Ознакомительная версия.
– Тогда постарайтесь.
– Ладно, задам еще более прямой вопрос. Вы когда-нибудь имели дело со скотом?
Бронсон пристально посмотрел на Вульфа и коротко рассмеялся:
– Бог мой, неужели мне придется взять назад свои слова о том, что вы не дурак? Намереваетесь впутать меня в убийство?
– Вы когда-нибудь имели дело со скотом?
– Никогда не имел к скоту ни малейшего отношения. Откуда берутся мясо и молоко, знаю только из книг.
– Где дубинка, которая была у вас вчера вечером, когда вы шли с Клайдом Осгудом на ферму к Пратту?
– Дубинка?
– Да. Дубинка, обломок молодого деревца.
– Ну… я не помню… Ах да. Вспомнил, конечно. Она была у сарая, мимо которого мы проходили, и я просто…
– Где она?
– Вы хотите сказать, где она сейчас? В конце концов…
– Где вы ее оставили?
– Ну… я не… Ах! Конечно. Когда мы дошли до ограды, Клайд пошел дальше, а я повернул назад. Он прихватил дубинку с собой.
– Зачем?
Бронсон пожал плечами. Он снова взял себя в руки.
– Просто так, наверное. Вот вы ходите с тяжелой тростью. Зачем?
– Не затем, чтобы бить себя до потери сознания. Клайд сам попросил дубинку? Вы ему ее предложили?
– Не помню. Это произошло мимоходом. А что, разве его ударили этой дубинкой? Я думал, его убили киркой, согласно вашей…
– Вы собирались помогать мне, сударь, а не болтать чушь. Мне нужна правда об этой дубинке.
– Вы ее услышали.
– Ерунда. Вы явно пришли в замешательство, когда я спросил о дубинке. – Вульф погрозил ему пальцем. – Берегитесь, если не хотите сделать меня своим врагом. Сейчас вам выпала самая благоприятная возможность рассказать правду – здесь, в сравнительно дружеском частном разговоре. Вы сами отнесли дубинку на ферму к Пратту?
– Нет. Я не ходил туда.
– Вы настаиваете на этом?
– Да.
– Я снова предупреждаю вас: берегитесь. Но если мы предположим на мгновение, что это правда, ответьте мне: зачем Клайд отправился к Пратту? Что он собирался там делать?
– Не знаю.
– Что он говорил о своих намерениях?
– Ничего.
Вульф закрыл глаза. Я заметил, что его указательный палец выводит кружки́ на ручке кресла, и понял, что от ярости он не способен произнести ни слова.
– Я могу… – прервал паузу Бронсон.
– Молчите! – Веки Вульфа вздрогнули, и он открыл глаза. – Вы делаете ошибку. Очень серьезную ошибку. Послушайте меня. Вы требовали немедленного возврата денег. Будучи не в силах собрать нужную сумму в Нью-Йорке, Клайд приехал просить денег у отца. Вы так спешили или же настолько не доверяли ему – или то и другое сразу, – что поехали вместе с ним. Вы не хотели отпускать его от себя. Осгуд-старший отказался дать сыну денег, поскольку Клайд не хотел говорить, зачем они ему. Вы были готовы рассказать отцу всё и получить свой долг у него. Тогда Клайд в отчаянии заключил пари. Даже в случае выигрыша он не сумел бы с вами рассчитаться до конца недели. А какие гарантии успеха мог предоставить? Только одно заставило бы вас ждать – убедительное объяснение того, как он собирается выиграть пари. И вы получили объяснение. Не пытайтесь этого отрицать. Я не такой простак. Вот и расскажите мне об этом.
Бронсон помотал головой:
– Я могу сказать только, что вы ошибаетесь. Он не говорил…
– Чушь! Я не ошибаюсь. Я знаю, когда я прав. Берегитесь, молодой человек!
– Я не могу рассказать о том, чего не знаю.
– Говорил ли вам Клайд Осгуд, как он думает выиграть пари?
– Нет.
– Или что он намеревается делать на ферме Пратта? С кем хотел там встретиться?
– Нет.
– Не делал ли он каких-нибудь замечаний или намеков, которые позволили бы вам догадаться об этом?
– Нет.
– Вы допускаете очень большой промах.
– Нет. Может быть, это поссорит меня с вами, но я ничего не могу поделать. Бога ради…
– Молчите! Вы все-таки оказались дураком. – Вульф повернулся ко мне и приказал: – Арчи, забери у него расписку.
Он мог бы предупреждать меня хотя бы взглядом, прежде чем отдавать подобные распоряжения. Но, когда я жалуюсь ему на это, он отвечает, что у меня прекрасная реакция и при моей находчивости никаких предупреждений не требуется. В ответ я обычно говорю, что мне нужна не лесть, а простое уважение.
В данном случае это, однако, не играло роли. Бронсон был приблизительно моего роста, но в его силе я сомневался. Я протянул руку:
– Прошу!
Он покачал головой и не спеша поднялся, отпихнув стул ногой и не спуская с меня глаз.
– Это глупо, – сказал он. – Чертовски глупо. Не берите меня на пушку.
