Ознакомительная версия.
– Все.
Ева поговорила с Пибоди, занимавшейся двумя другими друзьями Джерри, чьи имена назвала им Сильвия Гантерсен, а потом отправилась к его бывшей подружке. Там ей повезло меньше, чем с Мэлом Голдом. На стук в дверь никто не ответил. Тогда Ева стала стучаться к соседям. Наконец одна из дверей приоткрылась.
– Я ничего не покупаю, – предупредил из-за двери женский голос.
– А я ничего не продаю. – Ева показала свой жетон. – Я ищу Лори Нуссио.
– Только не рассказывайте мне, что такая славная девушка – преступница.
– Не буду. Я хотела кое-что с ней обсудить. Она ничего не сделала.
Дверь открылась шире, и крючконосая соседка Лори окинула Еву суровым взглядом.
– У нее сегодня выходной. Как и у меня. Кажется, она ушла пару часов назад. Вроде бы за покупками, потом перекусить с подружкой, сделать прическу. Мало ли чем занимаются девушки в этом возрасте!
– Миссис…
– Мисс. Кребтри. Сэла Кребтри.
Ева показала ей на своем ноутбуке фотографию Джерри.
– Видели здесь его, мисс Кребтри?
Женщина фыркнула, широко распахнула дверь и взъерошила свои светлые непричесанные волосы.
– Этого? С тех пор как она дала ему от ворот поворот – нет. И очень этому рада. Говорите, он что-то натворил? Охотно верю. По-моему, он обращался с нашей милой девочкой совсем не так, как она заслуживает. Я прямо так ей и говорила, твердила, что она достойна лучшего. У меня самой был в ее возрасте похожий обормот. Я дала ему пинка – и очень этим гордилась.
«У Джерри совсем нет поклонников», – подумала Ева и кивнула.
– Если она вернется, передайте ей мою карточку. Пусть позвонит.
– Сделаю, не беспокойтесь.
– А если появится он? Вы мне сообщите, мисс Кребтри?
Женщина растянула губы в улыбке.
– Можешь на меня положиться, сестренка.
– Только не вздумайте с ним связываться!
– Он на кого-то напал?
– Откуда такое предположение?
– У него был нехороший взгляд. Я тридцать три года работаю в баре. Уж в глазах-то я разбираюсь, умею отличить добрый взгляд от злого.
– Действительно, напал, – подтвердила Ева. – Так что не связывайтесь. Просто скажите Лори как можно скорее мне позвонить.
– Буду с нетерпением ждать ее. И его. Только он уже с месяц здесь не появлялся. Вспомнила! – Она ткнула в Еву пальцем. – У меня есть номер Лориного карманного коммуникатора.
– У меня он тоже есть. Буду пытаться ее разыскать. Спасибо.
По пути вниз она попыталась дозвониться Лори, но ответа не было. Она недоуменно повторила ввод данных, проверила номер, попробовала еще раз – опять безрезультатно.
Поменяла, что ли?
Ева вернулась к соседке Лори и проверила номер – он оказался правильным.
– Припоминаю, она что-то говорила про новый коммуникатор, – сказала Кребтри. – С новым номером и всем прочим. Она всегда охотится за новинками.
– В общем, как только ее увидите, скажите, чтобы позвонила мне.
По пути в морг Ева успела связаться с тремя людьми из списка и поговорить с менеджером ресторана, где работала Лори Нуссио.
Возможно, без посещения морга можно было обойтись: ей не требовалось подтверждать такую очевидную причину смерти обоих пострадавших. Но это было частью процедуры, которой она никогда не изменяла. Она хотела еще раз взглянуть на погибших, как ни тяжело это было. Мнением Морриса тоже нельзя пренебрегать. Главный судмедэксперт часто видел картину по-своему. И всякий раз заставлял ее шевелить мозгами.
Она шла по гулкому белому тоннелю, замедляя шаг у торговых автоматов. Не мешало бы освежиться, но у нее были напряженные отношения с автоматами. И сейчас совсем не было настроения вступать в конфликт с проклятой железякой.
Поглубже засунув руки в карманы, она дошла до двери Морриса и решительно ее толкнула.
Оба тела, отмытые от крови, лежали на кафельных столах. Моррис с профессиональной точностью вскрыл Y-образным разрезом грудную клетку женщины и увлеченно изучал ее содержимое. Его умные глаза обрамляли очки с сильными линзами, на серый с синими блестками костюм был накинут белоснежный халат. Длинные черные волосы, заплетенные в три косицы, были перетянуты серебряной лентой.
– Говорят, это работа их сынишки?
– Да.
Он выпрямился.
– Это гораздо острее змеиных зубов.
– Какие змеиные зубы?
Он улыбнулся, и его очаровательное лицо потеплело.
– Это из Шекспира.
– Понятно. – Неудивительно, что он и Рорк находят общий язык. – В этом маловато поэзии.
