Ознакомительная версия.
Дарья Калинина
Пьяная устрица
День явно не сулил ничего хорошего. Это Юля поняла в тот самый момент, когда спустила ноги с кровати и сунула их в свои любимые розовые тапочки, украшенные шестью белыми пушистыми помпонами. То есть, собственно говоря, она только попыталась их туда сунуть. Потому что вместо мягоньких тапочек она ощутила своими ногами нечто противное, склизкое и холодное.
Сначала Юлька просто тоненько взвизгнула и посмотрела себе под ноги. И немедленно из ее горла вырвался протестующий стон. На ее тапочках расположилась такса Ника. Но не это было самое скверное. Отвратительным было то, что из собачьей пасти торчали остатки последнего помпона с левой Юлиной тапки. Остальные помпоны уже давно перекочевали в пищевод Ники и теперь нагло выпирали оттуда во все стороны. Увидев, что ее хозяйка проснулась, счастливая такса тоже вскочила на свои кривые лапки и преданно посмотрела на Юлю.
«Видишь, какую работу провернула, пока ты дрыхла? – отчетливо читалось в ее глазах-бусинках. – А знаешь, сколько труда мне стоило убрать эту пушистую гадость с твоих тапок? Трудилась без устали всю ночь! Так что цени, дурочка, мою заботу!»
У Юли не хватило решимости бранить собаку. Она ограничилась тем, что брезгливо отодвинула старательно измочаленные Никой тапочки в сторону и пошлепала в ванную комнату босиком. Винить, кроме самой себя, было некого. Такса уже давно охотилась за новыми Юлькиными тапками. Все тапки без исключения были ее страстью. Она не пропускала ни одну пару. И не успокаивалась до тех пор, пока они не были изжеваны и обмусолены до состояния полной негодности.
А прошлым вечером Юля, должно быть, забыла плотно прикрыть дверь спальни, вот такса и добралась до тапочек своей хозяйки. Юля добрела до ванной, пустила воду погорячей и приготовилась принять душ. Но ей помешал телефонный звонок. Обругав себя последними словами, Юля все-таки потащилась к телефону и сняла трубку. Звонила мама. С дачи.
– Юлюшка! – проворковала она, и у Юльки, как всегда при звуке материнского голоса, противно заныли зубы. – Как ты, котеночек?
– Отлично, – максимально бодрым и веселым голосом ответила Юля.
– Это правда? – немедленно насторожилась мать. – Ты не больна? Что-то мне твой голосок не нравится.
Юля легонько скрипнула зубами.
– У меня все отлично, правда, – повторила она. – Просто я только что встала.
– Довольно поздно, дорогая, – тут же сделала замечание мама. – Мы с отцом уже три часа как встали.
– Так вы же на даче, – вяло попыталась отбрехаться Юлька.
Но ей это не удалось. Да и с чего бы это? Никогда в жизни не удавалось, а тут вдруг возьми да и удайся? Как же!
– А что тебе мешает к нам приехать? – немедленно возмутилась Юлькина мать. – Ленивая ты, матушка, выросла. Ручки работой все испачкать боишься. И встаешь поздно. Так всю жизнь проспишь!
– Мама, – в полном отчаянии простонала Юля, – я же приезжала к вам на выходные.
– А не мешало бы и сегодня приехать, – твердо сказала Юлина мать. – Что тебя в городе держит? У тебя же отпуск. Приезжай, мы с отцом по тебе уже соскучились. И мне поможешь заодно. В теплицах все заросло. И помидоры мариновать нужно. А смородина вообще уже осыпается. Кто ее собирать будет? Все я одна?
– Ладно, – покорно согласилась Юля. – Завтра приеду.
– А почему не сегодня?
– Сегодня не могу, – твердо сказала Юля и, прежде, чем мать успела осведомиться, чем это таким важным собирается сегодня заниматься ее дочь, закричала: -» Ой, у меня яичница горит! Из двух яиц.
Это уж Юлька добавила для верности. Юлькина мама была рачительной хозяйкой. Из числа тех, у которых в хозяйстве не пропадет без дела ни один черствый сухарик, ни одна гнилая луковица. И поэтому она, конечно, не могла стерпеть такого безобразия, чтобы вот так прямо, за здорово живешь, сгорели на сковородке сразу два яйца. И она отпустила Юльку с миром. Успев на прощание попенять дочери, что стоит быть повнимательней с газом.
Юлька вернулась в ванную и трясущимися руками закрутила кран горячей воды. Принимать душ ей уже расхотелось. И такое с ней творилось после каждого разговора с матерью. Наталья Степановна действовала на дочь очень своеобразно.
