Малон.
Она нервно сжимала в руке снимок, который дал ей Зерда, и лицо ребенка двигалось, как живое.
Аманда вспомнила, как выронила корзину с бельем и страшно закричала, увидев тело Малона у подножия лестницы. Димитри стоял на верхней ступеньке со стаканом виски в руке. Она велела ему следить за сыном, а он потом сказал, что «не заметил»…
«Скорая». Надежда. Ожидание.
Диагноз.
Несколько часов в коме. Черепно-мозговая травма. Малон не умрет.
Насчет всего остального – полная неизвестность, нужно подождать.
Одиннадцать дней спустя они покинули частную клинику Жолио-Кюри. Никто – ни соседи, ни кузены, ни друзья – ничего не знал о случившемся, свидетелей их позора не было, ни одна живая душа не могла догадаться. Все думали, что Мулены уехали на праздники в Бретань, посмотреть на Мон-Сен-Мишель[72], крепостные стены и форты в соседнем городке Сен-Мало, Большой аквариум[73]. Потом они все объяснят, успеется.
Возвращение в Манеглиз, с Малоном.
Осложнения…
Сорви-голова Малон теперь все время сидит на своем стуле, пристегнутый ремнями. Храбрец Малон не может сам одеться, поесть, даже пописать. Малон, которому так нравилось познавать мир, теперь способен двигать лишь глазами и видит только крошечные вещи – мух, муравьев, бабочек. То, что движется совсем рядом с ним.
Все остальное, настоящую живую жизнь, он не замечает. Цветы, деревья, машины для него не существуют.
Как и его мать.
Аманда погладила указательным пальцем грустное лицо мальчика на фотографии. Его сняли после визита в парикмахерскую. Прямая челка до середины лба, клетчатая рубашечка чуть маловата. Странно, но он не кажется ей красивым. Глаза невыразительные, слишком близко посаженные, нос широкий, как у Димитри. Она повернулась к Зерде, прикрыв фотографию рукой, чтобы не увидел Малон.
Фредди все пел и пел. Какая-то бесконечная песня. Самая длинная в репертуаре Queen.
Мама! Оооо…
Аманда говорила о несчастье только с профессором Лакруа, он заведовал отделением в клинике Жолио-Кюри, где обследовали Малона. Она решила дождаться, когда сыну станет лучше, и уж тогда все рассказать окружающим, описать, через какие испытания пришлось пройти.
По словам Лакруа, у них было 15 % надежды на полное исцеление Малона. Если жизнь обманет и перевесят те 33 %, которые грозят резким ухудшением, она закроет ставни, забаррикадируется в доме и больше не промолвит ни слова.
Профессор объяснил, что главная сила – это любовь. Любовь и деньги, очень быстро поняла Аманда. Она долго сидела в сети и нашла информацию об американской лаборатории, где делают операции на мозге, стимулируя рост аксонов[74], создавая новые нейронные связи взамен поврежденных. В мире есть всего одна такая бригада нейрохирургов, но стоит их работа очень дорого – сотни тысяч долларов. Когда Аманда рассказала об американцах Лакруа, он пожал плечами и сказал: «Деньги делу не помогут, мадам Мулен, только любовь!»
Спорить было бессмысленно. Она хорошо знала, что такое разочарование. Жизнь научила.
Прошло много дней. Состояние Малона стабилизировалось. Но только внешне.
Другие дети его возраста развивались, учились говорить, считать, рисовать. Все – кроме него. Малона занимали только насекомые. Она помогала ему, как умела, собирала проклятых букашек, как другие мамочки коллекционируют со своими малышами бусинки или шарики.
Каждые три дня ее сына осматривали врачи. Это было необходимо. Они называли это лонгитюдным методом, или продольной стратегией[75].
Аманда перевернула фотографию и прочла надпись.
Малон, 29 сентября 2014.
Снимали у скал в Этрета, за три месяца до несчастья. Весь тот день Малон бегал за чайками по дамбе.
Последнее письмо из клиники Жолио-Кюри пришло 17 января 2015 года. Вместе с двумя счетами. Аманда научилась читать медицинские отчеты, она умела включать мозги, когда хотела. Листок выпал у нее из рук.
Малон был обречен. Ему оставалось жить несколько недель. Они обнаружили трещину у него в мозгу, крошечную трещину, но она очень быстро увеличивалась, подбиралась к спинному мозгу и мозговому стволу в том месте, которое называется Варолиев мост и отвечает за подвижность и чувствительность.
Мост рушился.
Это было неизбежно.
Малон стал хрупким, как стрекоза, бабочка или муравей.
Эфемерная подёнка.
Не случайно он их так любил.
