– Я знаю, – ответил он. – Я тоже их видел.
– Тот, которого сбило…
– Он мертв.
Она покачала головой.
– Нет.
– Говорю тебе, он мертв. Ему раздавило череп.
Теперь она прислонилась к стене. Он схватил ее за плечи и сказал:
– Посмотри на меня.
Она посмотрела, и он увидел в ее глазах какое-то скрытое знание.
– Он умер, – повторил Уилл в третий раз.
Она издала глубокий вздох, и ее глаза метнулись к окну.
– Ладно, – проговорила она, и он понял, что она ему не верит, хотя не мог понять, почему. – А что с женщиной?
– Исчезла.
– Она вернется.
– Мы перевезем тебя.
– Куда?
– В какое-нибудь безопасное место.
– И это место считалось безопасным.
– Я ошибался.
– Ты не поверил мне.
Он кивнул.
– Ты права. Не поверил. Не знаю, как они тебя нашли, но я ошибался. Послушай, ты никому не звонила? Не говорила кому-нибудь – подруге, родственникам, – где находишься?
Ее глаза снова обратились к нему. Она выглядела усталой. Не испуганной или сердитой, а просто изнуренной.
– Кому мне звонить? У меня никого нет. Только ты.
И поскольку обратиться было больше не к кому, Уилл позвонил Джимми Галлахеру, и пока полиция опрашивала свидетелей, Джимми перевез Каролину в один мотель в Куинсе, но до этого поколесил по городу, чтобы стряхнуть хвост, если кто-то пытался проследить за ним. Когда ее благополучно зарегистрировали, он оставался с ней в комнате, пока, наконец, она не уснула, а потом до утра смотрел телевизор.
А в это время Уилл лгал появившимся копам. Он рассказал им, что пришел навестить друга и увидел, как улицу переходит человек с пистолетом в руке. Он окликнул его, и человек обернулся и поднял пистолет, и в это время его сбил грузовик. Никто из прочих свидетелей, похоже, не запомнил бывшую с ним женщину, да другие свидетели даже не могли вспомнить переходившего улицу мужчину. Получалось, что он материализовался прямо на том месте. Даже водитель грузовика сказал, что улица перед ним была пуста, а через секунду возник человек, которого потянуло под колеса. Водитель был в шоке, хотя вопроса о его вине не возникло: сигнал светофора разрешал ему движение, и грузовик не превышал скорости.
Дав показания, Уилл посидел в кафе, наблюдая за уже опустевшим жилым домом и суетой на месте гибели мужчины в надежде снова увидеть ту женщину с безликим лицом и темными глазами, но она не появилась. Если она и горевала об утрате спутника, то делала это где-то в другом месте. В конце концов, он сдался и присоединился к Джимми и Каролине в мотеле, а пока Каролина спала, рассказал обо всем Джимми.
– Он рассказал мне про беременность, про ту женщину, про погибшего мужчину, – сказал Джимми. – Он все время возвращался к внешности того парня, стараясь выделить, что в нем было… не так.
– И что же? – спросил я.
– Чужая одежда, – сказал Джимми.
– То есть как?
– Ты когда-нибудь видел кого-нибудь в чужом костюме, или пытающегося засунуть ноги в чужие туфли на номер больше или меньше, чем надо? Ну, вот, если верить твоему отцу, это и было не так в том человеке. Было похоже, что он позаимствовал чье-то тело, но оно не было ему впору. Твоего старика беспокоило это, как кость собаку, и через несколько недель он не смог найти лучшего объяснения, чем такое: как будто в теле того парня находилось что-то живое, но это был не он сам. Кем бы он ни был раньше и чем бы ни был, его больше не было. Это нечто все изгрызло изнутри.
Он посмотрел на меня, ожидая моей реакции, а не дождавшись, сказал:
– Меня подмывает спросить, не думаешь ли ты, что все это звучит бредом, но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, если ты скажешь да.
– Вы выяснили его имя? – спросил я, пропустив мимо ушей последние слова.
– От парня не так много осталось, чтобы установить его личность. Впрочем, рисовальщику удалось добиться сходства по описанию твоего отца, и мы разослали портрет. И бац! Появляется какая-то женщина и говорит, что портрет похож на ее мужа, его звали Питер Аккерман. Он бросил ее пять лет назад. Встретил в баре какую-то девицу и был таков. О происшедшем жена сказала, что это было совершенно не в духе ее мужа. Он работал бухгалтером и все делал в соответствии с правилами. Любил ее, любил детей. У него был заведенный порядок, и он его придерживался.
Я пожал плечами.