– Вам нужна расписка, мистер Вульф? – спросил я, не поворачивая головы.
– Да.
– Отлично… Что ж, приятель, мне придется взять ее.
– Нет, – улыбнулся он. – Драться я не стану, хотя я не трус. Просто закричу. Появится Осгуд и наверняка захочет узнать, из-за чего загорелся весь сыр-бор.
– Закричите?
– Закричу.
– Посмотрим. Если вы закричите, я сделаю из вас отбивную. Предупреждаю: только раскроете рот – и я не остановлюсь до тех пор, пока не приедет карета скорой помощи. А когда Осгуд прочтет расписку, он попросит меня начать все сначала, да еще заплатит за это. Стойте спокойно.
Я протянул руку, и, черт побери, он попытался ударить меня коленом. Я мгновенно уклонился. Портить ему физиономию не было необходимости, но проучить стоило, и я хорошим хуком уложил его на пол.
Когда Бронсон начал открывать глаза, я нагнулся над ним.
– Не двигаться, – предупредил я. – Я не знаю, в каком кармане расписка. Отдайте ее по-хорошему.
Он потянулся к нагрудному карману, но я сунул туда руку раньше и вытащил кожаный бумажник с платиновой, а может, оловянной монограммой. Он попытался выхватить его. Я оттолкнул его руку, велел ему подняться и сесть, а сам отошел на шаг, дабы изучить свой трофей.
– Ого! – присвистнул я. – Сколько тут денег! Тысячи две, а то и больше. Можешь не дергаться, я у мерзавцев не ворую. Но я не вижу… Ага, вот. Потайной карманчик.
Я развернул бумагу, пробежал ее глазами и передал Вульфу.
– Остальное возвратить?
Он кивнул, читая расписку. Я протянул бумажник Бронсону, который уже поднялся на ноги. Он выглядел слегка потрепанным, но спокойно встретил мой взгляд. Я вынужден был признать, что Бронсон не слабого десятка. Обычно тому, кто только что сбил тебя с ног, в глаза не смотрят.
– Спрячь, Арчи, – сказал Вульф и протянул мне расписку.
Я достал коричневый с золотым тиснением футляр, который Вульф подарил мне на день рождения, и спрятал туда сложенную бумажку.
– Мистер Бронсон, – начал Вульф, – я намеревался задать вам и другие вопросы. В частности, осведомиться о причине, которая подвигла вас совершить поход на ферму Пратта сегодня утром. Но это бесполезно. Начинаю подозревать, что вы готовитесь совершить еще одну, более тяжкую ошибку. Что касается расписки, которую взял у вас мистер Гудвин, то я гарантирую: через десять дней вы получите назад либо ее, либо ваши деньги. Не пытайтесь хитрить. Я уже достаточно зол на вас. Спокойной ночи.
– Я повторяю… Я же говорил…
– Я не желаю вас слушать. Вы глупец. Спокойной ночи.
Бронсон вышел.
Вульф глубоко вздохнул. Я налил себе стакан молока и принялся пить, когда заметил, что Вульф присматривается ко мне. Через минуту он пробормотал:
– Арчи, где ты взял молоко?
– В холодильнике.
– На кухне?
– Да. Там пять или шесть бутылок. Принести?
– Мог бы сделать это сразу и сэкономить время. – Он залез в карман, вытащил горсть пробок от пивных бутылок, пересчитал их, нахмурился и сказал: – Принеси две.
На следующее утро, в десять часов, мы погрузились в осгудовский седан и поехали в Кроуфилд. За исключением Ниро Вульфа, все выглядели измотанными. О себе ничего сказать не могу, но Осгуд хмурился и огрызался. Бронсон надел тот же франтовской костюм, что и в понедельник. Челюсть у него распухла, он был угрюм и молчалив. Нэнси сидела за рулем бледная, с заплаканными глазами и машину вела рывками. Ей уже пришлось съездить в Кроуфилд, на вокзал, за двумя приехавшими родственниками. Похороны были назначены на четверг, и большинство родных намеревались приехать лишь завтра. Видимо, Вульф не спешил успокоить восхитившую его девушку, поскольку не велел мне сообщать ей о том, что расписка брата находится у нас.
За время поездки никто не проронил ни слова, за исключением Осгуда и Нэнси, которые договорились встретиться позднее днем, по завершении всех дел. Сначала мы высадили Осгуда на главной улице перед заведением с пальмовыми и папоротниковыми ветками в витрине и маленькой вывеской «Похоронные принадлежности». Затем Нэнси остановилась у гостиницы. Бронсон покинул нас в атмосфере гнетущего молчания и всеобщего недружелюбия, которые всегда осложняют жизнь мошенника.
«Теперь в гараж Томпсона?» – тихо спросила Нэнси и через три минуты высадила меня у гаража, а сама повезла Вульфа на ярмарку. Счет составил шестьдесят шесть долларов двадцать центов, что было совсем немало, даже если учесть буксировку. Торговаться, конечно, не имело смысла, поэтому я тщательно осмотрел машину, заправил ее бензином и маслом, расплатился и отправился по делам.
Ознакомительная версия.
