– Конечно. Разве я вам этого не сказал?
– Сдаюсь, – с безнадежным видом сказал полковник. – Надеюсь только, что этот эпизод не отпугнет вас от монастыря.
– Ни в коем случае, – заверил Чарльз, взяв очередной сэндвич. – С какой стати?
– Не знаю, но после всех этих историй с призраком, о которых вы рассказывали, найти вдобавок труп – это шок. Счастье, что не я на него наткнулся, а то мог и удар хватить.
– Еще одна версия, – вступил в разговор Питер. – Дюваля убил наш призрак. Будьте осторожны, сэр, а то доведете моих сестер до нервного припадка.
– Ни за что на свете, – произнес полковник и перевел разговор на другую тему.
Но казалось, все беседы в этом доме неизбежно сводятся к одному. Полковник начал рассказывать, как накануне играл в гольф с Майклом Стрейнджем, и разговор естественным образом перешел на того.
– Похоже, неплохой парень, – заявил полковник. – Вы не находите?
– Мы с ним едва знакомы, – ответила Селия.
– Пару раз мы играли с ним в гольф. Не слишком общительный молодой человек. Мне всегда бывает жаль тех, кто отдыхает в одиночестве. Тоскливо, правда? Кстати, чем он занимается? Я постеснялся спросить у него, больно уж он неразговорчивый. Вероятно, после войны ему пришлось заняться каким-нибудь малопочтенным бизнесом, бегать по домам и торговать всякой всячиной. Как подумаешь, скольким сагибам пришлось браться за работу, к которой до 1914 года они бы даже не притронулись!
– Боюсь, мы вряд ли сумеем вам что-либо сообщить, – сказала Селия. – Мы встречались с ним только один раз у вас на вечере. – Она обвела взглядом стол. – Кто-нибудь хочет чаю? Нет? Тогда предлагаю еще один сет.
Следующий день прошел довольно спокойно и был омрачен лишь перспективой посещения четы Пенниторн. Чарльз стал с горечью говорить о людях, которые пренебрегают своим святым долгом, но это не произвело на его родственников ни малейшего впечатления.
– Душой мы будем с вами, – заверил Питер.
Однако это замечание не успокоило Чарльза. Он обрушил на шурина шквал негодующих реплик, прерванный лишь появлением Селии, увлекшей мужа наверх, чтобы переодеться к званому обеду.
Поужинав вдвоем, брат с сестрой перешли в библиотеку и сели играть в пикет. После трех яростных робберов Питер не взялся, как обычно, за книгу, а, к неудовольствию Маргарет, выразил желание поговорить. Она догадывалась, в каком направлении пойдет беседа, и предчувствия ее не обманули. Набив трубку, Питер сразу перешел к сути дела:
– Не возражаешь, сестричка, если я задам тебе вопрос?
Маргарет возражала, но пришлось ответить «нет».
– Мы с тобой никогда ничего не скрывали друг от друга, поэтому я считаю себя вправе спросить. Ты действительно неравнодушна к этому Стрейнджу?
Маргарет подумала, что из всех многочисленных мужских грехов самый неприятный – привычка задавать бестактные вопросы.
– Вообще-то он мне нравится, и я не понимаю, за что вы его так невзлюбили. У него галстук не того цвета?
Но Питер не поддержал ее легкомысленный тон.
– Не хочу быть навязчивым и ни в коем случае не собираюсь посягать на твою самостоятельность, но у меня сложилось впечатление, что Стрейндж использует тебя в своих целях. Я прав?
– Как всегда, нет, – огрызнулась Маргарет. – Я же сказала, что симпатизирую ему. Наверное, потому, что вы с Чарльзом постоянно катите на него бочку.
– Чушь собачья! – возмутился Питер. – Мы с Чарльзом всего лишь утверждаем, что Стрейндж ведет себя подозрительно. Согласись, что так оно и есть.
Она промолчала. Питер чиркнул спичкой и между затяжками произнес:
– Мне кажется, ты видишь его чаще, чем я. Он тебе что-нибудь о себе поведал?
– Нет, – ответила Маргарет, и это была чистая правда.
– У тебя есть основания считать, что мы напрасно подозреваем его?
Она задумалась, размышляя, насколько может быть откровенна, не нарушая обещания, данного Стрейнджу. Питер всегда был ее наперсником, причем в гораздо большей степени, чем Селия, которая была старше и жила отдельно. Раньше Маргарет ничего от него не скрывала, а сейчас разрывалась между двумя чувствами, что было мучительно и непривычно. Однако теперь ею владело нечто более глубокое, чем дружба с братом, и хотя она жаждала рассказать ему все, но интуиция подсказывала хранить молчание. Подняв голову, Маргарет встретилась с пристальным взглядом Питера. Покраснев, она сказала:
– То, что я слышала от него, убеждает меня, что, несмотря на все странности его поведения, он для нас не опасен и никогда не причинит нам зла.
– Правда? Значит, он и есть источник всех событий?
– Нет. Стрейндж только просил нас уехать отсюда. Передаю тебе его слова.
