– Понимаешь, все дело в моем воспитании, – говорил он со своим мелодичным прононсом уроженца Уэльса. – Очень религиозная семья. Мы всегда жили в соответствии с Главной Книгой. Предположим, человек может поменять один кодекс на другой, но ему никогда не избавиться от привычки подчиняться закону божьему. Это ты понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Арни, на самом деле не понимавший ничего. Эван служил управляющим лондонского отделения «Ямайского хлопкового банка», а Арни был старшим клерком в страховой компании, продававшей полисы на случай пожаров или несчастных случаев на море. Они жили в соседних домах псевдотюдоровского стиля в Уокинге, графство Суррей. Дружеские отношения между ними сложились крайне поверхностные, но зато встречались они постоянно.
– У банкиров тоже есть свой кодекс, – продолжал Эван. – Ты не представляешь, какая буча поднялась, когда я сообщил родителям, что собираюсь работать в банке. Выпускники средних школ в Южном Уэльсе могли становиться учителями, священниками, служащими угольных компаний, даже профсоюзными деятелями, но только не банкирами.
– А моя матушка даже не знала, что такое быть старшим клерком, – с сочувствием сказал Арни, по-прежнему ни во что не вникнув.
– Я сейчас имею в виду не основополагающие принципы правильного ведения банковских дел – никакого излишнего риска, проверка надежности покрытия займа, более высокие проценты на долгосрочные ссуды. Не это я имею в виду.
– Ну, ясное дело, – отозвался Арни, не представляя, что еще мог иметь в виду Эван.
Но он уже почуял: Эвану готова изменить обычная деловая сдержанность, а подобно всем в Сити, Арни наслаждался излишней откровенностью других.
– Будешь еще? – спросил он и взял со стола их стаканы.
Эван кивком подтвердил готовность принять новую дозу спиртного, наблюдая, как Арни направляется к стойке. Они часто заглядывали в бар «Поллардз», прежде чем вместе сесть в поезд до дома. Эвану нравились плюшевые диванчики, спокойствие и ненавязчивая услужливость бармена. И его вовсе не привлекали новомодные пабы, то и дело открывавшиеся на Квадратной Миле – стильные, заполненные вечной толпой клиентов подвальчики с громкой музыкой, которая нравилась длинноволосому молодняку, всем этим вульгарным вундеркиндам в костюмах-тройках, пестрых галстуках, пившим пиво пинтами и мешавшим его с континентальными ликерами-аперитивами.
– Я говорю о честности, – продолжил Эван, когда Арни вернулся. – Банкир может быть полным профаном, но он выживет, если останется честным. Но стоит ему потерять целостность натуры…
– Абсолютно согласен.
– Возьми, к примеру, Феликса Ласки. Вот человек, начисто лишенный честности и прямоты.
– Это тот бизнесмен, который завладел вашим банком?
– Да. К моему величайшему сожалению. А рассказать тебе, как именно он сумел взять нас под свой контроль?
Арни аж подался вперед и замер, не донеся вынутую из пачки сигарету до своих губ.
– Расскажи.
– У нас среди клиентов числилась компания под названием «Коммерческая недвижимость Южного Миддлсекса». Причем они были тесно связаны с хорошо нам знакомой фирмой, дававшей поручительство. А мы как раз искали возможность выделить крупный кредит на долгосрочных условиях. Конечно, ссуда представлялась непомерно большой для торговцев недвижимостью, но и покрытие выглядело более чем солидным. Короче, чтобы не утомлять тебя излишними подробностями: они объявили дефолт и отказались погасить задолженность.
– Но вам досталась вся их коммерческая собственность, – попытался угадать Арни. – Наверняка нужная документация хранилась в ваших сейфах.
– Все это оказалось не имеющим никакой ценности. Нам они подсунули копии, как и еще нескольким своим кредиторам.
– Это же откровенное мошенничество!
– Верно, но их адвокатам удалось выдать махинации за обычную некомпетентность. Как бы то ни было, мы оказались в глубокой яме. И тогда Ласки нас выручил в обмен на контрольный пакет.
– Ловко.
