Оставалось еще несколько дел, ими следовало заняться в ближайшие недели. Необходимо напомнить о них Ингрэму и не забыть про смету на новый денник. Рэймонд снова сел за стол, взял авторучку и стал неторопливо писать письмо брату.
Это было странное предсмертное послание, в нем не содержалось ни единого намека на то, что́ собирался совершить Рэймонд – ни слов прощания, ни распоряжений относительно личного имущества. Лишь сухие указания, где найти те или иные документы, что сделать в первую очередь и каким кодом открывается сейф. Он положил листок в конверт, вложил туда же ключ от сейфа и, запечатав его, надписал.
Положив конверт на пресс-папье, Рэймонд встал и сунул пистолет в карман. В большой бронзовой пепельнице лежала одна из его трубок с невытряхнутым пеплом. Он взял ее в руки, чтобы выбить и положить на камин, но вспомнил, что курить ему больше не придется, и с усмешкой бросил трубку в мусорную корзину.
Рэймонд бросил прощальный взгляд на свой кабинет. Здесь уже никогда не будет прежнего порядка. Ингрэм был очень неряшлив, и в его бумагах вечно царил хаос. Представить его сидящим в этой комнате было невыносимо, и Рэймонд снова сказал себе, что теперь уже не важно, что тот сотворит с его аккуратными папками. И все же он надеялся, что брат не уничтожит плоды его неустанного труда. Ему стало больно от мысли, что Ингрэм может пустить поместье по ветру, и, резко развернувшись, Рэймонд вышел из комнаты.
В коридоре он встретил Марту, выходившую из кладовой. Ему показалось, будто она взглянула на него с нескрываемой враждебностью. Выйдя в сад, Рэймонд решил, что все сложилось к лучшему. Даже если бы Джимми сбежал в Америку, он все равно не смог бы вынести своего положения. Странно, что он не подумал об этом с самого начала.
Эти размышления повлекли за собой другие. Идя по саду к конюшням, Рэймонд думал обо всех скрытых опасностях, которые могут подстерегать его, если он решится жить дальше. У него могут потребовать свидетельство о рождении, и не известно, к чему это приведет. Или вдруг объявится случайный свидетель, который видел Пенхаллоу с женой и свояченицей во время их медового месяца. Он будет жить в вечной тревоге, не зная, в какой момент злодейка-судьба преподнесет ему свой дьявольский подарок. Нет, лучше оборвать все сейчас! В своем письме Ингрэму он хотел просить брата сохранить тайну его рождения, но не сумел заставить себя написать унизительные слова. Да и вряд ли стоило это делать. Хотя Ингрэм и не особенно любил его, он слишком гордился своим именем, чтобы вытаскивать наружу столь неприглядную историю. Все сочтут его убийцей – это не так уж страшно; но если умереть сейчас, никто не узнает, что он лишь один из внебрачных отпрысков Пенхаллоу, и в памяти людей навсегда останется Рэймондом Пенхаллоу.
Когда Рэймонд появился на конюшне, к нему подошел Уинс обсудить местные дела. Рэймонд по привычке выслушал конюха и даже хотел дать ему кое-какие указания, но решил, что глупо давать распоряжения, которые Ингрэм все равно отменит. Поэтому он сказал Уинсу, что все обдумает и скажет о своем решении позже.
Пока ему седлали любимого коня, Рэймонд шагнул к деннику, в котором стоял один из его охотничьих жеребцов, и стал ласкать его, трепля по ушам и поглаживая атласную шею. Конь, знавший, что Рэймонд никогда не приходит с пустыми руками, толкнул его мордой и тихо фыркнул. Рэймонд дал ему сахара, снова погладил и отвернулся. Он надеялся, что Ингрэм не продаст его охотничьих лошадей, которых он очень любил.
Младший конюх вывел его коня. Рэймонд в последний раз посмотрел на обустроенную им конюшню. Ладно! Ингрэм справится не хуже его, и нечего разводить сантименты. Он вскочил в седло, кивнул Уинсу и двинулся в сторону конезавода.
Подъехав к верхнему загону, Рэймонд натянул поводья и некоторое время рассматривал Демона. Да, несомненный успех. Безупречные стати, какими можно только восхищаться. Длинные мускулистые предплечья, великолепные лопатки, высокая тонкая холка и красивый изгиб колен. Будущий чемпион. Жаль, что он уже не сможет объездить его. Если у Ингрэма хватит разума, он поручит это Барту и близко не подпустит к Демону Кона. Не получается у Кона объезжать лошадей: слишком нетерпелив и резок, тем более для такого резвого жеребенка. Все, хватит! Не надо попусту изводиться – Ингрэм отлично справится с данным делом.
Чуть повернувшись в седле, Рэймонд бросил взгляд на Тревеллин. Внизу, за сенью деревьев, тянул к небу высокие фронтоны старый серый дом, утонувший в зелени запущенного сада. Из кухонной трубы поднимался легкий дымок. Западный флигель закрывало ярко-голубое пятно цветущих гортензий. Рэймонд отвернулся и поехал прочь, ни разу не оглянувшись.
