Ознакомительная версия.
Люся Лютикова
И будет вам счастье
Мне осталось жить три дня. Три дня, а потом я умру. Сначала начнутся судороги, онемеют конечности, потом откажут легкие и сердце. Если не ввести противоядие, смерть гарантирована.
Они сказали, что осталось трое суток. Нет, вернее, уже два дня, девятнадцать часов и двадцать восемь минут. Двадцать семь минут… Больше всего на свете мне хотелось сейчас остановить время, но я могла только смотреть, как секундная стрелка нарезает круги по циферблату. Двадцать шесть минут. Двадцать пять…
Вечером я возвращалась от подруги домой. Погода была хорошая, и, несмотря на позднее время, я решила пройтись до метро пешком. Сегодня последний день мая, а такое ощущение, что наступил июль. Если и дальше так пойдет, размышляла я, то скоро пол-Москвы облачится в шорты и оголит животы… Неожиданно на меня напали сзади, заткнули платком с эфиром лицо. Я вдохнула – и потеряла сознание.
Очнулась на асфальте, рот залеплен скотчем, руки связаны, на голове целлофановый мешок.
Резко сорвали мешок – и я увидела, что лежу в подворотне, около мусорного бака. Надо мной склонились двое мужчин, их лица скрыты шелковыми шарфами. Один, что покрепче, деловито перевязал мое предплечье резиновым жгутом. У второго, более субтильного, в руках шприц. Он подносит шприц к моему локтевому сгибу, находит вену и вводит иглу. Жгут развязывают, и прозрачная жидкость медленно переливается в тело.
Меня резко бросило в жар, сердце забилось с удвоенной силой, и я впервые в жизни прямо-таки ощутила свою кровеносную систему, со всеми ее венами, артериями и капиллярами.
– Это медленно действующий, но смертельный яд, – говорит первый. У него легкий акцент, не пойму какой. – Три дня вы не будете чувствовать никаких симптомов, а потом в одночасье умрете. Начнутся судороги, онемеют конечности, откажут легкие и сердце.
От ужаса у меня заложило уши, слова доносились, словно через ватную стену. В голове метались мысли: «Кто эти люди? Что я им сделала? И ПОЧЕМУ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ИМЕННО СО МНОЙ?!!»
– Существует противоядие, – второй мужчина показал ампулу с желтой жидкостью. – Мы дадим его вам, если через трое суток назовете шифр от домашнего сейфа господина Лисовика.
Я так энергично замотала головой, что она чуть не оторвалась.
– Вы готовы назвать шифр? – осведомился худосочный мужчина.
Я часто закивала.
Он отлепил скотч от моего рта.
– Я не знаю никакого Лисовика! – отчаянно заверещала я. – Это какая-то ошибка!
– Не верю, – ласково сказал здоровяк, – что в нашей стране найдется хотя бы один человек, который не знает, кто такой Леонид Лисовик.
Конечно, я слышала это имя. Олигарх, биржевой воротила, скупил все акции то ли металлургической, то ли сталелитейной промышленности. Но я-то какое имею к нему отношение?!
– А лично вам грех не знать собственного работодателя, – добавил второй.
– Я у него не работаю, я видела Лисовика только по телевизору!
– Замечательно, что даже перед лицом смерти вас не покидает чувство юмора. Но дело слишком серьезное, Сильвия, не надо так шутить.
– Я не Сильвия, я Людмила, посмотрите в сумке мои документы!
Первый вытряхнул содержимое сумки на землю.
– Паспорт во внутреннем кармане, – подсказала я.
Он вытащил красную книжицу и прочитал:
– Лютикова Людмила Анатольевна.
Второй подобрал с земли мое журналистское удостоверение:
– Черт!
– Извините, мы перепутали, – сказал здоровяк, развязывая мне руки. – Вы очень на нее похожи.
Второй помог мне подняться с земли. Я потирала затекшие кисти и тут заметила, что мужчины собрались уходить.
– Эй, подождите, а как же противоядие?
Они переглянулись, и худосочный сказал:
– У нас инструкция: ввести противоядие только тому, кто назовет шифр. Извините, ничем не можем помочь. Ампула только одна.
– Что же мне теперь, умирать?! Вы не можете меня так бросить!
– Мы люди маленькие, выполняем указания босса.
Они стремительно удалялись в сторону шоссе.
– Стойте! – кинулась я вслед. – Сведите меня с вашим боссом! Я сама с ним поговорю!
– Это невозможно, – коротко бросил второй, даже не оглянувшись.
Я не отставала:
– Продайте ампулу, заплачу любую сумму! У меня есть деньги, я богатая женщина! Подождите, не уходите!
Я споткнулась о бордюрный камень и растянулась на асфальте, больно ударившись коленкой. А когда поднялась, мужчин уже и след простыл.
