– Где мне сесть? – спросил я.
– Где пожелаете, – ответил подполковник.
Я молча ждал.
– Я видел телексы из Ирвина, – сказал он. – Примите мои искренние поздравления, майор. Вы проделали выдающуюся работу.
Я не ответил.
– И я слышал о повестке дня Крамера, – продолжал он. – Мне только что звонили из офиса начальника штаба. А это еще лучший результат. Уже он один оправдывает операцию «Аргон».
– Вы здесь не для того, чтобы обсуждать раскрытое мной дело, – сказал я.
– Верно, – кивнул он. – Разговор о нем пойдет в Пентагоне с вашим лейтенантом.
Я взял оставшийся стул для посетителей, поставил возле стенки под картой и сел. Откинулся на спинку. Поднял руку над головой и потрогал булавки. Подполковник наклонился вперед и пристально посмотрел на меня. Он ждал, словно хотел, чтобы я заговорил первым.
– Похоже, вы намерены получить от происходящего удовольствие? – спросил я.
– Это моя работа, – сказал он.
– И вам она нравится?
– Далеко не всегда, – ответил он.
Я вновь предпочел промолчать.
– Это дело подобно набегающей на пляж волне, – сказал он. – Подобно могучему валу, который мчится по песку и вдруг замирает, а потом уходит обратно, ничего не оставляя за собой.
Я молчал.
– И все-таки кое-что остается, – продолжал подполковник. – Остается уродливый кусок мусора, застрявший у воды. Нам необходимо с ним разобраться.
Он ждал, пока я заговорю. Может, предоставить ему довести дело до конца самостоятельно? В конце концов я пожал плечами и заговорил:
– Жалоба о грубом обращении.
Он кивнул.
– Полковник Уиллард привлек к ней наше внимание. Получилась неудобная ситуация. Если несанкционированное использование подорожных можно отбросить как необходимость при расследовании, то жалобу о грубом обращении оставить без внимания невозможно. Поскольку двое гражданских лиц не имели к происходящему ни малейшего отношения.
– Меня дезинформировали, – сказал я.
– Боюсь, это ничего не меняет.
– Ваш свидетель мертв.
– Однако он оставил подписанную жалобу. А документы нельзя игнорировать. Он с тем же успехом мог быть здесь и давать показания.
Я не стал возражать.
Подполковник встал.
– Вы можете поговорить со своим адвокатом.
Я посмотрел на капитана. Очевидно, это он был моим адвокатом. Подполковник вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь. Капитан протянул мне руку и назвал свое имя.
– Не стоило так жестко говорить с подполковником, – сказал капитан. – Он предложил вам лазейку размером с милю. Вся эта история больше похожа на фарс.
– Я раскачивал лодку, – сказал я. – В армии этого не любят.
– Вы ошибаетесь. Никто не хочет причинить вам вред. Однако Уиллард настаивает на принятии мер. Поэтому мы вынуждены проделать необходимые телодвижения.
– И в чем они состоят?
– Вам достаточно все отрицать. В таком случае заявление становится спорным, а поскольку невозможно устроить перекрестный допрос, Шестая поправка гарантирует вам автоматическое прекращение дела.
Я не пошевелился.
– И как это делается? – спросил я.
– Вы подписываете письменные показания, как это сделал Карбон. Он говорит «черное», вы – «белое», и больше нет никакой проблемы.
– Официальные бумаги?
– Вам потребуется пять минут. Мы можем проделать это прямо здесь и сейчас. Ваш капрал напечатает показания и будет свидетелем. Нет ничего проще.
– А альтернатива существует? – поинтересовался я.
– Будет огромной глупостью даже думать о ней.
– Но что тогда произойдет?
– Это равносильно тому, чтобы признать себя виновным.
– И какими будут последствия? – не унимался я.
– Если вы признаете себя виновным? Потеря в звании и в зарплате начиная с того момента, когда произошел инцидент. Гражданский суд не позволит нам обойтись чем-то меньшим.
Я ничего не сказал.
– Вы вновь станете капитаном. Вас вернут в обычное подразделение военной полиции, поскольку Сто десятый отдел не захочет, чтобы вы оставались в его рядах. Это краткий вариант ответа. Но даже думать на эту тему было бы ужасной глупостью. Вам достаточно все отрицать.
Я сидел и размышлял о Карбоне. Ему было тридцать пять лет, шестнадцать из них он прослужил в армии. Пехота, десантные войска, рейнджеры, «Дельта». Шестнадцать не самых легких лет. И он ничего не сделал, если не считать попытки сохранить тайну, с которой он случайно соприкоснулся. Он постарался предупредить свою часть о возможной опасности. В его действиях не было ничего плохого. Однако теперь он мертв. Убит в лесу. Потом я подумал о толстом парне из стрип-клуба. Фермер меня не особенно беспокоил. Разбитый нос, ничего страшного. А вот толстому парню сильно досталось. С другой стороны, он не являлся образцовым гражданином Северной Каролины. Сомневаюсь, чтобы губернатор наградил его за гражданские доблести.
