Ознакомительная версия.
– Можно войти? – тихим голосом спросила она. – Мне нужно видеть мистера Вульфа.
Я отступил, впуская ее, и закрыл дверь.
– Сюда, пожалуйста, – указал я, и она прошла вперед.
Единственное, что я прочел на лице Вульфа, это что он ее узнал. Мой босс кивнул в знак приветствия:
– Я польщен, мадам. Извините, что не встаю, я позволяю себе такую невежливость. Стул, Арчи!
Она нервно огляделась:
– Могу я поговорить с вами наедине, мистер Вульф?
– Боюсь, нет. Мистер Гудвин – мой доверенный помощник.
– Но я… – Она все еще стояла. – Мне тяжело говорить даже вам…
– Ну, мадам, если это так уж тяжело… – Конец фразы повис в воздухе.
Она сглотнула, снова посмотрела на меня и сделала шаг к нему:
– Так будет еще тяжелее… Я должна сказать кому-нибудь. Я много слышала о вас, конечно в былые дни, от Марко… и я должна сказать кому-нибудь, а, кроме вас, некому. Кто-то пытается отравить моего мужа.
– Вот как? – Глаза Вульфа сузились. – Садитесь. Прошу вас. Сидя легче говорить, не так ли, миссис Ласцио?
Роковая женщина опустилась на принесенный мною стул. С напускной небрежностью я оперся о спинку кровати. Похоже, наклевывается что-то способное разогнать скуку и оправдать предчувствия, заставившие меня сунуть в чемодан пистолет и пару блокнотов.
– Конечно… – начала она. – Я знаю, вы старый друг Марко. Вы, наверно, думаете, что я предала его… Но я полагаюсь на ваше чувство справедливости, вашу гуманность…
– Слабые доводы, мадам. – Вульф был резок. – Мало у кого хватает мудрости, чтобы быть справедливым, или свободного времени, чтобы быть гуманным. Почему вы заговорили о Марко? Вы полагаете, это он пытается отравить мистера Ласцио?
– О нет! – Ее рука взметнулась и вновь опустилась на подлокотник. – Просто мне жаль, если вы предубеждены против меня и моего мужа. Я ведь решила, что нужно кому-нибудь сказать, а здесь, кроме вас, некому.
– А вашему мужу вы сообщили, что его пытаются отравить?
Она покачала головой, и ее губы чуть дрогнули:
– Это он сказал мне. Сегодня. Вы знаете, что некоторые из поваров готовили блюда к обеду. Филип делал салат и еще сказал, что приготовит особый соус, который сам изобрел. Все знали, что за час до подачи на стол он смешивает сахар с лимонным соком и сметаной и пробует не меньше ложки. У него все было приготовлено в кухне на столе: лимоны, банка сметаны, сахар. В полдень он начал смешивать. По привычке попробовал на язык сахар, который показался ему непривычно твердым и недостаточно сладким. Он высыпал сахар в стакан с водой, но некоторые крупинки не растаяли даже после перемешивания. Он влил в стакан коньяк, и тот не смешался с водой. Если бы муж сделал соус и попробовал полную ложку, он бы умер. В сахаре был мышьяк.
Вульф усмехнулся:
– Или мука.
– Муж сказал, что мышьяк. Он не почувствовал вкуса муки.
Вульф пожал плечами:
– Это легко установить при помощи куска медной проволоки и небольшого количества соляной кислоты. Вы, как видно, не прихватили с собой сахарницы. Где она?
– Наверно, в кухне.
– И сейчас этот сахар используют для приготовления нашего ужина? – Глаза Вульфа широко открылись. – Вы что-то говорили здесь о гуманности…
– Нет. Филип высыпал ту смесь, теперь там чистый сахар.
– Так. – Глаза Вульфа снова полузакрылись. – Замечательно. Значит, он уверен, что там был мышьяк? И не сообщил этого Сервану? И никому, кроме вас, не сказал? Даже не сохранил тот сахар как улику? Просто замечательно.
– Да, мой муж – замечательный человек. – На ее лицо упал луч солнца, и она чуть отодвинулась. – Он сказал, что не хочет огорчать своего друга Луи Сервана. И запретил мне говорить об этом. Он сильный и очень самолюбивый человек. Такой у него характер. Муж считает, что достаточно силен, умен и опытен, чтобы не позволять никому судить о своих делах. – Она подалась вперед. – Я пришла к вам, мистер Вульф! Я боюсь!
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я выяснил, кто подмешал в сахар мышьяк?
– Да, – кивнула она. – Нет. Думаю, это вам не удастся, да и сахар уже выбросили. Я хочу, чтобы вы защитили моего мужа.
– Дорогая мадам, – произнес Вульф с усмешкой, – если тот, кто решил убить вашего мужа, не полный идиот, ваш муж будет убит. Нет ничего проще, чем отправить человека на тот свет. Трудности возникают, когда надо замести следы. Боюсь, мне нечего предложить вам. Очень трудно спасти жизнь человеку против его воли. Вам известно, кто мог отравить сахар?
– Нет. Конечно, есть кое-что…
– А вашему мужу это известно?
– Нет. Конечно, вы можете…
– Марко? Могу я спросить об этом Марко?
