– Я уже вполне оправился, – жестко возразил Монк. – Вы – воин, сэр, и не подведете в нужную минуту, а мисс Лэттерли – не обыкновенная женщина. Справимся.
Они молча пошли дальше, каждый погрузившись в свои мысли. Оставалось преодолеть ярдов двести или триста – контора фирмы, как и следовало, находилась недалеко от типографии. У Эстер на языке по-прежнему вертелся вопрос, откуда Гектор вообще знает о потайной комнате и почему он прежде ни разу не собрался в нее заглянуть. Не исключено, что в его затуманенном сознании она превратилась в смутное воспоминание, смешавшись с детскими впечатлениями о всяких ссорах и секретах. Наверное, после смерти Хэмиша тайник вообще не интересовал его брата, пока сквозь алкогольный туман не пробилась неясная мысль, что с тем помещением и в самом деле не все ладно.
Они добрались до конторы и книжного склада, так больше ничего и не сказав друг другу. Тут все трое остановились, и Монк, секунду поколебавшись, резко стукнул в дверь. Едва клерк отворил ее, сыщик решительно шагнул внутрь, неотступно сопровождаемый обоими своими спутниками.
Служащий отступил в сторону, что-то возмущенно бормоча, но никто не обратил на него внимания. Уильям прошел на середину помещения, к железной лестнице, ведущей в кабинет Байярда, и к другой такой же, которой во время редких посещений конторы пользовался Элестер. Как всегда, пространство под лестницами было заполнено тюками бумаги, рулонами холста, мотками бечевки и длинными, один за другим, рядами готовых к отправке книг. Здесь, похоже, никого не было. Даже клерк куда-то исчез. Если в помещении и находились люди, они были заняты где-то в дальней части помещения упаковкой и погрузкой книг.
Гектор выглядел растерянным: на лице его попеременно отражались разочарование и облегчение. Он приготовился к решающему сражению, но был чересчур измучен, чтобы стремиться к нему, и слишком мало полагался на свои силы.
Зато Уильяма подобные сомнения не терзали. С лицом, похожим на железную маску, сквозь прорези которой сверкали горящие решимостью глаза, он шагнул к лестнице.
– Пошли, – не оглянувшись на своих спутников, скомандовал сыщик. Поднявшись наверх, он огляделся по сторонам и толкнул дверь кабинета Байярда.
Там сидели трое – Элестер, Уна и Квинлен Файф. Главу семьи неожиданное вторжение удивило и рассердило, Квинлен спокойно взглянул на вошедших, а Уна, всегда державшаяся достаточно холодно, теперь, казалось, и вовсе превратилась в ледяное изваяние. Не обращая внимания на замешкавшихся в дверях Эстер и Гектора, она не отрывала взгляда от Монка.
– Господи, что вам теперь нужно?! – воскликнул Элестер. Он выглядел утомленным и обеспокоенным, но страха не проявлял и, казалось, ничуть не удивился, увидев детектива все еще живым.
Уильям посмотрел на Файфа, ответившего ему насмешливым взглядом. Уна, как обычно, была непроницаема.
– Я пришел, чтобы дать заключительный отчет, – ответил сыщик тоном, в котором звучало что-то похожее на иронию.
– Но вы уже отчитались, мистер Монк, – холодно отозвалась миссис Макайвор. – А мы поблагодарили вас за ваши усилия. Мы сообщим полиции то, что сочтем нужным, о маминой ферме. Теперь это не ваша забота. Если вас что-то беспокоит, можете поступать по собственному усмотрению. Тут мы ничего не можем поделать.
– А, к примеру, запереть меня в потайной комнате в здании вашей типографии и оставить там умирать от удушья? – поинтересовался Уильям и, бросив взгляд на Квинлена, заметил, что тот вспыхнул и посмотрел на свояченицу.
Итак, она, во всяком случае, обо всем знала!
– Не понимаю, о чем вы, – спокойно проговорила Уна, которая по-прежнему не смотрела на мисс Лэттерли и своего дядю. – Но если вы оказались заперты в типографии, вам следует винить только себя самого. Вы проникли в нее незаконно, и я не могу представить, какие честные намерения могли привести вас туда поздним вечером в воскресенье. Впрочем, похоже, вам удалось выбраться, и к тому же без особого ущерба.
– Мне не удалось выбраться. Меня выпустил майор Фэррелайн.
– Проклятый Гектор! – сквозь зубы процедил Квинлен. – Этот старый пьяница всегда лезет не в свое дело!
– Придержи язык! – не глядя на него, огрызнулась миссис Макайвор, а затем опять обратилась к сыщику: – Так что вы делали в нашей типографии, мистер Монк? Как вы это объясните?
– Я пошел искать потайную комнату, о которой майор Феррелайн упомянул за обедом, – ответил тот, глядя на женщину столь же пристально, как и она на него. Оба не отвели глаз. – И я ее нашел.