Он двинулся в сторону реки, как и несколько дней назад. Как давно это было! Почему его снова потянуло туда? Там наверняка полно отдыхающих, ведь лето в самом разгаре. Но Рэймонд всегда любил Мур, особенно его тихую заводь, и если уж сводить счеты с жизнью, то лучшего места не найти.
Приблизившись к заводи, он с удивлением обнаружил, что на берегу никого нет. Вода тихо струилась, и где-то высоко в синеве заливался жаворонок. Рэймонд подставил лицо легкому ветерку, дующему с востока, и сидел неподвижно, глядя на горизонт. Его линия была изломана гранитными скалами, у подножия которых горели золотом кусты утесника. Ветерок приносил ностальгический запах торфа и чабреца, напомнивший ему о счастливых днях, проведенных на берегах Мура. «Ну что ж, я прожил сорок счастливых лет, – подумал Рэймонд, спешиваясь и поднимая стремена. – Многие мои одногодки полегли на войне. А мне еще повезло. Слава богу, я не женат. А что бы я делал, будь у меня жена и дети? Черт, вот только жаль, что это Ингрэм!»
Рэймонд стал расстегивать уздечку.
– Я тебя распрягу, старина, – сказал он, погладив жеребца по морде. – А то еще запутаешься и сломаешь ногу.
Конь стоял неподвижно, чуть лоснясь от жары. Рэймонд снял с него уздечку, дружески потрепал по шее и звучно хлопнул по крупу. Пару минут он смотрел ему вслед, а потом, решив, что тянуть больше нечего, достал из кармана револьвер.
Отсутствие Рэймонда за чаем не вызвало удивления. Барт знал, что он побывал на конюшне, а оттуда, вероятно, поскакал на конезавод. Сам Барт после обеда поехал в Треллик, чтобы посмотреть дом и решить, что надо обустроить, прежде чем они с Лавди поселятся там. Там сейчас жил управляющий поместьем, и Барт надеялся, что Рэймонд распорядится освободить для них дом еще до официального утверждения завещания. После смерти отца и ссоры с Конрадом оставаться в Тревеллине было для него пыткой. Он не мог заставить себя войти в пустую спальню или просто пройти мимо. Даже вид отцовской собаки был для него мучителен, но старая спаниельша, словно почувствовав, что из всех детей Барт больше всех любил ее хозяина, постоянно жалась к нему, бродя за ним по всему дому и не спуская с него печальных глаз, пока не разжалобила его настолько, что он взял ее под свою защиту и яростно отверг предложение Юджина пристрелить ее.
Проведать семью приехал Клиффорд, но на сей раз один, без жены. Он рассорился с Розамундой, насколько это вообще было возможно для человека с легким характером. Розамунда, весьма прохладно относившаяся к семейству Пенхаллоу, была настолько шокирована известием о разразившемся скандале, что в самых суровых выражениях призвала мужа порвать все связи с родственниками. Его социальное положение, не говоря уже о будущем дочерей, взывала она, неизбежно пострадает, если он публично не отречется от кузенов. Клиффорд сильно рассердился и ушел на работу, не поцеловав супругу, обстоятельство, прежде неслыханное в их семейной жизни. Клиффорд, который все детство провел в доме Пенхаллоу, был опечален его смертью, а еще больше тем, как это произошло. Он заявил жене, что просто обязан выразить им свое сочувствие и будет полной свиньей, если вдруг решит устраниться.
Результаты расследования привели его в смятение. Поначалу он был уверен, что Пенхаллоу убил Ублюдок Джимми, но под давлением обстоятельств признал, что это дело рук кого-то из родственников: Рэймонда, Клэя или даже Фейт, чье истерическое поведение у него в конторе никак не выходило у него из головы. Клиффорд стал невольно обдумывать, что предпринять, если случится худшее и полиция арестует кого-то из подозреваемых. Сразу нанять лучшего адвоката. И никакой экономии, у них достаточно средств, чтобы обеспечить достойную защиту!
В Тревеллине он узнал, что Ублюдка Джимми арестовали в Бристоле. Эту новость ему сообщил Юджин, добавив, что все с нетерпением ждут его признаний, которые обещают быть сенсационными.
На круглом лице Клиффорда выразилось столько озабоченности, что оно стало почти комичным.
Покачав головой, он с трагическим видом заявил, что ему это очень не нравится.
– Неужели? – удивился Обри. – Наверное, потому, что это прескверное дело тебя не касается. Ты просто не представляешь, как выбивает из колеи быть подозреваемым. Возьмем, к примеру, меня! В тот момент, когда услышал, что Джимми собирается сделать некое разоблачительное признание, я помолодел на десять лет! Честное слово. И все потому, что гнусный секрет, каким бы он там ни был, уж точно не касается меня.