Я долго думал об этих людях. О Карбоне и толстом парне на парковке. А потом о себе. Майор, восходящая звезда, следователь особого подразделения, которому светит быстрый путь наверх.
– Хорошо, позовите подполковника, – сказал я.
Капитан встал и распахнул дверь. В кабинет вошел подполковник, капитан закрыл за ним дверь. Капитан уселся рядом со мной, а подполковник вновь устроился за моим столом.
– Ладно, давайте заканчивать. Жалоба лишена оснований, так?
Я молча посмотрел на него.
– Ну?
«Ты поступишь правильно».
– Жалоба соответствует действительности, – сказал я.
Подполковник недоверчиво уставился на меня.
– Жалоба верна во всех деталях, – сказал я. – Все происходило именно так, как написал Карбон.
– Господи, – пробормотал подполковник.
– Вы сошли с ума? – удивленно спросил капитан.
– Весьма возможно, – ответил я. – Однако Карбон не был лжецом. В его досье не должно быть написано, что в конце своей жизни он солгал. Он заслуживает лучшего. Он служил в армии шестнадцать лет.
В комнате воцарилась тишина. Мы сидели и молчали. Им предстояло много бумажной работы. А я думал о том, что снова стану капитаном военной полиции. Никаких спецподразделений. Однако тут не было сюрприза. Я знал, что к этому все идет. Знал с того самого момента, как закрыл глаза и костяшки домино стали падать, падать, падать, увлекая за собой одна другую.
– У меня одно пожелание, – сказал я. – Я прошу отсрочить решение на два дня. С этого момента.
– Почему?
– Я должен побывать на похоронах. И не хочу просить об отпуске своего командира.
Подполковник отвернулся.
– Разрешаю, – сказал он.
Я вернулся к себе и сложил в сумку все свои вещи. Снял со счета деньги и оставил пятьдесят два доллара в конверте для моего ночного сержанта. Еще пятьдесят долларов я отправил по почте Францу. Потом я забрал у патологоанатома ломик, которым пользовался Маршалл, и положил его рядом с тем, что мы одолжили в скобяной лавке. Затем зашел в гараж военной полиции, чтобы взять машину. Я с удивлением обнаружил, что там все еще стоит взятый Крамером напрокат автомобиль.
– Нам никто не сказал, что с ним делать, – сказал служитель.
– Почему?
– Сэр, это ваше дело, вы скажите мне.
Я хотел взять машину, которая не привлекает внимания, а маленький красный «Форд» выделялся среди оливковых и черных машин военной полиции. Но тут я сообразил, что в обычном мире все будет наоборот. Там маленький «Форд» затеряется среди остальных машин.
– Тогда я его заберу. Мне все равно нужно в аэропорт.
Мне не пришлось заполнять бумаги, поскольку машина не принадлежала армии.
Я покинул Форт-Бэрд в двадцать минут одиннадцатого и направился на север, в сторону Грин-Вэлли. Сейчас я ехал заметно медленнее, чем прежде, поскольку «Форд» не самая скоростная машина, да и сам я не такой мастер, как Саммер. Я не стал останавливаться на ланч. Просто ехал и ехал вперед. Возле здания полиции я оказался в пятнадцать минут четвертого. Там, в общем зале, я нашел детектива Кларка и сказал ему, что дело закрыто. Обещал, что Саммер сообщит ему все детали. И забрал у него ломик, который он одолжил в качестве образца. Я быстро проделал оставшиеся до Сперривилла десять миль. В узком переулке припарковался рядом со скобяной лавкой. Стекло в окне заменили, фанера исчезла. Я взял все три ломика, вошел в лавку и вернул их стоявшему за стойкой хозяину. Потом сел в машину и по единственной дороге, выходящей из города, направился в Вашингтон.
Я свернул на кольцевую автодорогу и отправился на поиски самой отвратительной части города. Выбор был разнообразным. Меня привлек прямоугольник, состоящий из четырех кварталов. Здесь был район старых, разваливающихся складов, разделенных узкими переулками. В третьем переулке я нашел то, что искал. Из двери вышла изнуренная шлюха. Я вошел в ту же дверь. Там, за стойкой, сидел какой-то тип в шляпе. У него было то, что я искал. Потребовалась минута, чтобы между нами установилось доверие. Кончилось тем, что наличные устранили все разногласия, которые между нами существовали, как это бывает почти всегда. Я купил немного марихуаны, немного каликов и несколько доз кокаина. Заметно было, что мне не удалось произвести впечатление на типа в шляпе. Вероятно, он решил, что я любитель.
