Дональд Уэстлейк
Приключение — что надо!
Девица оказалась на редкость занудной.
— По-моему, это ужасно, — заявила она.
Кэрби Гэлуэй кивнул.
— Я того же мнения, — пробормотал он, позвякивая кусочками льда в стакане. Вечеринка была в разгаре, отовсюду слышались бессмысленные разговоры; на стенах висели громадные картины, изображавшие замочные скважины или подоконники, а чуть ниже картин колыхалось море лиц и макушек — гости. Неподалеку маячил человек, ради которого Кэрби сюда и пришел, — некто Уитмэн Лемьюел, помощник куратора Музея доколумбова искусства в Дулуте. Здесь, в Нью-Йорке, он был с закупочной комиссией, а на вечеринку пришел для разрядки и чтобы было о чем рассказать своим дулутским приятелям. Кэрби только нынче утром пронюхал, что Лемьюел в Нью-Йорке, и пришел на вечеринку загодя, дабы подготовиться к прибытию жертвы. Высокий самоуверенный симпатяга, Кэрби гордился своими рыжими усиками и небрежностью в одежде. Вряд ли на свете нашлась бы компания, которую он не сумеет очаровать. Тем более тут, в Сохо. Сюда он мог заявиться прямо из джунглей, в походных сапогах, заляпанных маслом брюках цвета хаки и потрепанной шляпе, и его бы приняли с восторгом, как художника или любовника какой-нибудь художницы.
Но он не был ни художником, ни любовником. Он был торгашом, и сегодняшний его покупатель — Уитмэн Лемьюел. Или нет? Похоже, положение осложняется. Неужели Лемьюел направился к выходу?
— Мистер Уитмэн Лемьюел, если не ошибаюсь?
Люди, не ахти какие знаменитые, любят, когда их узнают незнакомцы.
— Да, это я, и никто иной, — сказал круглолицый Лемьюел. Круглые очки, добренькие глазки, широкая улыбка и галстук-бабочка.
— Я хотел вам сказать, что выставка предметов искусства верховьев Амазонки очень впечатляет. Вы недавно устраивали…
— О! — улыбка стала еще шире, а глазки подобрели пуще прежнего. — Вы видели ее в Дулуте?
— Увы, нет. В Хьюстоне. Она неплохо попутешествовала.
— Да, уж это точно, — Лемьюел закивал, но его физиономия чуть омрачилась. — Жаль, что не все экспонаты можно было вывозить из музея. Боюсь, вы получили неполное представление…
— Того, что я видел, вполне достаточно. Кстати, меня зовут Кэрби Гэлуэй.
— Вы связаны с хьюстонским музеем?
— Нет, я просто любитель. Я живу в Белизе и, понимаете ли…
— О, Белиз! — Лемьюел просиял.
— Так вы о нем знаете? Большинство людей даже не слышали о Белизе.
— Дорогой мой, — сказал Лемьюел, — Белиз — это бывший Британский Гондурас. Теперь, кажется, независимый…
— И даже очень.
— Белиз — очаровательная страна, мистер Гэлуэй. С точки зрения человека моей профессии.
— Правда?
— Это же самое сердце древнего мира майя.
— Не может быть! Я-то думал, Мексика…
— Там ацтеки, ольмеки, тольтеки. А майя там было сравнительно мало.
— Ну, тогда Гватемала. Как бишь его? Тикаль? Ну, где они…
— Разумеется, разумеется, — Лемьюел уже раздражался. — До недавнего времени считалось, что основные городища майя там, и это верно. Но дело в том, что никто серьезно не изучал Белиз, никто не знал, что там, в джунглях.
— А теперь знают?
— Начинают познавать. Сейчас известно, что империя майя имела форму огромного полумесяца и тянулась от Мексики на юго-запад, в Гватемалу. Но знаете ли вы, где была самая середка этого полумесяца?
— В Белизе? — рискнул Кэрби.
— Вот именно! Из Белиза начали доставлять предметы искусства доколумбовой эпохи — нефритовые статуэтки, резьбу, золотые украшения. Просто удивительно! Замечательно! Невероятно!
— Э… вот что… — задумчиво сказал Кэрби, забрасывая крючок, — на моем участке в Белизе есть…
— Майя? Я не ослышалась? Майя?
Это воскликнула все та же девица. Кэрби почувствовал себя как человек, которого толкнули под локоть, когда он уже поймал цель на мушку. Чертова баба! Кэрби повернулся и увидел ее перед собой. Это была высокая девушка лет двадцати пяти, привлекательная, несмотря на некоторую резкость черт продолговатого овального лица. Прямые волосы, горящие глаза. Блузка, длинная юбка и коричневые' кожаные сапоги уже несколько лет как вышли из моды, зато на шее болталась тяжелая серебряная мексиканская цепочка, а уши украшали крупные серьги из Центральной Америки. Вероятно, гватемальские, туземные, ручной работы. Кэрби почуял неладное. «Черт бы тебя побрал!» — подумал он.