– А почему, он не объяснил?
– Н-нет, – чуть запнувшись, ответила Маргарет. – Лишь сказал, что не хочет, чтобы мы подвергали себя опасности.
– Ты думаешь, он подбросил скелет?
– Не знаю.
Какое-то время Питер молча курил. Наконец он произнес:
– Разве ты не понимаешь, сестричка, что твои слова лишь подтверждают мои подозрения?
– Возможно, но… Послушай, Питер, я не такая дуреха, чтобы нести чушь про интуицию и прочий вздор.
– К счастью, нет, – усмехнулся тот.
– Но что касается Стрейнджа, тут я абсолютно убеждена, что он не желает нам зла. Не спорю, Стрейндж ведет себя странно и почему-то хочет, чтобы мы отсюда уехали. Но причина здесь совсем не та, о которой ты думаешь.
– На этот счет у меня вообще нет мыслей!
– Однако ты считаешь его злодеем. А я уверена, что ты ошибаешься. Причины, по которым он хочет завладеть этим домом, могут быть самыми неожиданными.
– Разве ты не клюнула на его привлекательную внешность?
– А я когда-нибудь соблазнялась смазливыми физиономиями?
– Нет, но где гарантия, что этого не произойдет в будущем? Стрейндж симпатичный и мужественный, а это нравится женщинам.
– Если ты всерьез так считаешь, спорить с тобой бесполезно! – резко бросила Маргарет.
– Одно мне ясно – ты что-то скрываешь. Это нечестно, сестричка.
– Замолчи! Даже если так, теперь, когда вы все выложили полиции, это не имеет никакого значения.
– Если ты знаешь о Стрейндже больше нас, это могло бы существенно помочь делу.
– У меня нет ни малейшего желания помогать полицейским. Я их терпеть не могу – вечно требуют права и заявляют, что ты не умеешь водить, только потому, что не понимаешь их идиотских сигналов. И вообще, я больше не желаю говорить о Майкле Стрейндже. – Она зябко повела плечами. – Тебе не кажется, что у нас холод собачий?
– Да, прохладно, – кивнул Питер. – Северный ветер. Закрыть окно?
– Лучше прикрой его. Если закрыть совсем, будет душно. Давай зажжем камин. Посмотри, там есть уголь?
Питер поднял крышку ведерка.
– Пусто. Надо попросить, чтобы принесли. Хотя в июле зажигать камин нелепо.
– Ничего странного, учитывая английский климат. Неужели тебе не хочется посидеть у огонька?
Питер дернул за ленту звонка.
– Он не работает, – сообщила Маргарет. – Селия сочла, что чинить его не следует. Возьми ведерко и сходи в кухню. Бауэрс насыплет угля.
– Ладно. Хотя ты, конечно, и вредина.
Питер подхватил ведерко.
– Сейчас бы в самый раз включить электрический нагреватель.
– Нет, на пламя смотреть гораздо приятнее, – улыбнулась Маргарет.
Брат ушел, а она, взяв спички, опустилась на колени перед каминной решеткой. В камине уже лежали дрова и немного угля для растопки. Маргарет подожгла край газеты, и через несколько секунд раздалось потрескивание. Сухие дрова загорелись почти сразу, и Маргарет поднялась с колен. Вставая, она оперлась рукой о резной портал, обрамлявший камин, и, к ее удивлению, одно из деревянных яблок повернулось под ее рукой. Вспомнив розетку, открывшую вход в «нору священника», Маргарет быстро оглядела комнату. Рядом с камином зияла темная дыра. Забыв, что брат ушел в другую половину дома, она громко позвала:
– Питер, иди скорее сюда!
Сообразив, что он ее не слышит, Маргарет с минуту стояла неподвижно, глядя в темный дверной проем. Сначала она решила, что и близко не подойдет, пока не вернется брат, но потом любопытство взяло верх, и Маргарет, подкравшись на цыпочках, осторожно заглянула внутрь.
Там было настолько темно, что она сумела различить лишь пару узких ступенек. Лампа, висевшая в комнате, бросала свет на первую из них и темневшую позади стену. Следующая ступенька тянувшейся вниз лестницы была уже чуть видна. Маргарет боялась найти внутри еще один скелет, но ничего подобного там не было. Держась рукой за край панели, она отважилась ступить внутрь, чтобы посмотреть, куда ведет лестница. Опершись другой рукой о стену, Маргарет наклонилась вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной темноте. Отняв руку от стены, она пошарила впереди себя, стараясь понять, что же это такое – очередная «нора священника» или все-таки лестница. Однако вопреки ожиданиям рука ее не нащупала преграды, а вот золотой браслет, замок у которого Маргарет давно собиралась починить, расстегнулся и со звоном упал на вторую ступеньку, еле различимую в темноте. Она невольно наклонилась вперед, отпустив панель, за которую держалась, и спустилась на одну ступеньку вниз. Схватив браслет, хотела вернуться назад, но свет от лампы стал исчезать. Резко обернувшись, Маргарет, к своему ужасу, увидела, как панель бесшумно скользит на прежнее место.
