– Привет, Ричер, – окликнула его Харпер.
Она стояла у него за спиной, в тени колонны, обрамляющей вход. Обернувшись, Ричер увидел в темноте светлое пятно ее волос и белый треугольник рубашки над лацканами пиджака.
– Привет, – ответил он. – Как ты?
Харпер приблизилась к нему.
– Все будет хорошо. Я попрошу перевода. Возможно, сюда. Мне здесь понравилось.
– И тебя отпустят?
Она кивнула.
– Обязательно отпустят. Пока продолжаются слушания по бюджету, никто не осмелится начать раскачивать лодку. Все будет обделано как можно тише.
– На самом деле ничего этого вообще не произошло, – сказал Ричер. – Мы только что остановились на этом.
– Значит, ты поправил свои отношения с Бюро?
– Поправил так, как только их можно было поправить.
– Я бы вступилась за тебя, – решительно заявила Харпер. – Чего бы мне это ни стоило.
– Не сомневаюсь. Жаль, что таких, как ты, мало.
– Вот, возьми. – Она протянула листок бумаги. Это был служебный билет, выписанный в Квантико. – С этим ты доберешься до Нью-Йорка.
– А ты как же?
– Скажу, что потеряла. Мне выпишут новый.
Шагнув, Харпер поцеловала его в щеку. Развернулась и пошла прочь.
– Удачи, – бросила она.
– И тебе тоже, – отозвался Ричер.
До аэропорта он прошел пешком, двенадцать миль по обочинам дорог, построенных для автомобилей. На это у него ушло три часа. Он обменял служебный билет ФБР на авиабилет и прождал еще час ближайший рейс. Проспал четыре часа в воздухе, преодолев три часовых пояса, и в час дня совершил посадку в аэропорту Ла Гуардиа.
На последние оставшиеся у него наличные Ричер доехал на автобусе до ближайшей станции метро, а затем добрался на метро до Манхэттена. Вышел на станции «Канал-стрит» и прошел на юг до Уолл-стрит. В два с небольшим он уже был в вестибюле здания, в котором располагалась контора Джоди. Шестидесятиэтажный небоскреб заполнялся сотрудниками различных фирм, возвращавшимися на работу с обеденного перерыва. Приемная конторы, в которой работала Джоди, оказалась пустой. За столиком никого. Ричер прошел в открытую дверь, побродил по коридорам, заставленным дубовыми книжными шкафами с толстыми юридическими справочниками. Слева и справа остались двери, ведущие в пустые кабинеты. На столах лежали бумаги, на спинках кресел висели пиджаки, но людей нигде не было видно.
Подойдя к двустворчатым дверям, Ричер услышал доносящийся из-за них гул голосов. Звон стекла. Смех. Он потянул правую створку, и вырвавшийся из помещения громкий шум оглушил его. Просторный зал был заполнен людьми. Мужчины были в темных костюмах, белоснежных рубашках, подтяжках и скромных галстуках; женщины в строгих темных платьях и черных колготках. Одна стена состояла из сплошных окон, за которыми светило ослепительное солнце; длинный стол, накрытый плотной белой скатертью, был уставлен рядами бокалов и сотней бутылок шампанского. Двое официантов разливали пенистое золотистое вино так быстро, как только могли. Гости пили шампанское, чокались и смотрели на Джоди.
Молодая женщина двигалась через толпу, привлекая к себе всеобщее внимание, словно магнит. Где бы она ни появлялась, люди расступались, а затем окружали ее плотным кольцом. По всему залу тут и там образовывались небольшие восторженные кружки, в центре которых была Джоди. Она поворачивалась налево и направо, улыбалась, чокалась, затем снова приходила в движение, словно бильярдный шар, и снова оказывалась в центре внимания. Джоди увидела Ричера в дверях в тот самый момент, когда он сам увидел свое отражение в стекле, которым было закрыто висящее на стене полотно кисти Ренуара. Небритый, он был в помятой рубашке защитного цвета с засохшими корочкой пятнами зеленой краски. На Джоди было вечернее платье стоимостью не меньше тысячи долларов, которое только что сняли с плечиков. Вместе с ней на Ричера обратились взоры сотни пар глаз; в зале наступила тишина. Джоди замялась, принимая решение. Затем, протиснувшись сквозь толпу, бросилась Ричеру на шею, не выпуская бокал с шампанским.
– Это вечер в честь того, что тебя сделали партнером, – сказал Ричер. – Ты добилась своего.
– Добилась!
– Что ж, прими мои поздравления, крошка. И извини за опоздание.
