– Прошу вас для протокола назвать свое полное имя и звание, – сказал Родин.
Хаттон посмотрела в камеру.
– Эйлин Энн Хаттон, – сказала она. – Бригадный генерал, главный военный прокурор пехотных войск.
– Надеюсь, наша беседа не займет много времени, – сказал Родин.
– Думаю, так и будет, – ответила Хаттон.
И она оказалась права. Родин уподобился мореплавателю без карты или человеку в темной комнате. Он мог лишь шарить наугад, надеясь на что-нибудь наткнуться. После шестого вопроса Алекс понял, что ему больше нечего спрашивать.
– Как бы вы могли охарактеризовать Джеймса Барра на военной службе?
– Он был образцовым солдатом, но не более того, – ответила Хаттон.
– У него были какие-нибудь неприятности?
– Нет, насколько мне известно.
– Он совершал преступления?
– Нет, насколько мне известно, – сказала Хаттон.
– Вы знаете о недавних событиях в нашем городе? – спросил Родин.
– Да.
– Есть ли что-нибудь в прошлом Джеймса Барра, что могло бы пролить свет на его участие в этих событиях?
– Нет, насколько мне известно, – повторила Хаттон.
Наконец Родин поинтересовался:
– Есть ли какие-то причины, по которым Пентагон мог проявить дополнительный интерес к Джеймсу Барру?
– Нет, насколько мне известно, – ответила Хаттон.
Тут Алекс Родин сдался.
– Хорошо, благодарю вас, генерал Хаттон.
Хелен Родин прошла тридцать ярдов и остановилась перед домом Джеймса Барра. У входа на участок была натянута желтая полицейская лента, выломанная входная дверь забита фанерой. Дом выглядел заброшенным и пустым. Тут было не на что смотреть. Поэтому Хелен вызвала такси по сотовому телефону и отправилась в окружную больницу. Было уже больше четырех часов дня, когда она туда приехала, и солнце клонилось к западу, окрашивая белое бетонное здание в розовато-оранжевый цвет.
Она поднялась на лифте на шестой этаж, расписалась в журнале посещений, отыскала озабоченного тридцатилетнего врача и спросила его о состоянии Джеймса Барра. Врач не дал внятного ответа. Не вызывало сомнений, что его не слишком интересовало состояние этого больного. Поэтому Хелен не стала допытываться, а сразу прошла в палату Барра.
Он не спал и по-прежнему был прикован наручниками к койке. Его голова все еще была закреплена. Глаза смотрели в потолок. Он дышал редко и медленно, а монитор сердечных сокращений гудел реже одного раза в секунду. Руки Джеймса слегка дрожали, и наручники стучали о раму кровати, издавая легкий металлический звук.
– Кто здесь? – спросил Барр.
Хелен подошла ближе и наклонилась, чтобы он мог ее увидеть.
– Они о вас заботятся? – спросила Хелен.
– У меня нет жалоб, – ответил Барр.
– Расскажите мне о вашем друге Чарли.
– Он здесь?
– Нет, он не пришел.
– А Майк приходил?
– Не думаю, что к вам кого-то пропустят. Только адвоката и вашу сестру.
Барр промолчал.
– Значит, у вас больше нет друзей, – продолжила Хелен. – Только Майк и Чарли?
– Наверное, – сказал Барр. – Но Майк просто мой сосед.
– А как насчет Джеба Оливера?
– Кого?
– Он работает в магазине автомобильных запчастей.
– Я его не знаю.
– Вы уверены?
Глаза Барра задвигались, он слегка поджал губы, как человек, пытающийся вспомнить и хоть чем-то помочь адвокату.
– Сожалею, – наконец произнес он, – я никогда о нем не слышал.
– Вы принимали наркотики?
– Нет, – ответил Барр. – Никогда. Я бы не стал этого делать. – Он немного помолчал. – По правде говоря, я вообще почти ничего не делаю. Просто живу. Вот почему вся эта история представляется мне бессмысленной. Я четырнадцать лет прожил нормально. Почему же сейчас все испортил?
– Расскажите мне о Чарли, – попросила Хелен.
– Мы вместе проводили время, – сказал Барр. – Занимались всякой всячиной.
– С ружьями?
– Немного.
– А где Чарли живет?
– Я не знаю.
– Как давно вы дружите?
– Пять лет. Может быть, шесть.
– И вам неизвестно, где он живет?
– Он мне не сказал.
– Однако Чарли бывал у вас дома.
– И что с того?
– А вы никогда не ходили к нему в гости?
– Он приходил ко мне.
– У вас есть номер его телефона?
– Он просто появлялся у меня в самое разное время.
– Вы были близкими друзьями?
– Довольно близкими.
– Насколько?
– Мы неплохо проводили время вместе.
– Вы сочли возможным рассказать ему о том, что произошло с вами четырнадцать лет назад?
Барр не ответил, лишь закрыл глаза.
– Я думаю, вы ему рассказали, – сказала Хелен.
Барр не стал возражать или соглашаться.
– Я удивлена, что вам неизвестно, где живет ваш друг. В особенности такой близкий, как Чарли.