Уна вскинула свои изумительные брови:
– В самом деле? Я и не подозревала, что она существует!
Детектив знал, что она лжет, – достаточно было взглянуть на Файфа.
– Она полна приспособлений для подделки банкнот, – продолжал он. – Любого достоинства и разных банков.
Лицо его собеседницы по-прежнему ничем не выдавало ее тревоги.
– Боже правый! – воскликнула она. – Вы уверены?
– Абсолютно.
– Интересно, давно ли они там? Наверное, со времен моего отца, раз дядя Гектор утверждает, что это его тайник, – заявила дама.
Элестер дернулся и издал едва уловимый звук. Бросив на него быстрый взгляд, Монк снова обернулся к Уне.
– Почти наверняка, – подтвердил он. – Но ими пользуются и сейчас. Некоторые пластины не старше прошлого года.
– Откуда вы знаете? – В глазах женщины мелькнула насмешка. – На них еще не высохла краска?
– Банкноты меняются, миссис Макайвор. Там есть экземпляры нового образца.
– Понимаю. Вы говорите, кто-то до сих пор использует комнату для подделки денег?
– С вашего позволения – да. – Теперь уже в тоне Уильяма звучала откровенная ирония. – Это снимает с вашего отца часть вины. Но зато представляет прекрасный мотив для убийства.
– В самом деле, мистер Монк? Не вижу, каким об-разом.
– Если ваша мать обнаружила это…
На этот раз рассмеялась Уна:
– Не будьте глупцом, мистер Монк! Неужели вы воображаете, что она ничего не знала?
У Гектора вырвался сдавленный стон, но он не пошевелился.
– Вы притворялись, что сами ничего не знали, – заметил сыщик.
– Верно, но лишь пока не поняла, что вы знаете об использовании комнаты до сих пор. – Теперь лицо миссис Макайвор стало холодным и непреклонным. Она больше не скрывала враждебности.
Элестер словно прирос к полу. Квинлен, стиснув в руке блестящий нож для бумаги, покачивался на месте, готовый в ярости броситься вперед.
– Конечно, это не единственная причина убийства, – продолжал детектив тоном, исполненным гнева, боли и бесконечного презрения. – Есть еще дело Гэлбрейта и еще бог знает сколько других.
– Дело Гэлбрейта? О чем вы, черт возьми? – вмешался Файф.
Но Монк смотрел не на него, а на Элестера, и, будь у него еще хоть какие-то сомнения в его виновности, они исчезли бы в эту минуту. Кровь отхлынула от лица казначей-прокуратора, и оно стало пепельно-серым, в глазах его застыл ужас, челюсть отвисла… Инстинктивно он обратил к сестре невидящий взгляд.
– Она знала! – отчеканил Уильям с удивившей его самого силой. – Ваша мать знала об этом, и вы убили ее, чтобы заставить молчать! Сограждане доверились вам, оказали честь, вознесли выше других, а вы продали справедливость! Ваша мать не могла простить этого, и поэтому вы ее убили, а на виселицу вместо себя попытались отправить сиделку!
– Нет!
Это сказал не Элестер, не имевший сил произнести ни слова. Голос прозвучал у Монка за спиной. Тот обернулся и увидел Гектора, шагнувшего вперед и не сводившего с племянника глаз.
– Нет, – повторил старый майор. – Не Элестер составлял список вещей Мэри для Гризельды! Это делала ты! – с этими словами он повернулся к Уне. – Ты положила брошь в сумку Эстер. Элестер и понятия не имел, где ее искать. Он, бог ему судья, убил Мэри, но именно ты сделала все, чтобы Эстер повесили вместо него!
– Вздор! – бросила женщина. – Заткнись, старый дурень!
Лицо старшего Фэррелайна исказила судорога боли, слишком сильной, по сравнению с тяжестью этого оскорбления, без сомнения, сотни раз слышанного им и прежде – или даже не слышанного, а только угадывавшегося в интонации говоривших с ним родственников.
Неожиданно заговорила стоявшая за плечом Монка Лэттерли.
– Положить брошь в мой чемодан Элестер не мог, – медленно произнесла она. – Потому что Мэри надевала ее только с одним платьем, а Элестер знал, что его она с собой не взяла. Он сам его запачкал, так что пришлось отдавать его в чистку!
– А не могли слуги успеть привести его в порядок? – спросил Уильям.
– Не говорите ерунды! Чтобы распороть и вычистить шелковое платье, а потом опять сшить его, нужно несколько дней! – усмехнулась девушка.
Все как один обернулись к Уне. Она опустила глаза.
– Я не знала, что платье запачкано. Мне хотелось защитить Элестера, – очень тихо сказала она.
Брат взглянул на нее со слабой улыбкой, полной отчаяния.
