Тем вечером мне нужно было следить за многими людьми: Татьяной, королем, Ирен, Годфри, королевой, не говоря уже о менее важных фигурах вроде незнакомца, что говорил со мной, и того мужчины в темных очках, с которым беседовала Ирен, и доктора Уотсона возле чаши с пуншем, и… Возле чаши с пуншем стоит доктор Уотсон!
– Нелл, ты так сильно вцепилась мне в рукав, что вот-вот порвешь его, – предупредил меня Годфри, – а ведь этот пиджак сшил для меня портной барона Ротшильда. Он стоит целое состояние.
– Сейчас не время переживать по пустякам! – бросила я резким шепотом и разжала пальцы. – Я только что видела доктора Уотсона! Он стоял около чаши с пуншем!
– Чаши с пуншем? Доктор Уотсон? Какой доктор Уотсон? – Годфри повернулся и начал открыто озираться по сторонам, пытаясь увидеть того, о ком я говорила.
Мне пришлось снова ухватиться за его рукав и больно ущипнуть его за руку.
– Тот самый доктор Уотсон. Не смотри в ту сторону! Ты слишком откровенно глазеешь! Ирен всегда ругает меня за это.
Годфри потер помятый рукав или, скорее, руку под ним. Не зря я столько лет была гувернанткой – мне отлично удается усмирять своих воспитанников.
– Действительно, Нелл! Но у нас есть проблемы поважнее, чем доктор Уотсон, если это и правда он.
Этот несносный человек – я говорю о докторе Уотсоне, не о Годфри – медленно двигался по залу. Пока мы говорили, Годфри как бы случайно обошел вокруг меня и смог незаметно оглядеть весь зал.
Он замер на секунду, потом повернулся ко мне, встав спиной к доктору Уотсону, который как раз вглядывался в толпу, словно пытаясь кого-то найти.
– Это в самом деле он, Нелл. Он стоит сейчас возле музыкантов. Что ему тут нужно?
– Разве это важно? – прошипела я. – Как ты не понимаешь: если доктор здесь, значит, тот самый господин тоже где-то неподалеку!
– Необязательно. У доктора Уотсона может быть своя жизнь.
– Да, но Шерлок Холмс одержим тайнами, ему постоянно необходимо чем-то занимать свой ум. Поверь мне, Годфри, у таких людей не бывает личной жизни. А уж отправиться в другой конец Европы его может заставить только расследование какого-нибудь гнусного дела. И если доктор Уотсон снова обитает с Холмсом под одной крышей, как и прежде, то личной жизни нет и у него. Что же нам делать? Он видел нас раньше и, может быть, уже заметил нас сегодня.
Годфри кивнул и задумался. Ему очень шло отстраненное выражение лица. Никогда не видела, чтобы размышления делали мужчину таким красивым. Впрочем, я вообще не часто видела, чтобы мужчины размышляли.
– Когда мы говорили с ним в Лондоне, – промолвил наконец Годфри, – ты называла свое настоящее имя, а я – нет. Мы можем сказать доктору Уотсону, если он вдруг подойдет к нам, что приехали в Прагу по делам твоего жениха. Я занимаюсь ими как адвокат, а ты – как его верная спутница.
– Ох, Годфри, ради бога! Объяснить наше присутствие здесь доктору Уотсону – если, конечно, возникнет такая необходимость – это полбеды. Где Шерлок Холмс – вот в чем настоящий вопрос.
– Может быть, в Лондоне? – В голосе Годфри звучала тщетная надежда, но тут же он помотал головой: – Ты права. Он должен быть здесь. Но зачем?
– Адвокаты так любят задавать наводящие вопросы! Главный вопрос: кто он? Я внимательно рассмотрела всех, кто находится в этом зале, несколько раз. И, разумеется, если бы Шерлока Холмса можно было узнать, я бы его тотчас приметила. Но я не видела никого, кто был бы похож на него. Значит, он маскируется. И может оказаться кем угодно.
– У тебя превосходная логика, Нелл! Что нам теперь делать?
– Ничего. Мы совершенно беспомощны.
– Ирен всегда знала, как защитить себя от него.
– Но кто из этих людей Шерлок Холмс? – снова спросила я и сжала руки. От этого резкого движения сумочка и веер столкнулись друг с другом и переплелись шнурками. – У меня вызывают подозрение темные очки, но в таких же был агент Ротшильда, который передал тебе путеводитель, – вполголоса размышляла я. – Ко мне тоже подходил один грубиян. У него был монокль – явно элемент маскировки. К тому же его очень заинтересовало вымышленное имя Ирен.
К сожалению, Годфри слушал мои рассуждения невнимательно. Он с улыбкой распутывал мои аксессуары, чтобы я снова могла двигать руками.