– Нет! Только не Марко! Вы обещали…
– Ничего я не обещал. Ничего подобного. Сожалею, миссис Ласцио, если показался вам грубым, но ничего не поделаешь: терпеть не могу, когда из меня делают идиота. Если вы боитесь отравления, вам нужен дегустатор, а это не по моей части. Если опасаетесь физического насилия, тут нужен телохранитель – этим я тоже не занимаюсь. Прежде чем ваш муж сядет в машину, каждая гайка в ней должна быть тщательно проверена. Когда он идет по улице, кто-то должен следить за окнами и крышами домов, а прохожих держать на расстоянии. В случае если он решит пойти в театр…
Роковая женщина поднялась:
– Вы превращаете все в шутку. Мне очень жаль.
– Это вы начали шутить…
Но она не стала дожидаться конца фразы. Я поднялся, чтобы открыть дверь, но она оказалась перед нею раньше меня и ухватилась за ручку. А раз она решила действовать самостоятельно, я дал ей возможность самой преодолеть и наружную дверь. Проследив за тем, как дама скрывается за ней, я вернулся к Вульфу, нацепив на лицо осуждающую мину, которая, однако, пропала даром, ибо глаза его были закрыты. Я обратился к его большой круглой физиономии:
– Хорошенький способ общаться с дамой, которая пришла к вам с таким простым предложением. От нас всего-то и требовалось пойти на реку и плавать возле сточной трубы, покуда не почувствуем вкуса мышьяка.
– Мышьяк не имеет вкуса.
– О'кей. – Я сел. – По-вашему, она собирается сама отравить его и заранее выстраивает себе защиту? Или, может, взвинчена и тычется носом повсюду, не зная, как защитить своего муженька? А может, Ласцио рассказывает сказки, чтобы набить себе цену? Видели бы вы, как он смотрел на нее, когда она танцевала с Валенко. Думаю, вы наблюдали, как взирал на нее Вукчич. Как мотылек, который попал в стакан и потому не может пробиться к горящей лампе. А вдруг действительно существует смышленый малый, который готов был всех нас отправить на тот свет, подсыпав в сахарницу мышьяк? Кстати, ужин через десять минут. Вам стоит причесаться и заправить рубашку. Да, вы знаете, что за пять монет в день можно нанять себе здесь лакея? Клянусь, я как-нибудь попробую. Если начну следить за собой, как полагается, сразу стану другим человеком. – Мне пришлось остановиться, чтобы зевнуть. Свежий воздух брал свое.
Вульф молчал. Затем наконец заговорил:
– Арчи, ты слышал о приготовлениях к сегодняшнему вечеру?
– Нет. Готовится что-нибудь особенное?
– Да. Заключено нечто вроде пари. После ужина будет проведено испытание. Поджарят голубей, а мистер Ласцио – он сам вызвался – приготовит весенний соус. Этот соус помимо соли содержит девять разных специй: кайенский перец, сельдерей, шалот, шнитт-лук, кервель, эстрагон, черный перец горошком, тимьян и петрушку. Он приготовит девять порций, в каждой из которых будет недоставать какой-нибудь одной специи. Блюда поставят в столовой. Сбор назначен в гостиной. Участники должны заходить по очереди, чтобы не переговариваться между собой, пробовать кусочек голубя под соусом и записывать, в каком блюде какой специи не хватает. Мистер Серван, насколько я знаю, поклялся угадать на восемьдесят процентов.
– Отлично. – Я снова зевнул. – Я берусь определить, в каком блюде не хватает голубя.
– Ты не участвуешь. Только «Les quinze maîtres» и я сам. Это будет интересный и поучительный эксперимент. Главное – различить шнитт-лук и шалот. Думаю, справлюсь. Я за ужином выпью вина и, конечно, не буду есть сладкого. Кстати, мне пришла мысль о возможной связи между всем этим и странным рассказом миссис Ласцио. Ведь Ласцио будет готовить соус. Я не из паникеров, но приехал повидаться с талантливыми людьми, а не наблюдать, как кого-то прикончат.
– Вы приехали узнать, как готовить колбаски минюи. Но не будем об этом. И какая тут может быть связь? Убить-то собираются Ласцио. Значит, дегустаторы в безопасности. Думаю, вам лучше пойти последним. Если вы заболеете в этой глуши, у меня наступят веселенькие денечки.
Он закрыл глаза. Через некоторое время открыл их снова.
– Мне не нравятся рассказы о мышьяке, подсыпанном в еду. Который час?
Проклятый лентяй! Не может достать из кармана часы! Я ответил на его вопрос, он вздохнул и принялся приводить себя в порядок.
Ужин в корпусе «Покахонтас» был весьма изысканным в том, что касалось еды, но не всего прочего. Суп, приготовленный Серваном, с виду напоминал консоме, но вкус имел ни на что не похожий. Автор превзошел самого себя, и было приятно видеть, как его благородное лицо краснеет от удовольствия, когда он слышит замечания присутствующих. Леон Блан приготовил рыбу – шестидюймовых гольцов, по четыре на порцию, под светло-коричневым соусом с каперсами, чей острый вкус нельзя было приписать соку лимона или какому-либо из знакомых мне видов уксуса. Блан довольно усмехался, когда его спрашивали про соус, и говорил, что еще не успел придумать ему название. Все, за исключением Лизетт Путти и меня, съели гольцов целиком вместе с головой и костями. Даже Констанца Берен, которая сидела от меня справа. Увидев, как я выплевываю кости, она засмеялась и сказала, что гурмана из меня не получится. Я ответил, что не могу есть рыбье лицо в память о золотых рыбках, которые были у меня в детстве. Глядя, как она перемалывает кости своими прелестными зубками, я с удовольствием отметил, что начинаю обуздывать ревность, охватившую меня утром.
Ознакомительная версия.