– Даже более ловко, чем ты себе представляешь. Ведь сам Ласки, по сути, и был владельцем «Недвижимости Южного Миддлсекса». Заметь, он не занимал в компании никакой руководящей должности, а служил для них неофициальным консультантом, хотя ему принадлежали их акции. А руководство компании оказалось действительно на редкость слабым…
– Получается, он приобрел «Хлопковый банк» на деньги, которые у него же и одолжил, не вернув долга?
– Похоже на то, правда?
Арни помотал головой.
– Трудно поверить, что такое возможно.
– Ты бы поверил, если бы получше узнал этого мерзавца.
Двое мужчин в костюмах, выдававших в них юристов, сидели за соседним столом, потягивая пиво, и Эван решил говорить немного тише.
– Он человек без совести и чести, – снова подчеркнул он.
– Лихо он провернул такую сложную сделку, – в голосе Арни прозвучали даже нотки восхищения. – Если все это правда, ты мог бы обратиться в прессу.
– Но кто станет печатать такое, кроме хохмачей из «Прайвит ай» [40]? Хотя я рассказал тебе чистую правду. Ласки готов на любую подлость и низость. – Эван сделал большой глоток виски. – Знаешь, какой номер он отмочил сегодня?
– Неужели что-то похуже, чем операция с компанией из Южного Миддлсекса? – поощрил его на продолжение Арни. – Не может быть!
– Не может? Ха! – Лицо Эвана теперь слегка раскраснелось, а стакан подрагивал в руке. – Он отдал распоряжение – заметь, лично приказал мне, – принять к оплате необеспеченный чек на миллион фунтов.
И он с громким стуком опустил стакан на стол.
– Но как насчет Тредниддл-стрит?
– Именно такой вопрос задал ему я сам. В точности такой же! – Двое юристов повернули головы. Эван понял, что последнюю фразу чуть ли не выкрикнул. И заговорил гораздо более приглушенно: – Ты повторил мои собственные слова. Что же он мне ответил? Это невероятно. Тебе в страшном сне не приснится. Он только спросил: «Кто владелец «Хлопкового банка»?» А потом швырнул трубку.
– Как же ты поступил?
Эван пожал плечами:
– Когда получатель денег позвонил, я подтвердил надежность и правильность выписанного чека.
Арни невольно присвистнул.
– То, что сказал ты, не играет никакой роли, – заметил он. – Перевод должен будет осуществить Банк Англии. А стоит им узнать, что у вас нет этого миллиона…
– Я обо всем предупредил Ласки. – Эван вдруг понял, что готов расплакаться, и устыдился самого себя. – Никогда за все тридцать лет банковской карьеры, начатой еще за стойкой отделения банка «Барклайс» в Кардиффе, я не принимал к оплате необеспеченного чека. До сегодняшнего дня. – Он опустошил стакан и мрачно уставился на его донышко. – Выпьем еще по одному?
– Нет. Я не буду и тебе не советую. Ты теперь подашь в отставку?
– Просто обязан. – Он помотал головой из стороны в сторону. – Тридцать лет коту под хвост. Брось, давай примем еще виски!
– Нет, – твердо ответил Арни. – Ты должен отправиться домой. – Он встал и взял Эвана под локоть.
– Хорошо.
Двое мужчин вышли из бара на улицу. Солнце стояло высоко и жарко палило. Очереди из желавших пообедать стали собираться у кафе и закусочных. Две миленькие секретарши прошли мимо, облизывая мороженое в вафельных рожках.
– Потрясающий день для этого времени года, – сказал Арни.
– Великолепный, – отозвался Эван уныло.
Арни шагнул с края тротуара, чтобы поймать такси. Черный кеб резко свернул в их сторону и с визгом тормозов остановился.
– Куда ты собрался ехать? – спросил Эван.
– Поеду не я, а ты. – Арни открыл двери и сказал водителю: – Вокзал Ватерлоо, пожалуйста.
Эван с трудом забрался внутрь и плюхнулся на заднее сиденье.
– Отправляйся домой, пока не напился до положения риз, – властным тоном велел ему Арни и захлопнул дверь машины.
Эван опустил стекло в окне.
– Спасибо, старина.
– Домой. Только домой. Сейчас лучше для тебя нет ничего.
Эван закивал в ответ.