Джоди увлекла его в толпу гостей, сомкнувшуюся вокруг них. Ричер пожал руки сотне адвокатов, так, как когда-то пожимал руки генералам иностранных армий. «Не шутите со мной, и я не буду шутить с вами». Главным был мужчина лет шестидесяти пяти с красным лицом, сын одного из тех, чьи фамилии красовались на бронзовой табличке с названием фирмы. Его костюм, наверное, стоил больше, чем вся та одежда, которую когда-либо приходилось носить Ричеру. Однако общая атмосфера вечеринки означала, что в поведении старика нет никакой заносчивости. Казалось, он с радостью пожал бы руку лифтеру дома, в котором жила Джоди.
– Она восходящая звезда, – объявил Ричеру старик. – И я очень рад, что она приняла наше предложение.
– Джоди самый умный и проницательный юрист из всех, с кем мне доводилось иметь дело, – сказал Ричер, перекрывая гул голосов.
– Вы поедете с ней?
– Куда?
– В Лондон, – объяснил старик. – Разве она ничего не говорила? Первым поручением младшего партнера у нас всегда является руководство европейским отделением. Джоди проведет пару лет в Лондоне.
В этот момент Джоди, улыбнувшись, подхватила Ричера под руку и отвела в сторону. Общая толпа начинала постепенно разбиваться на отдельные группки; разговор переходил на тему работы и на сплетни вполголоса. Джоди отвела Ричера к окну. Оттуда открывалась панорама порта шириной около ярда, ограниченная с обеих сторон соседними зданиями.
– Я звонила в центральное управление ФБР, – начала Джоди. – Я беспокоилась по поводу тебя, ведь формально я по-прежнему остаюсь твоим адвокатом. Я говорила с Аланом Дирфилдом.
– Когда?
– Два часа назад. Он ничего мне не сказал.
– А говорить нечего. Они чисты передо мной, я чист перед ними.
Джоди кивнула.
– Значит, ты все же сделал то, что им было от тебя нужно. – Она помолчала. – Тебя привлекут в качестве свидетеля? Будет судебный процесс?
Ричер покачал головой.
– Судебного процесса не будет.
– Значит, только похороны?
Он пожал плечами.
– Никаких родственников не осталось.
Джоди снова помолчала, словно решаясь задать важный вопрос.
– И что ты испытываешь? Отвечай одним словом.
– Спокойствие.
– Если бы тебе пришлось бы снова оказаться в такой ситуации, ты поступил бы так же?
Настал черед Ричера сделать паузу.
– В такой же ситуации? – наконец сказал он. – Без раздумий.
– Я должна переехать в Лондон. На два года.
– Знаю. Старик мне все сказал. Когда тебе надо трогаться в путь?
– В конце месяца.
– Ты не хочешь, чтобы я ехал с тобой, – сказал Ричер.
– Я буду очень занята. Мало сотрудников, большой объем работы.
– И Лондон – цивилизованный город.
Джоди кивнула.
– Да. А ты сам хотел бы поехать со мной?
– На два года? Нет. Но возможно, я мог бы время от времени тебя навещать.
Джоди слабо улыбнулась.
– Это было бы замечательно.
Ричер ничего не ответил.
– Ужасно, – сказала она. – Пятнадцать лет я не могла жить без тебя, а теперь выясняется, что я не могу жить с тобой.
– Знаю. Это исключительно моя вина.
– Ты чувствуешь то же самое?
Ричер посмотрел на нее.
– Наверное, – солгал он.
– У нас еще есть время до конца месяца, – сказала Джоди.
Он кивнул.
– Больше, чем выпадает большинству людей. Ты можешь сегодня уйти с работы пораньше?
– Конечно. Я теперь партнер. И могу делать все, что захочу.
– Тогда пошли.
Оставив пустые бокалы на подоконнике, они протиснулись среди людей. Все проводили их взглядами до дверей, а затем стали обсуждать вполголоса, что бы это могло значить.
Сложная, запутанная ситуация, единственное возможное решение которой неприемлемо ввиду какого-либо обстоятельства, обусловленного самой ситуацией (по названию романа Дж. Хеллера).
Официальное прозвище штата Нью-Джерси.
Бывшая военная база, где с 1935 года находилось хранилище золотого запаса США.
«Федерал экспресс», «Юнайтед парсел сервис» – частные почтовые службы доставки посылок.
Прозвище президента Дуайта Эйзенхауэра.
Ортодромия – кратчайшая линия между двумя точками сферы.