И это вовсе не значило, что Юля не любила свою мать или что Наталья Степановна не любила свою дочь. Она ее любила. Но и воспитывать никогда не уставала. А под воспитанием Наталья Степановна понимала нескончаемую серию нравоучений, время от времени перемежающихся упреками в лени или полезными историями из личной жизни или жизни своих знакомых.
Юлька машинально достала зубную щетку и принялась чистить зубы, совершенно позабыв, что еще не позавтракала. А значит, после завтрака снова придется чистить, как велит делать добрый стоматолог Агаджанян, да и вообще вытекает по логике вещей. Но не успела Юлька провести по зубам и двух раз, как снова раздался телефонный звонок.
– Выключила плиту? – поинтересовалась из трубки неугомонная Наталья Степановна и с тревогой в голосе добавила: – Ничего не сгорело?
– Нет, – ответила Юля чистую правду.
Сгореть и в самом деле ничего не сгорело, потому как и гореть было нечему. Но о последнем обстоятельстве Юлька матери не поведала. И та сразу перешла к основному пункту разговора.
– Юльчик, – начала она, и Юлька снова поежилась.
Она отлично знала этот милый заискивающий тон, в котором в любую секунду могли прорезаться стальные нотки. Юлюшкой Юльку называли, когда хотели немного воспитать. А Юльчиком, когда от нее что-то требовалось и мать не была вполне уверена, что Юлька это сделает.
– Юльчик, – повторила Наталья Степановна. – А почему бы тебе не приехать к нам на дачу со своим молодым человеком? Он ведь у тебя есть, правда? Этот Костик. Ты мне про него рассказывала. Папа был бы рад. Ты же знаешь, что он затеял обустраивать домик для гостей. Ему одному тяжело.
– А что, рабочих уже не нанять? Кроме Костика, больше и помочь некому? – внезапно обозлилась Юлька и тут же пожалела о своей вспышке, потому что в голосе Натальи Степановны немедленно появились те самые стальные нотки, которых Юлька так опасалась.
Папа ради вас же старается! – сказала Наталья Степановна. – Неужели так трудно немного ему помочь, если он просит? Разве ты нам чужая?
Юлька только вздохнула. Она решительно не представляла, как объяснить маме, что вряд ли от Костика у них на даче прибавится порядка. Уж такой был Костик человек: искренне желая помочь, он ломал и портил абсолютно все, к чему прикасался. Единственное, что у него неплохо получалось, – это ходить по подиуму и сверкать ослепительной улыбкой с обложек журнальчиков. Да еще общаться со всеми красивыми девушками, которые попадались на его пути.
– Мама, он вряд ли сможет, – попыталась Юля сгладить свою резкость. – Он просто не умеет.
– Зачем же тогда тебе такой мужчина? Юлия, запомни, тебе нужен муж, а не какой-то приходящий хахаль.
Юлька тяжело вздохнула. Ее назвали полным именем. А это означало только одно: за нее взялись всерьез.
– А хорошего мужа из человека, который никогда в руках рубанка не держал, точно не получится, – продолжала вещать в трубку Наталья Степановна. – И если то, что ты говоришь, правда и Костик действительно ничего не умеет, то тем более тащи его к папе. Пока еще не поздно!
– Что пока не поздно?
– Пока твой Костик еще молодой, его можно перевоспитать и научить любить и ценить свой и чужой труд. А без этого ни один человек не может стать личностью.
– Мама, мама, я привезу Костика! – в полном отчаянии завопила Юлька. – Только мне нужно его разыскать. У него сегодня показ мод. А завтра мы обязательно приедем.
Вот и хорошо, – подобрела Наталья Степановна. – Вечно тебе, Юлька, нужно меня до сердечного приступа довести своим упрямством. Пойду теперь пить корвалол. И не стыдно тебе! А завтра мы с отцом вас ждем. Приезжайте пораньше. Часикам к семи. Чтобы до жары успеть сделать основную часть работы.
Юля повесила трубку и в сердцах выдернула из розетки телефонный шнур. Теперь ей нужно всеми правдами и неправдами вытащить несчастного Костика на дачу, чтобы он там целый день, а то и несколько дней пахал вместе с Юлькиным папой – Владимиром Николаевичем. И все это под критическими взглядами Натальи Степановны. И это в то время, когда в Питере наконец-то установилась июльская жара и единственное, что хочется сделать, – влезть в прохладную воду по самую шею и сидеть в ней до вечера.
Юльке было искренне жаль беднягу Костика, с которым она была знакома всего лишь месяц и который еще не успел сделать ей ровным счетом ничего плохого. И даже напротив, приглашал несколько раз в рестораны и кино. И даже водил на показы мод, где и дефилировал перед Юлькой с очень сексуально оттопыренной попкой. Но, несмотря на все хорошее, Костик был приговорен к даче. И приговор обжалованию не подлежал.
Ознакомительная версия.
