– Донесшийся, несомненно, – подсказал Эплби, – из кабинета, где Амплби, по идее, находился в полном одиночестве?
– Совершенно верно. Он и был в полном одиночестве, скорее его труп, когда Титлоу и Слотуайнер ворвались в комнату. Амплби застрелили. Орудие убийства, если верить словам этой парочки, отсутствовало. Однако створчатое окно, выходящее в Садовый сквер, было приоткрыто. Так вот, Титлоу и Слотуайнер, или один из них (не знаю, кто именно), на редкость быстро оценили ситуацию. Они убедились, что произошло убийство, и поняли важность и значение Садового сквера. Если убийца ускользнул через окно, то он все еще находился там, разве что (а это не пришло им на ум) у него не было ключа от калиток и ворот.
На сей раз инспектор вооружился карандашом и стал водить им по плану. Тщательно выговаривая каждое слово, он еще раз изложил свой главный тезис.
– Вы сами убедитесь, насколько это очевидно, – начал он, – когда окажетесь там. С трех сторон Садовый сквер обнесен или очень высокой стеной, или стеной с надстроенной узорчатой решеткой, что делает ее еще выше. На четвертой его стороне расположены апартаменты ректора, вот тут, а напротив них – часовня. Между ними – зал собраний и библиотека. Все эти постройки стоят таким образом, что они отделяют Садовый сквер от Епископского дворика. Существует только два сквозных прохода: первый – между часовней и библиотекой, второй – между залом собраний и апартаментами ректора. Последний, третий выход из Садового сквера – через небольшой турникет, ведущий на Школьную улицу. И все три выхода, разумеется, были заперты. Так что ускользнуть из Садового сквера, не имея ключа, невозможно.
Теперь вы понимаете, что Титлоу и Слотуайнер решили, что убийца у них в кармане. Они считали: ему не уйти, поскольку не предполагали, что у злодея может быть ключ. А не предполагали потому, что им и в голову не пришло, что преступником может оказаться кто-то из профессоров колледжа.
Я склонен полагать, что именно Слотуайнер взял инициативу в свои руки. Он старый служака и всегда готов к «нештатным» ситуациям, в то время как Титлоу, по-моему, витает в облаках. Однако он вовсе не хлюпик. Кабинет выглядел довольно жутко, но он остался сторожить окно, пока Слотуайнер побежал к телефону в коридоре, поднял на ноги всех привратников, вызвал врача и позвонил нам. Я задержался в участке, работая над рапортами по своему делу, и Слотуайнер достаточно четко и ясно описал мне суть происшествия перед тем, как я прибыл сюда со своими людьми, которых мне удалось собрать за десять минут. Титлоу и Слотуайнер все еще находились в кабинете вместе с привратником, тот помогал им охранять место преступления. Мы прочесали каждый кустик с садовой стороны ворот, словно искали черную кошку. Мы прошли цепью из одного конца в другой, облазили все деревья, обыскали часовню и небольшое здание профессорских апартаментов. Кроме трех из четырех профессоров (четвертый – Титлоу), живущих рядом с Садовым сквером и спавших крепким сном, мы не нашли ровным счетом никого. Разумеется, мы повторили поиски при свете дня, и все ворота до сих пор находятся под охраной.
Додд на мгновение умолк, и Эплби спросил:
– И никаких следов ограбления?
– Вообще никаких. Деньги, часы и все прочее при нем. Есть, правда, одна вещица, которая, возможно, окажется важной уликой.
Додд взял со стола небольшой предмет, завернутый в папиросную бумагу, и перебросил его своему коллеге.
– Это ежедневник Амплби, найденный у него в кармане. Вы отыщете там много любопытных записей, пока дойдете до нынешнего числа. Листы за последние два дня, а также на сегодня и завтра вырваны. А теперь пойдемте.
Они вышли из столовой покойного ректора и направились через холл туда, где в конце узкого коридора дюжий констебль охранял дверь кабинета. Он отступил чуть в сторону, отдал честь и с любопытством уставился на «столичную штучку» Эплби. В это время Додд вынул из кармана ключ, открыл замок и распахнул дверь несколько театральным жестом.
Кабинет представлял собой длинную, хорошо спланированную комнату с глубоким открытым камином напротив единственной двери и с окнами по обе стороны. Слева – несколько маленьких окошек, зарешеченных, как и все окна первого этажа в колледже, выходивших в переулок Святого Эрнульфа. Справа – довольно узкие створчатые окна во всю стену, плотно зашторенные и, как уже успел узнать Эплби, выходившие в Садовый сквер. Обставленную темной тяжеловесной мебелью комнату с множеством книжных шкафов и полок освещали скудные ноябрьские сумерки и одинокая электрическая лампочка. Посреди кабинета, между створчатыми окнами и камином, лежал нелепо распластанный на спине труп мужчины, высокого, худощавого, одетого в смокинг. Только это и представало взору наблюдателя, поскольку голова, словно некая карикатура на заупокойный обряд, была обмотана траурно-черной профессорской мантией.
