Он надолго замолчал.
– Я бы покончил с собой, – вновь заговорил Барр. – Ты знаешь, еще тогда. Пару раз я был очень к этому близок. Мне было так стыдно. Вот только те четверо военных в Эль-Кувейте оказались плохими парнями. Это стало моим единственным утешением. Я цеплялся за него как за искупление.
– Почему у тебя столько ружей?
– Я не мог с ними расстаться. Они являются напоминанием. Они помогали мне держаться. Без них вести себя достойно было невозможно.
– А ты из них стрелял?
– Время от времени. Не слишком часто.
– Где?
– На стрельбище.
– Где именно? Полицейские проверяли.
– Не здесь. Я отправлялся через границу штата в Кентукки. Там есть дешевое стрельбище.
– Ты знаешь площадь в центре города?
– Конечно. Я здесь живу.
– Расскажи мне, как ты это сделал.
– Я не помню, что сделал.
– Тогда расскажи мне, как бы ты это сделал. Вообрази. Как если бы обдумал это дело заранее.
– Назови цель.
– Пешеходы, выходящие из здания, где находится Отдел транспортных средств.
Барр закрыл глаза.
– Я стрелял в них?
– Ты завалил пятерых, – ответил Ричер.
Барр снова заплакал. Ричер отвернулся от него, взял стоящий у стены стул, развернул его и сел лицом к больному.
– Когда? – спросил Барр.
– В пятницу днем.
Барр долго молчал.
– Как меня поймали? – поинтересовался он.
– Ты мне расскажи.
– Мою машину остановили полицейские?
– С чего бы это?
– Если бы я захотел убить тех людей, то подождал бы более позднего времени. Может быть, после пяти. Тогда на площади собирается толпа. Я бы остановился на шоссе за библиотекой. Там, где подъем. Солнце на западе, у меня за спиной, в прицеле не было бы бликов. Я бы открыл окно со стороны пассажира, опустошил обойму и нажал на газ. Меня могли бы поймать только в том случае, если бы дорожная полиция остановила меня за превышение скорости и увидела винтовку. Но я думаю, что не стал бы превышать скорость. Я бы спрятал винтовку и поехал медленно, не нарушая правил. Зачем бы я стал рисковать?
Ричер продолжал молча смотреть на Барра.
– Что? – не выдержал Джеймс. – Может быть, полицейский остановился, чтобы помочь. Так? Пока моя машина была припаркована? Может быть, он подумал, что у меня спустило колесо. Или кончился бензин.
– У тебя есть дорожный конус? – спросил Ричер.
– Что?
– Дорожный конус.
Барр хотел ответить, но потом задумался.
– Кажется, есть один, – сказал он. – Не стану утверждать, что он мой. Подъездную дорожку, ведущую к моему дому, асфальтировали. Рабочие поставили конус на обочине, чтобы машины не портили покрытие, пока оно не застынет. Конус простоял три дня. А они так и не вернулись за ним.
– И что ты с ним сделал?
– Снес в свой гараж.
– И он до сих пор там?
– Думаю, да. Я уверен.
– А когда на твоей подъездной дорожке клали асфальт?
– В начале весны, кажется. Несколько месяцев назад.
– У тебя сохранились какие-нибудь расписки тех рабочих?
Барр попытался покачать головой. У него ничего не получилось, и он поморщился.
– Это были какие-то сомнительные типы, – сказал Барр. – Мне кажется, они крали асфальт у города. Наверное, в том месте, где ремонтируют Первую улицу. Я расплатился наличными, они все сделали быстро, но плохо.
– У тебя есть старые друзья?
– Есть.
– Кто они?
– Обычные парни. Один или два.
– А новые друзья есть?
– Пожалуй, нет.
– Женщины?
– Я им не нравлюсь.
– Расскажи о бейсбольном матче.
– Я уже рассказывал.
– Где ты находился? В машине? Дома?
– Дома. Я ел.
– Ты это помнишь?
Барр заморгал.
– Психиатр сказала, что мне нужно вспомнить подробности. И тогда я сумею восстановить что-то из прошлого. Я сидел на кухне и ел холодную курицу. С картофельными чипсами. Это я помню. Больше ничего.
– А что ты пил? Пиво, сок, кофе?
– Не знаю. Помню только, что слушал репортаж. У меня есть приемник «Боуз». Он на кухне. Там же стоит телевизор, но я всегда слушаю репортажи о матчах и никогда не смотрю их по телевизору. Как в те времена, когда был мальчишкой.
– Как ты себя чувствовал?
– Чувствовал?
– Счастливым? Печальным? Обычным?
Барр задумался.
– Психиатр задала мне такой же вопрос, – ответил он. – И я сказал, что чувствовал себя как обычно, но, пожалуй, я был счастлив. Словно меня ожидало что-то хорошее. Похоже, я все испортил, – после паузы добавил Барр.
– Расскажи мне о сестре, – предложил Ричер.