Добравшись до дома, я первым делом залезла в ванну. Воспоминание о чужих руках, шаривших по моему телу, было невыносимо. После часового отмокания в горячей воде немного полегчало. Закутавшись в банный халат, я забралась с ногами в кресло и принялась размышлять.
Итак, двое неизвестных ввели мне какую-то смертельную инъекцию. Если не принять противоядие, через три дня я умру. Взамен спасительной ампулы злоумышленники требуют шифр от сейфа Леонида Лисовика. Меня перепутали с некой Сильвией, которая работает у олигарха. Очевидно, девушка близко общается с Лисовиком, только в этом случае у нее есть шанс выведать шифр. Кто же она – секретарь, личный помощник, массажистка?
Все это могло бы показаться бредом сумасшедшего, если бы не вещественные доказательства – ссадина на моей коленке и отчетливый след от укола на локтевом сгибе. Кстати, худощавый субъект сделал укол в вену с завидной сноровкой. Либо он профессиональный медик, либо… Меня обожгла мысль: господи, да ведь он наркоман! Был ли шприц стерильным? Или меня вдобавок ко всему заразили СПИДом??!
Сердце бешено колотилось, грозя вот-вот разорваться. Так, стоп, надо успокоиться, иначе я не проживу и трех суток. Мелькнула мысль: а вдруг это розыгрыш? Такая вот глупая, абсолютно не смешная шутка. Но кому и зачем понадобилось меня разыгрывать? Явных недоброжелателей у меня нет, тайных – тоже. Я скромный журналист, работаю в газете по трудоустройству, политикой не интересуюсь, в государственные тайны не посвящена. Все мои знакомые – адекватные люди, им и в голову не придет шутить надо мной так жестоко. Разве что разыграть хотели неизвестную Сильвию, а я случайно оказалась на нее похожа?
Надежда меня окрылила. Да, точно, это розыгрыш! Можно забыть о нелепом происшествии и жить спокойно! Я резво вскочила с кресла, но не сделала и двух шагов, как у меня закружилась голова, и я рухнула на пол.
Я лежала на шкуре зебры, разглядывала лампочки на натяжном потолке и не могла подняться. Кружилась голова, тело охватила слабость. Такого со мной раньше не было. Несмотря на лишний вес, у меня крепкое здоровье. Ну, может, когда заноет зуб или кольнет пяточная «шпора», но давление всегда отличное, 120/70, как у спортсменки. И если сейчас я потеряла сознание, то этому есть одно объяснение: яд, введенный в мой организм, уже начал действовать.
А вот я бездействую. Утекают драгоценные минуты моей жизни, а я пока ничего не предприняла. Аведь можно хотя бы попытаться узнать информацию о Лисовике!
Осторожно поднявшись, я добрела до компьютера и подключилась к Интернету.
Поисковая система сообщила, что Леониду Назарьевичу Лисовику 51 год. Он родился в небольшом городке на Украине, отец был шахтером, мать – учительницей. Окончил московский Институт стали и сплавов, работал в НИИ, защитил кандидатскую диссертацию. В годы перестройки подался в кооператоры, но прогорел и ушел в истопники. Параллельно с работой в котельной писал стихи и даже издал сборник «Нарыв на сердце». Во время приватизации Лисовик неожиданно оказался у раздаточной кормушки и получил контрольный пакет акций сталелитейного завода. Потом завладел еще одним металлургическим гигантом в Челябинской области. Этому событию сопутствовал скандал в прессе, журналисты разнюхали, что приватизация завода прошла с нарушениями закона. Дальше его предприятия множились, как грибы после дождя. В настоящее время Лисовик занимает 118-е место в списке российских богачей. Живет в элитном коттеджном поселке «Высшая проба» на Рублевском шоссе. Женат третьим браком на бывшей манекенщице Изольде Тряпкиной, от которой имеет сыновей-погодков, трех и четырех лет. Коллекционирует бабочек.
На фотографиях Лисовик выглядел моложе своих лет. У него было худое лицо треугольной формы, с высоким лбом и заостренным подбородком, который физиономисты сочли бы показателем хитрости и коварства. На одном из фото Леонид Назарьевич держал в руках бабочку в стеклянной коробке. Подпись гласила, что это парусник-алкиной (Atrophaneura alcinous Klug), исчезающий вид, некогда распространенный на Дальнем Востоке. Даже на этой фотографии, сделанной кем-то из друзей или родственников, Лисовик не улыбался, а настороженно смотрел в объектив.
В Интернете также обнаружился поэтический сборник «Нарыв на сердце». Я прочитала несколько стихотворений. Несмотря на пессимистическое название, общий настрой поэзии был бодрый. Красной нитью проходила мысль: да, любовные волнения и прочие тревоги оставляют на сердце раны, но это намного лучше, нежели существование, лишенное всяких эмоций. Такая жизненная философия абсолютно не вязалась с угрюмой внешностью Лисовика. Вот еще одно подтверждение тому, что чужая душа – потемки.
Ознакомительная версия.