Но отнюдь не вид тела привел Эплби в замешательство, когда он вошел в комнату. Теперь он понял, что имел в виду Додд, говоря о безумце. С темных дубовых панелей над камином скалились наспех нарисованные мелом два черепа. Рядом с причудливо замотанной головой ректора лежал череп человека, на сей раз настоящий. А вокруг трупа были разбросаны небольшие кучки костей.
Эплби довольно долго взирал на это зрелище. Затем он подошел к створчатым окнам и отдернул штору. Снаружи сгущались сумерки, и ухоженный сад казался таинственным лесом. Эту иллюзию рассеивали видневшиеся справа серые очертания зала собраний и библиотеки. Массивные камни громоздились друг на друга и где-то в вышине сливались с темными витражными окнами. Прямо перед сыщиком неясным силуэтом на фоне тусклого закатного неба маячил богато украшенный орнаментом фронтон часовни XVII века. Над старинными постройками начала сгущаться то ли дымка, то ли туман, обвивая деревья и растворяясь в каком-то иллюзорном великолепии блекнущих очертаний шпилей и арок. А над колледжем и всем городом разносилось эхо звавших к вечерней службе колоколов, приглушенное, словно реквием по тому, кто лежал бездыханным в кабинете.
Некоторое время Эплби задумчиво смотрел в окно, затем, не оборачиваясь и словно размышляя вслух, начал излагать свою версию дела:
– В десять пятнадцать эта площадка, Садовый сквер, была заперта. После этого любой, находившийся внутри или снаружи, мог выйти или войти только двумя путями или способами. Первый – с помощью ключа, имевшегося у кого-то из профессоров. Он мог пройти из сада на основную территорию колледжа через одну из двух калиток, ведущих в Епископский дворик. Или же мог выскользнуть в «большой мир» через турникет, выходящий на Школьную улицу. Второй путь – через эти створчатые окна, кабинет, а затем наружу через одну из дверей в холле ректорских апартаментов: через главную дверь, ведущую в Епископский дворик, через дверь в профессорскую, кружным путем выводящую туда же, или через заднюю дверь, выходящую в переулок Святого Эрнульфа и опять же в «большой мир».
В десять тридцать Амплби, по словам дворецкого, был еще жив. До одиннадцати часов, если верить тому же дворецкому, никто не проходил от кабинета через холл ни в Епископский дворик, ни в переулок Святого Эрнульфа или в обратном направлении.
В одиннадцать часов, по показаниям дворецкого и Титлоу, в кабинете раздался выстрел. Они тотчас же ринулись туда и обнаружили Амплби мертвым. Затем, как они заявляют, путь через кабинет находился под их постоянным наблюдением, пока не прибыли вы. А вы контролировали его, пока ваши помощники тщательно осматривали сам кабинет, Садовый сквер и все находящиеся там постройки.
Принимая это все во внимание, мы имеем довольно простую ситуацию. Если Амплби застрелили именно там и именно тогда и если он не совершил самоубийство, то получается вот что. Нападавший являлся или одним из трех профессоров, обнаруженных вами во время поисков, или неким четвертым, у кого был ключ. Этот четвертый, в свою очередь, может быть или кем-то из законных обладателей ключей, или же неизвестным, которому удалось как-то ключом завладеть. Отсюда следуют два предварительных вывода. Первый: необходимо проследить перемещения законных владельцев ключей и выяснить их отношения с Амплби. Второй: отследить происхождение существующих ключей, историю каждого из них плюс вероятность того, что в недавнем прошлом они могли попасть в чужие руки, после чего, возможно, с них сделали дубликаты.
Излагая свое краткое и сжатое резюме событий, Эплби, казалось, говорил с какой-то неохотой. Он был гораздо меньше, нежели Додд, готов к расследованию «обычного» преступления. Он склонялся к тому, что не следует доверять выводам, вытекающим из слишком уж явственных обстоятельств, при которых произошло убийство Амплби. Как весьма проницательно отметил Додд, дело выглядело чересчур наигранным, надуманным. Преступник словно из кожи вон лез, чтобы выставить себя и изобретательным, и мрачно-инфернальным, и расчетливым, и эксцентричным. Через полчаса после своего приезда в колледж Святого Антония Эплби почувствовал, что ему словно навязывают некую вполне определенную линию поведения. Она требовала тщательного и скрупулезного изучения поведения, характеров и намерений небольшой, четко обозначенной группы людей. Эплби убедился, что у него есть два варианта ведения расследования. Первый был прост: «Обстоятельства таковы, что я должен сосредоточиться на том-то и том-то». Второй – сложнее: «Обстоятельства представлены таким образом, чтобы внушить мне, что я должен сосредоточиться на том-то и на том-то». Действуя по первому варианту, он должен, по крайней мере, не выпускать второй из поля зрения.