Лемьюела, напротив, присутствие хорошенькой высокой девушки воодушевило куда больше, чем давно исчезнувшие майя. Он с радостью принял ее в свое общество.
— Да, майя, — сказал он. — Вас интересует их культура? Мы как раз беседовали о Белизе.
— Я там еще не была, — защебетала девица. — Хочу поехать. Я писала диссертацию в Королевском музее в Ванкувере, классифицировала материалы из Гайаны.
— Так вы антрополог?
— Археолог, — ответила надоедливая красотка.
— В Гайане мало что можно найти, наверное, — заметил Лемьюел. — Так вот, о Белизе…
— Десполиация! — закричала девица. Глаза ее метали молнии. Кэрби ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь употреблял в разговоре такие словечки. Он посмотрел на нее с уважением и еще большей злостью. Лемьюел моргнул и пробормотал:
— Не уверен, что я…
— Вы знаете, чем они занимаются в Белизе? — спросила девица. — Все эти города и древние городища майя в джунглях совершенно не охраняются…
— Уже тысячу лет или больше, — вкрадчиво вставил Кэрби.
— Но теперь-то! Теперь тамошние находки приобрели ценность. А всякие воры и грабители могил едут туда и спокойно растаскивают постройки…
Беда, подумал Кэрби. Такого невезения он никак не ожидал.
— Ну, не так уж плохо обстоят дела, — поспешно перебил он и попытался сменить тему. — Что меня действительно тревожит, так это война в Сальвадоре. Если так и дальше пойдет…
— А, ерунда! — Она презрительно тряхнула головой. — Подумаешь, война! Лет через семьдесят она кончится, а вот уникальные постройки майя исчезают навсегда. Правительство Белиза делает что может, но у них не хватает людей и денег. А тем временем нечистые на руку торгаши и директора американских музеев…
О, Боже, заставь ее замолчать! Боже…
Но было поздно. Лемьюел теребил свой галстук и переминался с ноги на ногу с таким видом, будто проглотил жука.
— Э… мой бокал, кажется, опустел. Прошу прощения…
Какая чудовищная несправедливость! Разве он, Кэрби, виноват, что эта девка встряла в разговор? А теперь Лемьюел ушел, и, значит, ему придется остаться и поболтать с ней хотя бы пару минут. Если даже и удастся опять заарканить Лемьюела, дело пойдет туго, он уже не сможет небрежно бросить: «У меня есть кое-что на продажу».
Девушку, похоже, вполне устраивала аудитория и из одного слушателя.
— Меня зовут Валери Грин, — представилась она, протягивая узкую ладонь с длинными пальцами. Кэрби не знал, то ли пожать ее, то ли тяпнуть зубами. На всякий случай он пожал эту проклятую руку и тоже представился.
— Кэрби Гэлуэй. Было очень приятно с вами…
— Я не ослышалась? Вы живете в Белизе?
— Совершенно верно.
— Вы, часом, не археолог?
— Боюсь, что нет. Я фермер. То есть будущий фермер. Я сейчас скупаю землю. А пока работаю пилотом, вожу грузы по фрахтам.
— В какой компании?
— У меня собственный самолет.
— Стало быть, вы не можете не знать, какому разграблению подвергаются районы археологических раскопок в Белизе.
— Я видел кое-что в газетах.
— По-моему, это ужасно.
— По-моему, тоже, — пробормотал он, глядя, как Уитмэн Лемьюел проталкивается к двери. Ужасно. Но не смертельно, утешил он себя. Когда речь зашла о краже древностей, Лемьюел явно смутился. Значит, этим типом наверняка стоит заняться. Не удалось сегодня — удастся в другой раз. В Нью-Йорке, в Дулуте или еще где-нибудь. Сегодня десятое января, у него еще три недели до возвращения в Белиз. За это время он найдет пару-тройку уитмэнов лемьюелов. Как бы там ни было, он уже подцепил на крючок две крупные рыбины.
— Люди, которые занимаются такими делишками, утратили всякий стыд! — долдонила свое Валери.
— Да, да, я согласен, — ответил Кэрби, видя, как за Лемьюелом закрылась белая дверь пожарного выхода. — Полностью согласен. — Он улыбнулся ей, сгорая от ненависти, и пошел прочь.
Вот же зануда!
Ясным солнечным днем в начале февраля человек по имени Инносент Сент-Майкл выехал из Белиз-Сити и направился в международный аэропорт, чтобы поглазеть на посадку самолета из Майами. Инносент только что отобедал в обществе сослуживца-чиновника, фермера с тростниковой плантации возле Ориндж-Уолк и еще одного парня, который хотел бы построить в Белизе телецентр. Обед приятной тяжестью лежал под ложечкой, кондиционер в салоне зеленого «форда» выдувал ледяную струю воздуха прямо в довольную круглую физиономию Сент-Майкла. Воротничок белой сорочки был расстегнут, хлопчатобумажный пиджак еще не успел помяться. Эх, до чего же славная штука жизнь!
