– Маловероятно, – пожал плечами Филдинг.
– Ну, тогда где еще он умудрился проглотить этот яд, как не во время ужина?
– Милая девочка, я не могу ответить на твой вопрос, потому что сам не знаю.
– К чему скрытничать? – мягко упрекнула Стелла. – Мне кажется, ты притворяешься, а сам знаешь о никотине гораздо больше.
– Да нет же, мои знания о никотине весьма скудные, – оправдывался Филдинг. – Прости, если этот факт поколебал веру в мои способности, но врачу общей практики нечасто приходится иметь дело с этим ядом.
– Считайте, что вам повезло, – небрежно обронил Гай. – Ведь если бы это был обычный яд наподобие мышьяка, заподозрить в злом умысле могли вас, Дерик!
– Чего ради?! – возмутилась Стелла. – Нет никаких причин подозревать в убийстве Дерика!
– Ошибаешься, Стелла, причины есть, – улыбнулся Филдинг. – Гай абсолютно прав, и я с готовностью это признаю. Можно легко повернуть дело так, что в убийстве окажусь повинен именно я, если бы никотин относился к препаратам, что обычно имеются в распоряжении врача. Общеизвестно о плохих отношениях, сложившихся между вашим дядей и мной. Думаю, все члены семьи знают, что он угрожал устроить скандал, который губительно отразится на моей практике.
– Конечно. Только нам не следует об этом упоминать, – немного смущаясь, заметил Гай.
– Уверяю вас, нет нужды что-либо скрывать, – спокойно возразил Филдинг. – Если меня спросят, я честно расскажу всю правду. И потом, сомневаюсь, что мисс Мэтьюс проявит деликатность, присущую вам со Стеллой! – добавил он с улыбкой.
А в это время в библиотеке мисс Мэтьюс старательно подтверждала справедливость высказанных Филдингом опасений. Обнаружив в лице суперинтенданта благодарного слушателя, Харриет быстро забыла страх и рассказала ему ряд интересных подробностей, которые все члены семейства предпочли бы не предавать огласке. Для начала она поведала скорбную историю о жареной утке, потом пожаловалась на ужасный характер покойного брата и стала горько сетовать на вопиющую несправедливость завещания.
– Я-то думала, что после стольких лет, проведенных под одной крышей, брат поведет себя как приличный человек и оставит дом мне. Да только он никогда и ни с кем не считался. И ничего удивительного, что его отравили. Если бы можно было сейчас взглянуть на Грегори, уверена, он смеется над нами всеми. Так и вижу эту ехидную презрительную ухмылку! Если вас интересует мое мнение, так могу сказать, что Грегори обожал доставлять людям массу хлопот и чинить всяческие неудобства. Именно так он и поступил напоследок, позволив отравить себя досадным для всех способом, да еще оставил завещание, которое иначе чем верхом несправедливости и не назовешь.
– Вы прожили с братом долгие годы, мисс Мэтьюс?
– Да, я переехала сразу после смерти матери. Это было восемнадцать… или только семнадцать? Нет, все-таки восемнадцать лет назад. Не то чтобы я горела желанием вести его хозяйство. И если бы не сестра, я предпочла бы сама зарабатывать на жизнь, потому что с детства не ладила с Грегори. Он всегда любил командовать, и по-моему, это дурная черта характера. Правда, мое мнение никого в этой семье не интересует. Только когда долгие годы живешь надеждой, что в один прекрасный день станешь хозяйкой в доме… а потом вдруг оказывается, что придется жить под одной крышей с особой, которую меньше всего хочется видеть рядом…
– Значит, дом завещан не только вам?
– Да, пополам с золовкой, – с горестным видом кивнула мисс Мэтьюс. – О, не сомневаюсь, при встрече она покажется вам милой и очаровательной! Она всем нравится. Но я-то ее лучше знаю. Действительно, на первый взгляд она производит приятное впечатление, да только за всю свою жизнь я не встречала такой закоренелой эгоистки! Эта женщина пойдет на все, лишь бы добиться своего. Что бы она ни говорила, утешает лишь одно – завещание принесло ей такое же горькое разочарование, как и всем остальным. Я точно знаю, что Зои рассчитывала получить весь дом и деньги в придачу. – Лицо мисс Мэтьюс приняло многозначительное выражение. – И если она вздумает жаловаться на бедность, не верьте ни единому слову! Для одного человека у нее средств вполне хватает. Если вас интересует мое мнение, так денег у нее даже более чем достаточно! И вообще, могла бы отдать часть денег Гаю, а не ждать, когда это сделает дядя!
– Гаю? – задумчиво повторил Ханнасайд. – Племяннику, который пришел сюда вместе с вами?