Аманда опустила стекло. Медленно разорвала снимок на мелкие клочки и развеяла по ветру. Зерда вел машину и продолжал улыбаться. Может, у него тик? Или он думает, что это ее успокоит?
Аманда закрыла окно.
Фредди наконец допел почти до конца. Его голос звучал очень тихо, в нем не было ни капли фирменного лирического выдрючивания.
Тихий голос замыкал круг.
Куда бы ни дул ветер…
В то утро Димитри не произнес ни слова. Он прочел медицинский отчет, поставил стакан на стол, надел пальто и вышел из дома.
Она до сих пор помнит, как хлопнула дверь, как завелась и отъехала машина.
Димитри не осмелился с ней поговорить, хотя уже несколько дней обдумывал одну идею.
Возможно, надеялся на прощение. Рассчитывал, что Аманда перестанет смотреть на него с презрением и отвращением.
Он ушел, не сказав ни слова.
За другим мальчиком.
Та к собачник берет щенка, когда умирает его любимый пес.
51Сегодня, 24 декабря, бородатый придурок заявился на рождественский ужин без iPhone 6, без iPad, без Nintendo 3DS, зато с билетом во Франкфурт на языковые курсы и оплаченным договором с Acadomia[76].
Желание убить
Моя младшая сестра даже не успела поверить в Деда Мороза. Он сгорел в камине вместе с мешком.
Не нравится: 853
Нравится: 18
www.jelanie-ubit.com
– Может, он не захотел попробовать ее пирог с «Карамбаром»…
Марианна Огресс с укором посмотрела на агента Бурдена. Она стояла в дверях, у вешалки из темноствольной канадской березы, и оглядывала помещение. Кухня. Гостиная. Неуместное замечание Бурдена было не таким уж и глупым.
Могло показаться, что Аманда Мулен вот-вот появится на кухне с тряпкой в одной руке, губкой в другой и весело крикнет: «Все готово. Садимся есть!»
Стол накрыт. В холодильнике миска с салатом из помидоров с моцареллой. В корзинке свежий хлеб. В духовке пирог. Чуточку подгоревший. Единственная фальшивая нота.
Все вышло из-под контроля в гостиной. Димитри Мулен лежал на бамбуковом ковре. Японские мотивы. Что-то вроде белых кувшинок. Цветы плавали в луже крови, просочившейся на деревянные половицы.
Он поймал пулю между глаз.
Оружия рядом нет.
Как нет и свидетелей: Аманда и Малон Мулен исчезли.
Машина Муленов в гараже, они проверяли. Все наводит на мысль, что Аманда убила мужа, взяла сына и сбежала. Гипотетического сына. Пешком…
Марианна подошла к двери шкафа под лестницей. Контраст между кухней и гостиной выглядел неправдоподобным: сцена домашнего уюта и сцена преступления. Два взаимоисключающих мира, разделенные невидимой границей. Невероятно. Невозможно. Слишком жестоко.
Было кое-что еще.
Майор Огресс не хотела увлекаться гипотезами, которые в данный момент никуда не вели. Пусть эксперты работают. Если в доме был кто-нибудь еще, они это обнаружат, хотя на столе стоит один стакан виски, а начальник Димитри заявил, что тот ушел с работы в 11:30. Мулен вернулся домой, чтобы пообедать, а меньше чем через полчаса его убили.
Константини и Дюамель прочесывали район в поисках свидетелей. Две машины кружили по Манеглизу, патрулировали близлежащие департаментские дороги: если Аманда Мулен действительно запаниковала и покинула дом с маленьким сыном, далеко она не уйдет.
Беда заключалась в том, что Марианна и сама не верила в эту версию.
Она подошла к окну и увидела, как лейтенант Лешевалье паркуется на стоянке. Ж. Б. вытащил с заднего сиденья большую пластиковую коробку, потом достал какие-то бумаги из багажника. Документы из дома Василе Драгонмана.
Ж. Б. действует быстро и эффективно. Даже если очень злится, потому что со вчерашнего дня не видел жену и детей, причем самый большой зуб у него на майора Огресс. Ж. Б. ей необходим, он поможет перебрать по дням каждый месяц короткой жизни мальчика, которому не исполнилось и четырех.
Марианна вернулась в гостиную и уставилась на труп Димитри Мулена. Думала она о другом. О ребенке, оставшемся сиротой.
О выстреле в голову.
Профессиональном, метком выстреле.
Оружие держала не женщина, поссорившаяся с мужем, запаниковавшая и случайно спустившая курок. Марианна не верила в преднамеренность. Даже самая сознательная, самая покорная мать семейства не ставит на стол тарелку и бокал, не кладет рядом нож и вилку, если решила убить мужа, как только тот вернется домой.