Мы так увлеклись этим процессом, что не заметили, как рядом с нами остановилась Татьяна. Я не могла понять, как ей удавалось так тихо двигаться по мраморному полу.
Некоторое время она с любопытством наблюдала за действиями Годфри.
– Я подошла спросить, не потанцуете ли вы со мной, мистер Нортон. Но, вижу, вы заняты более сложными делами, – промурлыкала она.
Годфри сразу же узнал голос русской и поднял взгляд. Стиснув зубы, он быстро освободил мои руки.
– Мадам Татьяна, – кивнул он ей.
– Вы не ответили на мой вопрос, – заметила русская.
– Как правило, такие вещи предлагает мужчина.
– Я не имею обыкновения дожидаться предложений от мужчин. Так что же?
– Я не могу оставить мисс Хаксли одну.
– Конечно можете. Сегодня вечером вы уже так поступали. Я видела, как вы вальсировали с королевой, и поняла, что очень хочу потанцевать с вами.
Татьяна была полна спокойного величия. Она стояла, высоко подняв голову и сцепив на талии руки в черных кружевных перчатках.
– Насколько я знаю, вы профессиональная танцовщица, – вежливо сказал Годфри. – А я танцую лишь в случае крайней необходимости. Поскольку я в гостях у королевы, то должен был отдать ей дань уважения. Боюсь разочаровать вас, но танцор из меня посредственный. – Он снова поклонился, словно хотел поставить точку в разговоре.
– Тем более интересно, мистер Нортон. Вы никогда прежде не разочаровывали меня.
Мы с Годфри взглянули друг на друга. Неужели эта женщина не понимает слова «нет»?
Ответ был очевиден. Татьяна цинично подняла брови и посмотрела на меня:
– Возможно, мистер Нортон, танцем со мной вы опасаетесь разочаровать вашу знакомую?
– Кого же? – спросил он, не сообразив сразу, что речь идет обо мне. Бедный Годфри, конечно, решил, что Татьяна говорит об Ирен и намекает на то, что ей известно истинное положение дел.
Русская ехидно усмехнулась, продолжая смотреть мне в глаза:
– Скажем, вашу так называемую личную помощницу…
Годфри замер, а я открыла было рот, чтобы возразить интриганке, но она бесстыдно перевела взгляд на Годфри и добавила:
– Или, может быть, другую… леди?
Мы оба пытались осознать только что услышанные слова. Что скрывается за этой фразой? Неужели Татьяна знает, что леди Шерлок – это замаскированная Ирен?
– Вам не стоит бояться кого-нибудь разочаровать, мистер Нортон, – произнесла Татьяна нежным голосом. – Разве только меня.
– Если бы я кого-то боялся, – ответил Годфри, уловив в ее словах угрозу, – я был бы плохим партнером и в танце, и во всех остальных делах.
– Полагаю, мы боимся, как правило, не за себя, а за своих близких, – заметила русская. – Поэтому хочу успокоить вас: я никогда не путешествую без телохранителей. В Санкт-Петербурге такие меры предосторожности необходимы.
– Телохранители! – воскликнула я, не веря своим ушам.
Татьтяна грациозно подняла руку в кружевной перчатке и вытянула палец:
– Вон там. Широкоплечий мужчина в полосатом костюме. – Указанный ею человек стоял рядом с королевой Клотильдой. – И вот этот. – Человек около окна… прямо рядом с Ирен! – Вон тот. – Возле обеденного стола. – И еще этот. – Она ткнула пальцем позади нас.
Мы обернулись и увидели молодого человека в неприметной одежде. На его лице застыло бесстрастное выражение. Он смотрел на нас усталыми глазами, но в его взгляде сквозила жестокость.
– Это очень мудрая предосторожность, – продолжала Татьяна, – даже в таком спокойном городе, как Прага, и в особенности для человека, который находится так далеко от дома. Опасность подстерегает повсюду. – Она улыбнулась и провела пальцами по длинной нитке черного жемчуга, которая спускалась с ее шеи. – Поверьте мне, дорогие друзья. Я знала когда-то одного человека – и вот в Париже, прямо возле собора Парижской Богоматери, его укусила кобра.
Татьяна откровенно насмехалась над нами! Она фактически призналась в том, что пыталась тогда, в Париже, убить Квентина по приказу полковника Морана. И теперь видит в своем злодеянии лишь способ поиздеваться над нами. Как же горько было это осознавать! Ирен оказалась права. Эта женщина с самого начала поняла, кто мы такие, и все последнее время лишь притворялась. Но что за странную игру она затеяла с Годфри – этого я понять не могла.
– От одного танца беды не случится, мистер Нортон, – произнесла она таким тоном, словно пыталась соблазнить его. – Только не говорите, что не можете танцевать со мной, потому что женаты. Ведь семейное положение можно изменить. Есть разные средства.