– Он не первый, кто разочаровал жену в этом смысле.
– Да, думаю, не первый. Но мы еще не добрались до странной вещи. Аккерман служил в Корее, так что его отпечатки, в конце концов, проверили. Впрочем, и жена дала его подробное описание, поскольку лица уже не было: у него была татуировка морской пехоты на левой руке, шрам после удаления аппендикса на животе и выдрана часть икры, когда он поймал пулю в сражении при Чосинском водохранилище. Похоже, когда бросил жену и семью, он сделал еще одну татуировку. Ну, не то чтобы татуировку. Скорее клеймо.
– Клеймо?
– Оно было выжжено у него на правой руке. Трудно описать. Никогда раньше такого не видел, но твой старик докопался.
– И что это оказалось?
– Символ ангела. Падшего ангела. Имя начиналось как-то на «ан». Анимал. Нет, не то. Черт, потом вспомню.
Теперь я ступал осторожно. Я не знал, сколько Джимми известно о мужчинах и женщинах, с которыми я встречался в прошлом, и как некоторые из них разделяли странные верования и были убеждены, что являются падшими существами, блуждающими духами.
Демонами.
– Этот человек носил клеймо в виде оккультного символа?
– Именно так.
– Вилка? – Такую метку я видел раньше. Носившие ее называли себя «Верующими».
– Что? – Джимми прищурился, не понимая, потом выражение его лица изменилось, и я понял, что он знает обо мне больше, чем мне хотелось бы, и я задумался откуда. – Нет, не вилка. Другое. Оно было не похоже на что-то осмысленное, хотя во всем можно найти что-то, если хорошо присмотреться.
– А что с той женщиной?
Джимми встал, подошел к стойке для бутылок и взял еще одну.
– О, она вернулась, – сказал он. – Чтобы отомстить.
Эти двое постоянно перевозили Каролину, никогда не позволяя ей задерживаться на одном месте дольше недели. Они селили ее в мотелях и на съемных квартирах. Какое-то время она жила в лесной хижине на севере штата, близ маленького городка, куда переехал один бывший коп из Девятого, родственник Эдди Грейса, чтобы стать там начальником полиции. Хижину от случая к случаю использовали, чтобы прятать свидетелей или тех, кому надо было на время скрыться, пока особая ситуация не уляжется, но Каролина терпеть не могла тишины и уединения. От этого она только больше нервничала, потому что была городским жителем. За городом любой звук говорил ей о приближающейся опасности. Через три дня в хижине у нее сдали нервы. Она была так напугана, что даже позвонила Уиллу домой. К счастью, жены не было дома, но звонок потряс Уилла. Его роман с молодой женщиной уже подходил к концу по взаимному согласию, но иногда он останавливался у себя во дворе и задумывался, как же он умудрился так все испоганить. Его постоянно толкало признаться во всем жене. Ему даже снилось, что он признался, и, проснувшись, он удивлялся, почему она по-прежнему спит рядом. Он был уверен, что она что-то подозревает и только ждет подходящего момента, чтобы высказать свои подозрения. Она ничего не говорила, но ее молчание только усиливало его паранойю.
Он стал все яснее осознавать, что, по сути, почти ничего не знает о Каролине Карр. Она вкратце описала ему лишь самые общие подробности своей жизни: выросла в Модесто, штат Калифорния; мать умерла при пожаре, – и говорила, как все больше убеждалась, что те две фигуры преследуют ее. Пока что Каролине удалось оторваться от них, но она выросла беспечной и стала уставать от жизни в бегах. Ей уже чуть ли не хотелось, чтобы они отыскали ее, пока в ту ночь, когда они попытались проникнуть в ее квартиру, ее страх перед ними не пересилил нелепое желание закончить эту гонку. Она не могла ответить Уиллу, почему они нацелились именно на нее, так как уже сказала, что не знает. Но была уверена, что они представляют угрозу и хотят лишить ее жизни. Когда он спрашивал, почему она не обратилась в полицию, она только смеялась над ним, и ее насмешливость ранила его.
– Думаешь, я не обращалась? Я пошла к ним, когда умерла моя мама. Сказала, что пожар был устроен преднамеренно, но они только смотрели на встревоженную, убитую горем девочку и не слушали меня. После этого я решила, что могу рассчитывать только на себя. А что еще я могла сделать? Сказать, что за мной охотятся без всякой причины какие-то мужчина и женщина, которых никто не видит, кроме меня? Меня бы заперли, и я бы оказалась в ловушке. Я держала все это в себе, пока не встретилась с тобой. Я подумала, что ты не такой.