– Я не настаивал, – сказал Барр. – Мне повезло, что у меня появился друг. И я не хотел все испортить своими вопросами.
Эйлин Хаттон встала из-за стола и пожала руку Алексу Родину и всем остальным. Потом вышла в коридор и столкнулась лицом к лицу с полицейским – по-видимому, Эмерсоном. Тем самым, о котором ее предупреждал Ричер. Ее догадка подтвердилась, когда он протянул ей визитную карточку.
– Мы можем поговорить? – спросил Эмерсон.
– О чем?
– О Джеке Ричере, – ответил детектив.
– Что вас интересует?
– Вы ведь его знаете?
– Я знала его четырнадцать лет назад.
– Когда вы в последний раз его видели?
– Четырнадцать лет назад, – ответила Хаттон. – Мы вместе были в Кувейте. А затем его перевели в другое место. Или меня. Я уже не помню.
– А сегодня вы его не видели?
– Он в Индиане?
– Он в городе. Здесь и сейчас.
– Мир тесен.
– Как вы сюда добирались?
– Я долетела до Индианаполиса, а там взяла машину напрокат.
– Вы проведете здесь ночь?
– Разве у меня есть выбор?
– Где?
– В отеле «Марриотт».
– Прошлой ночью Ричер убил девушку.
– Вы уверены?
– Он наш единственный подозреваемый.
– Это совсем на него не похоже.
– Позвоните мне, если увидите Ричера. На моей карточке есть номер полицейского участка. И номер моего сотового телефона.
– А почему я должна с ним встретиться?
– Как вы уже сказали, мир тесен.
Черно-белая патрульная машина в час пик медленно ехала на север. Мимо оружейного магазина. Мимо парикмахерской. «Любая стрижка за $7». Затем она свернула направо к мотелю. Полицейский с пассажирского сиденья вылез из машины и зашел внутрь. Он молча положил портрет Ричера на стойку перед портье.
– Позвоните нам, если появится этот парень, ладно? – попросил коп.
– Он здесь, – сказал портье. – Только его зовут Хеффнер, а не Ричер. Я поселил его в номере восемь вчера вечером.
Полицейский замер.
– Сейчас он в номере?
– Я не знаю. Он несколько раз уходил и возвращался.
– На какое время он снял номер?
– Он заплатил за одну ночь. Но ключа еще не сдал.
– Значит, хочет сюда вернуться.
– Наверное.
– Или он и сейчас у себя в номере?
– Возможно, – кивнул портье.
Полицейский вернулся к двери и поманил напарника. Тот заглушил двигатель, запер машину и приблизился к двери.
– Номер восьмой, фальшивое имя, – сообщил первый полицейский.
– Он здесь? – спросил напарник.
– Мы не знаем.
– Так давай выясним.
Они взяли с собой портье. У двери попросили, чтобы он отошел в сторонку. Затем вытащили пистолеты и постучали в номер восемь.
Никто не ответил.
Они постучали снова.
Тишина.
– У вас есть универсальный ключ? – спросил первый полицейский.
Портье протянул ему ключ. Тот осторожно вставил его в замочную скважину и медленно повернул. Затем приоткрыл дверь, немного подождал, а потом резким движением распахнул ее и ворвался в номер. Его напарник последовал за ним. Оба держали оружие наготове.
В номере было пусто.
Они ничего не нашли, если не считать нескольких туалетных принадлежностей, выстроившихся на полочке над раковиной. Новую пачку разовых лезвий. Одно использованное. Новый баллончик пены для бритья – видно, что им уже пользовались. Новый тюбик зубной пасты.
– Этот парень путешествует налегке, – заметил первый полицейский.
– Однако он не выписался из мотеля, – сказал второй. – Это очевидно. Значит, еще сюда вернется.
Ричер заснул в номере 310 отеля «Марриотт». Он лежал на спине, как мертвец. Они с Эйлин слишком долго говорили в кафе, и та едва не опоздала на встречу с Эмерсоном. Без пяти четыре Хаттон посмотрела на часы, сунула карточку-ключ в руки Ричера и попросила отнести ее сумку в номер. А сама побежала к выходу. Джек решил, что он должен оставить карточку у стойки портье. Однако не оставил. Сейчас у него не было никаких дел. Поэтому он поставил сумку в угол и остался в номере.
Ему не особенно понравился номер 310, если учитывать все факторы. Третий этаж – следовательно, окно не самый простой путь к отступлению. Восьмой номер в мотеле устраивал его больше. Намного больше. Первый этаж, рядом проходные дворы – неплохие условия для бегства. Открыть окно, выскочить наружу, оглядеть переулок, выбрать другую дверь или окно. Много вариантов. А здесь хуже. Он на третьем этаже. Долгий спуск. Он был не уверен, открываются ли в «Марриотте» окна. Не исключено, что их вообще не открыть. Вероятно, сотрудники отеля избегали всякой ответственности. Вдруг они вообразили, что из окон начнут выпадать дети – прямо на стоянку машин. Или решили просто сэкономить. Видимо, стоимость оконных петель и ручек превосходит затраты на кондиционеры. Так или иначе, но номер был далеко не самым подходящим местом для Ричера. По любым меркам. Тем более надолго.
