– Ирен! Ты же не собираешься принять от него этот подарок?
Она посмотрела на меня в полном изумлении:
– А почему нет, Нелл? Я шантажом заставила короля устроить это дорогостоящее преставление, не говоря уже о том, что выпросила картин из фамильной коллекции на целое состояние. Почему же нельзя принять еще один подарок в качестве компенсации за все то беспокойство, которое он причинил мне много месяцев назад? Надеюсь, он лучше разбирается в драгоценностях, чем тот, кто отвечает за украшение богемской короны!
– Ирен! Немедленно оставь эту отвратительную посылку! Я не буду молча сидеть и смотреть, как ты принимаешь такой подарок. Ты замужем, а теперь и он женат. Подобные презенты – верх неприличия, вне зависимости от размеров благодарности короля – или твоей жадности!
– Но я хочу знать, что в посылке, Нелл, даже если я не оставлю подарок себе, – но я, возможно, все-таки оставлю, если там что-то любопытное. А тебе не обязательно смотреть, можешь подождать в коридоре.
Я встала, злясь на Ирен, как… все последние месяцы:
– И подожду. И не утруждай себя, если захочешь мне потом показать, – мне не интересно.
– Прекрасно. Тогда уходи.
– И уйду.
Я в жутком возмущении протопала к двери, слыша, как за моей спиной рвется упаковка. Однако, едва я взялась за дверную ручку, она повернулась у меня в руках и дверь распахнулась.
Глава тридцать восьмая
Яд Фаберже
Передо мной стоял высокий худой джентльмен в свободном дорожном пальто и мягкой шляпе, с очень темными бровями и пронзительными серыми глазами.
У меня упала челюсть.
Гость пронесся мимо меня – нет, скорее, отпихнул меня в сторону самым грубым образом.
– Я не опоздал? – спросил он и тревожно вскрикнул, не дожидаясь ответа: – Мадам! – Обращался он не ко мне; честно говоря, меня он едва заметил.
Ирен повернулась от туалетного столика, как актриса, удивленная несвоевременным выходом партнера.
– Мистер Холмс… – выдохнула она тоном, который не поддается описанию.
Но я все равно попробую его охарактеризовать, потому что каждое мгновение этой встречи ярко отпечаталось у меня в голове: в голосе подруги слышались одновременно возмущение, удивление и восторг.
– Мистер Холмс, – повторила она с большей уверенностью. – Собственной персоной. В собственном обличье.
Этот человек не тратил времени на общепринятые приветствия.
– Что вы сделали с цветами? – требовательно спросил он.
– Посмотрела на них, – с удивлением ответила она.
Он последовал ее примеру, хоть и не в той манере, в какой обычно наслаждаются красотой природы. Нет, мистер Шерлок Холмс изучал вазу и цветы, будто они были какими-то инопланетными предметами, настойчиво и нервно, как собака, почуявшая след.
Потом сыщик разогнулся и острым взглядом уставился на коробочку в руках у Ирен:
– А это что?
– Это… подарок. От короля. Его доставили вместе с цветами.
– Неужели? Предполагаю, это какой-то намек, не так ли, мадам?
– Я считаю, это скорее… награда, – сказала она иронично, но все происходящее явно доставляло ей удовольствие.
– Положите ее. – Длинный повелительный палец указал на заставленный туалетный столик.
Ирен подчинилась с такой осторожностью, будто ей приказали убрать заряженный пистолет. Она аккуратно поставила нарядно завернутую коробочку на стол и отошла подальше.
С быстротой титулованного спортсмена Шерлок Холмс занял освобожденное ею место. Затем он встал на колени – говорю истинную правду, клянусь, – ухватился руками за края столика и оглядел несчастную коробочку со всех сторон.
– У вас есть крючок для застегивания пуговиц, мадам?
Ирен, ничуть не смущенная его лающим тоном, отвечала милейшим образом:
– Нет, но у меня есть маленький кинжал. Подойдет?
Он глянул на нее – первый раз за весь визит – и коротко усмехнулся:
– Прекрасно.
Кинжал – это была новость для меня. Я с изумлением наблюдала, как Ирен наклоняется, поднимает подол платья и нижние юбки – поднимает, хочу отметить, в непосредственной близости от мужчины, которому прекрасно все видно, – и достает из кожаного ботиночка нечто похожее на довольно острый нож для открывания писем.
Вынуждена отдать должное: мистер Холмс схватил оружие, даже не взглянув на его нетрадиционные ножны, и сунул руку в карман пальто, вытаскивая лупу.