– Она только что была здесь. Перед тем, как вошла адвокат.
– Как ты к ней относишься?
– Она все, что у меня есть.
– А ты на многое готов пойти, чтобы ее защитить?
– Готов на все, – сказал Барр.
– Что ты имеешь в виду?
– Я признаю себя виновным, если понадобится. Вероятно, ей придется переехать, может быть, даже сменить имя. Но я постараюсь избавить ее от страданий. Она купила мне приемник. Для бейсбола. Подарок на день рождения.
Ричер продолжал внимательно на него смотреть.
– Зачем ты сюда приехал? – спросил у него Барр.
– Чтобы похоронить тебя.
– Я это заслужил.
– Ты не стрелял с шоссе. Ты сделал это из новой парковки.
– На Первой улице?
– На северном конце.
– Это безумие! Зачем мне стрелять оттуда?
– Ты просил своего первого адвоката найти меня. В субботу.
– Зачем? Ты последний человек из тех, кого я хотел бы увидеть. Ты знаешь о том, что случилось в Эль-Кувейте. Зачем мне об этом вспоминать?
– А с кем «Кардиналы» играли в следующий раз?
– Я не знаю.
– Попытайся вспомнить. Мне нужно понять некоторые обстоятельства.
– Я не помню, – сказал Барр. – Ничего. Помню победное очко – и все. Комментаторы чуть с ума не посходили. Ну ты же знаешь, как они себя ведут. Вроде как глазам своим не верили. Ужасно глупо так проиграть матч. Но это же «Кардиналы», верно? Комментатор сказал, что они всегда найдут способ проиграть.
– Что было до игры? Немного раньше в тот день?
– Я не помню.
– Чем ты обычно занимаешься?
– Да ничем особенным. Ничего такого не делаю.
– А что было во время предыдущей игры «Кардиналов»?
– Не могу вспомнить.
– А что ты помнишь предпоследнее перед репортажем о матче?
– Я не уверен. Подъездная дорожка?
– Это было несколько месяцев назад.
– Я помню, что куда-то собирался, – сказал Барр.
– Когда?
– Кажется, недавно.
– Один?
– Может быть, с другими людьми. Я не уверен. И не знаю, куда я собирался.
Ричер молча слушал, как гудят электронные приборы. Он почувствовал, что их ритм ускорился. Оба наручника начали слегка постукивать.
– Что мне вливают? – спросил Барр.
Ричер прищурился – от окна по-прежнему шел яркий свет – и прочитал надписи на пластиковых пакетах.
– Антибиотики, – сказал он.
– А болеутоляющих нет?
– Нет.
– Вероятно, они считают, что я их не заслуживаю.
Ричер продолжал молча изучать Барра.
– Мы с тобой помирились? – спросил тот. – Ты и я.
– Если честно, нет, – сказал Ричер.
– Мы никогда и не были друзьями.
– Тут ты прав.
– Но мы были вместе.
Ричер не стал возражать.
– Разве нет? – переспросил Барр.
– В некотором смысле, – ответил Джек.
– Ты можешь кое-что для меня сделать? – спросил Барр. – Если я попрошу?
– Что именно? – поинтересовался Ричер.
– Вытащить иголки с лекарствами из моей руки.
– Зачем?
– Чтобы я получил инфекцию и умер.
– Нет, – ответил Джек.
– Почему?
– Время еще не пришло.
Ричер поднялся, поставил стул на место и покинул палату. Пройдя столик охраны, сел в лифт и спустился вниз. На стоянке машины Хелен Родин уже не было. Она уехала, не дождавшись его. И Ричер отправился пешком с окраины в сторону городского центра.
Миновав десять кварталов новостроек, он пришел к зданию библиотеки. День уже клонился к вечеру, но библиотека еще работала. Задумчивая женщина за стойкой показала Ричеру, где хранятся свежие газеты. Он взял одну из стопки за предыдущую неделю – это оказалась та же самая газета, которую он читал в автобусе. Джек оставил без внимания ее воскресный, субботний и пятничный выпуски. И начал просмотр номеров за четверг, среду и вторник.
Во второй газете он нашел то, что его интересовало. «Чикаго кабз» проводили серию из трех игр в Сент-Луисе, начавшуюся во вторник. Первый матч серии завершился так, как рассказал Барр. Все остальные подробности Ричер прочел в утреннем выпуске газеты за среду. Игра закончилась во вторник в десять вечера. Барр слышал отчаянные крики комментаторов ровно за шестьдесят семь часов до того, как он открыл огонь.
Потом Джек проделал уже знакомый путь до полицейского участка. Четыре квартала на запад, один на юг. Он не беспокоился о том, что участок будет закрыт. Это заведение работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Ричер сразу же подошел к столику дежурного и сказал, что по просьбе адвоката хочет еще раз взглянуть на улики. Дежурный позвонил Эмерсону, а потом проводил Джека в помещение, где хранились вещественные доказательства.