– Он еще специализировался на трагедиях. Здесь как раз трагедия.
– Я могу сказать одно: дебил сынок окончательно спятил. У тебя не найдется чего-нибудь холодненького?
– У нас тут все холодное. – Он чуть заметно улыбнулся. – Тебя интересуют напитки? – Он сделал широкий жест рукой в окровавленной перчатке. – Угощайся. Будь как дома.
– Торговые автоматы при виде меня вечно ломаются, – объяснила она, подходя к его маленькому холодильнику. – Не иначе это какая-то химия.
– Неужели?
Она с облегчением достала баночку колы, щелкнула кольцом, сделала глоток.
– За твое здоровье!
– И тебе не хворать. Как видишь, женщин пропускают вперед – в ее случае это сработало даже в смерти. Напоследок, часов за пять до кончины, она употребила внутрь кусок белого хлеба, примерно шесть унций соевого кофе с искусственным подсластителем и полчашки греческого йогурта с гранолой. Не такая уж вкусная последняя трапеза. Она была чуть-чуть недокормленной, состояние здоровья превосходное. Во всяком случае, до пятидесяти трех ножевых ударов.
– Серьезный перебор!
– Большинство ранений нанесено, когда она лежала на животе – об этом свидетельствует угол проникновения лезвия. Некоторые удары были так сильны, что сокрушали кости. Отколот кусочек большой берцовой. – Он продемонстрировал сосуд с обломком кости. – По-моему, все ранения нанесены одним и тем же ножом – тем, который ты обнаружила воткнутым в труп. Раны, свидетельствующие о попытках обороняться, отсутствуют.
– Он застал ее врасплох. Даже когда это уже происходило, она не верила, что такое возможно.
– Согласен. Из моей реконструкции следует вывод, что первый удар был нанесен вот сюда. – Он указал пальцем на живот убитой. – Повреждения серьезные, но при надлежащем и своевременном лечении она бы поправилась. Следующий удар, вероятно, вот этот, пришелся примерно туда же.
– Они находились лицом к лицу.
– Да, и, вероятно, очень близко. Следующие удары наносились наугад, с большей силой.
– И глубже, – прошептала она.
– В спину. – Он сменил проекцию на мониторе, чтобы показать Еве спину убитой. – Несколько ударов, опять-таки судя по углу проникновения, были, вероятно, нанесены при ее попытке спастись, потом – когда она упала. Большая часть ударов нанесена, когда она уже была мертва или по крайней мере потеряла сознание. Слабое утешение. О падении говорят ушибы, но она их уже не почувствовала.
– Это совсем не утешает.
– Кто это сделал, ты знаешь. А почему?
– Потому что он кретин. Даже старый верный друг называет его неудачником. Ни на одной работе не мог – или не хотел – удержаться, подружка вытолкала его за дверь. Вернулся жить к мамочке с папочкой, а те давай зудеть: «Либо взрослей, либо выметайся!» Думаю, мамаша устроила ему очередную головомойку, и тогда он…
– Боюсь, родительская стезя усеяна ловушками. Одна из них стоила женщине жизни.
– Так и есть.
Сколько ножевых ударов сама Ева нанесла своему отцу? Кто-нибудь их считал? Но тогда решался вопрос жизни и смерти – ее жизни и смерти.
– Что скажешь о другом пострадавшем?
– Пока – самые предварительные соображения. – Моррис перешел ко второму кафельному столу. – Ты правильно определила на месте преступления время его совершения, бита, приобщенная тобой к вещдокам, соответствует характеру повреждений. Первый удар пришелся вот сюда: широкой частью биты – прямо в лицо.
– С размаху, – подхватила Ева. – Перед кухней есть маленький выступ. Он стоял за ним. Муж входит – и отшатывается. Видит тело жены, кровь, хочет бежать. Убийца с размаху бьет его в лицо.
– Раздроблены нос, левая скула, глазная впадина. Следующие удары выбивают несколько зубов, челюсть, в трех местах проламывают череп. Потом он занялся трупом. По моей оценке – я ее еще уточню, – ударов было примерно три десятка. Некоторые нанесены сверху вниз: бита втыкалась в тело. Уже после первого удара жертва, видимо, лишилась чувств.
– Ему повезло больше, чем его жене.
– Да, ей пришлось больше мучиться.
– Ты когда-нибудь дрался с родителями?
Он с готовностью улыбнулся.
– Думаешь, я не был подростком? Долг подростка – воевать с родителями и испытывать их терпение.
– Ты фантазировал, как отвешиваешь им тумаки?
– Такого не припомню. Но я регулярно представлял, как доказываю их неправоту, хотя на самом деле мне ни разу не удалось их переубедить. Еще я мечтал, как сбегу и стану знаменитым музыкантом в стиле блюз.
Ознакомительная версия.