– Ему, – подтвердила Харриет. – Какой славный мальчик! От души надеюсь, что вы не станете слушать злобные сплетни, которые распускает о нем моя сестрица. Грегори плохо относился к Гаю, и у мальчика имеются веские причины не любить дядю. А эта затея с отправкой в Южную Америку! Я нисколько не удивилась бы, если бы оказалось, что Грегори отравил Гай. Нет, конечно, он этого не делал. Я абсолютно убеждена. Уж если на то пошло, я бы скорей подумала на Рэндола. Это мой второй племянник. Только его в момент смерти Грегори здесь не было, так что, боюсь, он в список подозреваемых лиц не попадает.
Инспектор Дэйвис слушал этот красочный монолог с напряженным вниманием, но несколько с растерянным видом. Вдруг из его груди вырвался сдавленный звук, и инспектор прикрыл рот рукой. Однако суперинтендант, несмотря на веселые искорки в уголках глаз, со всей серьезностью согласился:
– Действительно, кандидатура Рэндола отпадает. По крайней мере, на данный момент. А в какую именно часть Южной Америки мистер Мэтьюс намеревался отправить племянника?
Мисс Мэтьюс, которой редко выпадало заполучить таких внимательных слушателей, не считая мистера Рамболда, с готовностью сообщила:
– Куда-то в Бразилию. Точно не помню. Совершенно не подходящее для жизни место! Гай терпеть не может каучук, и кроме того, он успешно занимается своим весьма оригинальным делом. Я имею в виду саму манеру. Ведь нельзя ждать, что только что основанный бизнес мгновенно принесет прибыль, верно?
– Полностью с вами согласен. А в чем, позвольте спросить, заключается его бизнес?
– Ну, говорят, это оформление интерьера. И хотя лично я не желаю иметь в доме позолоченный потолок и черные панели, но готова признать, что на вкус и цвет товарищей нет. Но Грегори никогда не разбирался в искусстве и, кроме того, не любил Гая. Должна признать, что и Гай частенько грубил дяде без видимой причины, хотя Грегори тоже давал множество поводов для дерзкого поведения. И опять-таки эта история с Южной Америкой! И здесь у Гая имелся повод для недовольства. Бедный мальчик впал в отчаяние и сам мне в этом признался. Ничего удивительного! Вся обстановка в целом была очень тяжелой. И хотя смерть Грегори не принесла радости, на которую все надеялись, по крайней мере, она положила конец вечным распрям и безобразиям в доме.
– Получается, что не только мистер Гай Мэтьюс конфликтовал с вашим братом, – с улыбкой заметил Ханнасайд.
– Да он был со всеми на ножах! – без обиняков заявила мисс Мэтьюс. – На свою беду, моя племянница Стелла захотела выйти замуж за доктора Филдинга, а Грегори ни с того ни с сего возненавидел беднягу. Разве можно винить сына за грехи отца! Мне не следовало затрагивать эту тему, и я не собираюсь распускать сплетни, а только было очень стыдно за поведение брата. И я прямо выразила свое мнение и заявила, что он занимается шантажом! Только не хочется об этом говорить. Прошу, не задавайте больше вопросов.
– Понимаю-понимаю, – посочувствовал Ханнасайд. – Должно быть, вам с миссис Мэтьюс пришлось тяжело. Надеюсь, она, учитывая интересы дочери, не возражает против ее брака с доктором?
Мисс Мэтьюс презрительно фыркнула:
– Не знаю, что она на самом деле думает, а только не верю ни единому ее слову. И вообще, если она о ком-то и думает, кроме собственной персоны, то это Гай, а не Стелла. Должна признать, поначалу ее реакция на намерение отослать Гая в Южную Америку приятно удивила. Я не ожидала, что Зои способна на такие сильные чувства и решится на ссору с Грегори. Был момент, когда я поверила, что их дружбе пришел конец, однако очень скоро Зои смекнула, что не сумеет заставить Грегори пойти на попятный. И тогда она мгновенно поменяла тактику и снова стала воплощением кротости. Такая тихоня, ну даже воды не замутит. Моя сестра Гертруда оказалась права. Нет, цитировать Гертруду я не собираюсь, потому что она проявила по отношению ко мне непростительную непорядочность. Сказала, что я, мол, плохо веду хозяйство, и наговорила массу других гадостей! И я рада, что Грегори оставил Гертруде только свой портрет да немного денег. Так ей и надо! Что до меня, я считаю это решение справедливым и надеюсь, что оно послужит Гертруде уроком, и впредь она не станет без разбора настаивать на посмертных вскрытиях!
Инспектор вдруг насторожился и многозначительно посмотрел на Ханнасайда. Тот чуть нахмурился и, глядя в упор на мисс Мэтьюс, спросил:
– Значит, мисс Мэтьюс, это ваша сестра передала дело коронеру?
