процедуре собственной защиты, поскольку не поймет, о чем все вокруг говорят. А виноват в его нынешнем состоянии штат. Ведь Джеймс Барр пострадал в их тюрьме. Как же они могут после этого судить его?
– А как отнесется к этому ваш отец?
– Вне всякого сомнения, он будет сражаться изо всех сил. Ни один прокурор не допустит, чтобы амнезия повлияла на решение суда и все испортила. Иначе этой лазейкой начнут активно пользоваться и другие. Все захотят, чтобы их хорошенько избили в тюрьме, пока они дожидаются суда, и никто ничего не будет помнить.
– Такое наверняка случалось и раньше.
– Случалось, – согласилась Хелен.
– И что говорится об этом в книгах по юриспруденции?
– Как видите, я занимаюсь их изучением. «Даски против Соединенных Штатов», «Уилсон против Соединенных Штатов».
– И что?
– Здесь куча самых разных «если» и «но».
Ричер ничего не спросил, и Хелен взглянула на него.
– Процесс выходит из-под контроля, – сказала она. – Теперь будет суд касательно суда. Это уже настолько серьезно, что пора подключать Верховный суд. Но моя компетенция так далеко не распространяется. И мне все это совсем не нужно. Я не хочу прославиться в качестве адвоката, который помогает преступникам уйти от ответственности на основании каких-то дурацких технических лазеек в законе. Не допущу, чтобы на меня сейчас навесили такой ярлык.
– Так объявите его виновным, и пусть все летит к чертям.
– Когда вы мне позвонили ночью, я думала, вы войдете ко мне в офис сегодня утром и скажете, что он не виновен.
– Размечтались, – фыркнул Ричер.
Хелен отвернулась.
– Но… – начал Ричер.
Она повернулась к нему.
– Есть «но»?
– К сожалению, есть, – кивнул он.
– И в чем же дело?
– Барр не до такой степени виновен, как я думал.
– В каком смысле?
– Возьмите свою машину, и я вам покажу.
Они вместе спустились на лифте в подземный гараж, обслуживающий только тех, кто работает в башне. Ричер увидел здесь грузовички Эн-би-си, обычные машины, пикапы и спортивные автомобили самых разных марок и характеристик. И новенький «мустанг» с карточкой Эн-би-си на ветровом стекле. Наверное, он принадлежал Энн Янни. Самое подходящее для нее. Энн наверняка ездит с открытым верхом в выходные дни и с опущенным в рабочие, чтобы ветер не растрепал ее прическу и она прилично смотрелась перед телекамерами. Или она активно пользуется лаком для волос.
У Хелен Родин оказалась такая неприметная темно-зеленая машина, седан, что Ричер даже не понял, какой она марки. Может, «сатурн». Машина студента последнего курса, на которой он ездит, пока не начнет получать зарплату и не сможет оплатить кредит. Ричер знал про кредиты все. Во время бейсбольных матчей по телевизору без конца показывают рекламу. В середине каждого иннинга[12] и во время перерывов.
– Куда мы едем? – спросила Хелен.
– На юг, – ответил Джек.
Он отодвинул свое сиденье так далеко назад, что у него за спиной что-то громко затрещало. Хелен же сидела близко к рулю, хотя и не была миниатюрной женщиной. В конце концов получилось, что он смотрел на нее сзади.
– Что вам известно? – поинтересовалась она.
– Дело не в том, что известно мне, – сказал Ричер, – дело в том, что знает Джеймс Барр.
– Про что?
– Про меня.
Автомобиль Хелен Родин выехал из гаража и покатил на юг по улице, которая шла параллельно Первой. В восемь утра движение здесь было уже довольно оживленным. Машины мчались в сторону центра города так же стремительно, как к концу дня – в направлении спальных районов и пригородов.
– А что Джеймс Барр знает про вас? – спросила Хелен.
– Что-то заставившее его захотеть, чтобы я сюда приехал, – ответил он.
– Он должен вас ненавидеть.
– Уверен, что он меня ненавидит. Однако все равно захотел, чтобы я приехал.
Они медленно ехали на юг, в сторону реки.
– Мы с ним не встречались до тех событий в Эль-Кувейте, – сказал Ричер. – Ни разу не виделись и после них. Все наше знакомство длилось три недели больше четырнадцати лет назад.
– Барр знает вас как следователя, раскрывшего очень сложное дело.
– Да, дело, которое, по его мнению, раскрыть было невозможно. Он наблюдал, как я вел расследование, знал каждый мой шаг. По его мнению, я – гений дедукции.
– И поэтому попросил вас найти?
Ричер кивнул.
– Прошлой ночью я попытался показать, что хоть отчасти достоин столь высокой оценки.
Они переехали реку по длинному железному мосту, солнце осталось слева, а пристань – справа. Мимо нее спокойно катила свои серые воды широкая река.
– Теперь сверните на запад, – сказал Ричер.
Хелен повернула направо и вырулила на двухполосную дорогу. Рядом, на берегу реки, стояли лавки, где рыбакам продавали снасти и наживку, и ларьки, торговавшие пивом, жареным мясом и колотым льдом.
– Но ведь он знает, что нынешнее дело о стрельбе у гаража уже раскрыто, – сказала Хелен.
– Оно раскрыто только наполовину, – проговорил Ричер. – Вот что он знает.
– Наполовину?
– Эмерсон не все в нем понял и не все факты сообщил суду, – сказал он. – Барр хотел, чтобы следствие продолжил другой человек. Но первый адвокат оказался ленив и не придал серьезного значения его очень важным словам. Поэтому Джеймс так взволновался.
– А много чего не понял Эмерсон?
– Думаю, да.
– В таком случае почему он не сообщил все факты, какими бы они ни были?
– Не мог. К тому же никто ему не поверил бы.
– Что же, черт подери, все-таки произошло?
Впереди, как и знал Ричер, начиналась шоссейная развязка.
– Я вам покажу, куда ехать дальше, – сказал он. – По автостраде – на север.
Хелен выбралась на пандус и покатила дальше вместе с другими машинами. Их поток состоял из самых разных автомобилей: огромных грузовиков и фургонов, пикапов и легковых машин. Вдалеке, на востоке, виднелась пристань. Центр города был впереди, справа. Автострада полого вздымалась на своих длинных ногах-опорах. Их машина мчалась вперед, а мимо, справа и слева, проносились крыши домов.
– Приготовьтесь съехать на шоссе, которое проходит за библиотекой, – сказал Ричер.
Это был правый съезд, перед ним стоял дорожный знак. Линия, отделяющая правую полосу от главной, превратилась в сплошную, а затем сделалась совсем узкой. Большинство машин осталось слева. Съезд, по которому они ехали, плавно поворачивал направо. Потом полоса расширилась, ее тут и там пересекали яркие заштрихованные линии, а впереди стояли желтые цилиндры. Они миновали их и оказались на дороге, проходившей позади библиотеки. Ричер повернулся, чтобы посмотреть в заднее окно. За ними никого не было.
– Теперь медленнее, – сказал он.
Через двести ярдов дорога сворачивала за библиотеку и башню из черного стекла. Дорога оказалась достаточно широкой для двух полос, но угол поворота был таким, что проскочить его на большей скорости, не подвергаясь опасности, две машины не могли. Инженеры, проектировавшие автостраду, нашли более удобную траекторию. Они оставили на повороте одну полосу, шире обычной, на случай непредвиденных обстоятельств. Полоса начиналась слева, резко сворачивала направо и далее поворачивала довольно плавно.