Ирен тихо, почти беззвучно опустилась на стул, где раньше сидела я, и наблюдала за действиями сыщика.
Через лупу он внимательно обследовал туалетный столик, вазу, цветы и особенно посылку.
Затем, сфокусировавшись на частично разорванной упаковке, он осторожно снял ее с коробки. Ирен следила за этой процедурой сначала с удивлением, потом с любопытством и, наконец, с полной сосредоточенностью, опираясь локтями на туалетный столик и положив подбородок на руки.
Я оставалась у двери, наблюдая столь странное… препарирование обычной посылки. Ибо Шерлок Холмс подходил к этому простому делу так, будто он хирург, оперирующий чрезвычайно заразного пациента, и малейшее неточное движение может поставить под угрозу опасный и важный процесс.
Столь сконцентрированным было его внимание, столь четкими и осторожными – его жесты, что я обнаружила, что задерживаю дыхание и почти забываю выдыхать.
Наконец мятая бумага была снята.
Перед нами лежал коричневый футляр для драгоценностей из искусственной кожи, поблескивая в свете лампы позолоченными петлями.
Мистер Холмс запустил кончик кинжала Ирен в тонкий ободок позолоты, как человек, вскрывающий устрицу с жемчужиной.
– Не подходите, – предупредил он, через зеркало глядя на Ирен и даже на меня.
Сгорбившись над этим скромным предметом, как скупец, он занес руку над крышкой и взялся за ее края большим и средним пальцами. Его длинная тонкая кисть нависала над коробочкой, будто паучьи лапки.
– Господи Боже, – выдохнула я так тихо, что никто меня не услышал.
Ирен не шевелилась. Она больше напоминала застывший портрет, чем живого человека, и ее лицо теперь было совершенно серьезным.
Кончиками пальцев придерживая коробочку с боков, Холмс просунул кинжал в переднюю часть и продвинул его через левую сторону к задней стенке. Затем лезвие вернулось, как острый стальной язычок, пробующий золото на вкус.
Мне показалось, что в этих медленных, рассчитанных движениях есть что-то отталкивающе змеиное, но мистер Холмс и без того мне не нравился. И тем не менее я, как и Ирен, не могла отвести глаз от этого странного и беззвучного представления.
Когда кинжал продвигался по правой части коробочки, сыщик внезапно остановил его.
– Ага! Мадам, не могли бы вы подержать футляр… очень осторожно…
Ирен поднялась и подошла к нему с левой стороны. Мне не понравилось, что ей пришлось наклониться через его плечо, чтобы выполнить инструкции.
– Я потяну вверх… вот так, нажимая на кинжал, и… не двигайтесь, что бы ни случилось!
Несмотря на указания, я прижала руки к груди. Было очевидно, что сейчас в комнату выпустят нечто смертельно опасное. Я надеялась, что оно хотя бы не ядовитое.
Я услышала только легкий щелчок, как от взведенного курка пистолета Ирен. Крышка отскочила, и я вскрикнула. Даже Ирен отпрыгнула назад.
Мистер Холмс был смертельно спокоен. Наконец он встал и посмотрел вниз на вещь, теперь представшую нашим глазам.
На белом атласе ювелирного футляра лежал восхитительный синий эмалевый портсигар Фаберже с инициалом «И», выложенным крупными бриллиантами.
Ирен медленно отодвинулась от подарка, словно это и правда была змея.
– Яд? – спросила она.
– Штырь, спрятанный в той стороне крышки, куда вы положили бы пальцы левой руки, держа коробочку в правой. Яд попал бы в средний палец и далее прямо в сердце.
– Яд, – слабо повторила я.
– Я уже видела подобный метод, – сказала Ирен, – но не ожидала встретить его снова.
– Возможно, – заметил мистер Холмс, – в последнее время ваши мысли заняты другими вещами. Полагаю, вам известна личность отправителя?
Моя подруга медленно кивнула, затем посмотрела в лицо сыщика, в его настоящее лицо. В первый раз в жизни между ними не стояли никакие маски или грим.
– Как вы?.. – начала Ирен.
– Бедный Рудольф ужасно разочарован в своей бывшей любовнице, – прервал ее Холмс. – Его возмутила попытка его убить, но еще до этого его возмутил интерес Татьяны к другому. Вот почему он вызвал вашего мужа на дуэль. Он знал, что мадам Татьяна не шутит и у нее есть план вывести вас из игры.
– Вывести Ирен из игры? – пискнула я от двери.
Мистер Холмс едва на меня взглянул:
– Я заберу эту аккуратную ловушку с собой в Англию и изучу ее хорошенько, раз больше она не опасна…
