Ознакомительная версия.
Люся Лютикова
А кому сейчас легко?
Девяносто процентов людей, если их уволить безо всяких объяснений, будут прекрасно понимать – за что. А остальные десять процентов будут этому только рады.
Мировой финансовый кризис докатился и до газеты «Работа», где я тружусь в качестве журналистки. Сейчас мало кто в Москве набирает персонал, количество объявлений о вакансиях резко сократилось, прибыль упала. Руководство нашего издательства объявило о грядущем сокращении.
В редакции только и разговоров было, кого сократят. Каждый верил, что его чаша сия минует.
– У меня маленький ребенок, – говорила секретарша Любочка Афанасьева, – меня увольнять нельзя.
– А я мать-одиночка, – твердила курьер Галина Петренко, – меня тем более нельзя!
– А я вообще мать-героиня! – напоминала редактор Елена Смирнова, у которой подрастало трое сыновей.
Мужчины не отставали от дам: дизайнер Андрей Владиленович вспомнил, что когда-то защитил кандидатскую диссертацию, а верстальщик Олег Сапцов утверждал, будто у него максимальная производительность труда.
Я отмалчивалась. Детей у меня нет, научной степени – тоже, и производительность труда самая обычная, ничего выдающегося. Если шеф дает задание – пишу статью, не дает – не пишу. Ох, чует мое сердце, я – первый кандидат на вылет!
Так оно и получилось. Через три дня главный редактор Ирина Львовна Антонова-Овсеенко вызвала меня к себе в кабинет.
– Люся, вот тебе образец, пиши заявление «по собственному», – прямо сказала она. – С завтрашнего числа ты свободна.
Я, хотя и была готова к такому повороту событий, не могла вымолвить ни слова.
– Сама знаешь, какая сейчас ситуация на фирме, – продолжала Ирина Львовна. – Прибыль падает, Елена Михайловна в панике, велела увольнять всех подряд. В редакции останется пять человек, самые незаменимые, без которых газета выходить не сможет.
Елена Михайловна Кириллова – владелица нашего издательства – героическая женщина. Нет-нет, без шуток, действительно героическая. Программист по образованию, в начале девяностых годов она осталась без работы. Помните, во время перестройки госпредприятия повально сокращали штаты? Вот и научно-исследовательский институт, в котором трудилась двадцатишестилетняя Елена Кирилловна, расформировали. Она пришла в центр занятости, где ей сообщили:
– Вакансий по вашей специальности нет. Хотите переучиться на бухгалтера?
– Хочу, – ответила Елена, и ее записали в очередь на курсы.
Очередь долго не подходила, поэтому Лена пыталась самостоятельно искать работу. И столкнулась с тем, что сделать это практически невозможно. Газет по трудоустройству тогда не существовало, люди не знали, откуда брать вакансии, как писать резюме и на что вообще рассчитывать. И Елена решила восполнить этот пробел. Весьма кстати ей подвернулся приятель, знакомый с азами полиграфии. Вместе с ним молодая женщина основала газету «Работа» – четырехстраничное рекламное издание. Сама бегала по отделам кадров московских заводов, просила дать вакансии (бесплатно, разумеется), сама верстала полосы, потом мчалась в типографию. Когда выбила бумагу для первого тиража (с нею тогда был жуткий дефицит), была так счастлива, будто ребенка родила. Сама на «жигулях» развозила пачки по киоскам…
Первый номер газеты с трудом, но все-таки продался, однако вся прибыль от него ушла на издание второго номера газеты. Целый год издание вообще не приносило никакого дохода, каждая заработанная копейка шла на развитие бизнеса. Потом появился какой-то просвет. «Работу» стали узнавать, раскупать, у нее появились постоянные клиенты – крупные фирмы, в которых бесконечно идет набор персонала. Елена Михайловна выкупила у своего партнера его часть бизнеса и стала полноправной владелицей газеты.
Она трудилась как каторжная, первая приезжала на работу и последняя уезжала. Благодаря ее упорству издательство ширилось, сначала появился журнал о досуге в Москве, потом еще два еженедельника. Только в последнее время Елена Михайловна позволила себе немного расслабиться, отойти от дел. И вот, пожалуйста, – грянул кризис! Бизнес опять под угрозой.
Понятно, что в такой ситуации любой бизнесмен стремится избавиться от лишних работников. Выражаясь научным языком, минимизировать численность персонала. Но почему бы не расстаться с людьми так, как положено по закону? Я помню, в прошлый кризис девяносто восьмого года Елена Михайловна обошлась с сотрудниками гораздо человечнее: отправила в неоплачиваемый отпуск, а через полгода приняла обратно.
– Может, меня все-таки сократят? – предложила я.
– Ты что?! – в ужасе замахала руками Ирина Львовна. – При сокращении положено выплачивать два оклада, а денег у издательства нет. Газета находится на грани разорения, каждая копейка на счету! Слушай, к тебе же здесь всегда хорошо относились, у тебя что, совести нет – требовать отступные?
Совесть у меня имелась, но она молчала, а значит, ничего криминального, с ее точки зрения я не требовала. И потом, я привыкла к тому, что в издательстве соблюдается Трудовой кодекс: «белая» зарплата, отпуск в двадцать восемь дней, а не неделя, как в иных фирмах, оплачиваемые больничные… Почему теперь вдруг творится беззаконие? Почему людей выдавливают?
Увидев мое сопротивление, начальница тут же сменила тактику:
– Ты сегодня опоздала на полчала, так? А вчера ушла раньше конца рабочего дня на пятнадцать минут. Если не уволишься добровольно, уволим по статье. Оно тебе надо – пачкать трудовую книжку?
Такому доводу пришлось уступить. Борьба человека против системы в большинстве случаев обречена на поражение. Ну, допустим, не напишу я заявление по собственному желанию. Получу временную передышку, но житья мне в газете все равно не дадут. Помимо трудовой дисциплины можно будет придраться к качеству выполнения работы. Принесу я очередную статью, а шеф ее завернет: «Тема не раскрыта, мало фактического материала». Перепишу текст, а мне опять: «Не пойдет, стиль хромает». В конечном итоге за месяц я не сдам ни одной статьи и меня уволят за непрофессионализм и несоответствие занимаемой должности. Уж лучше уйти самой, нервы будут целее!
Тяжело вздохнув, я взяла ручку и стала выводить: «Прошу уволить меня по собственному желанию…» Рука не слушалась, мысли путались, в простом предложении я наляпала три ошибки, так что пришлось заявление переписывать. Пока я относила его в отдел кадров, Ирина Львовна успела провести аналогичный разговор с другими сотрудниками.
Вернувшись в редакцию, я застала курьера Галину в слезах. Дешевая тушь для глаз потекла.
– Не представляю, что делать! – Галка размазывала тушь по щекам. – Сбережений у меня нет, пока найду работу, пройдет месяц, а то и больше. На что жить с ребенком? Да и куда устраиваться? Кто сейчас набирает персонал? Никто. Я папу хотела в санаторий отправить, у него вроде наступило улучшение. Но какие уж теперь курорты…
У Гали был парализован после инсульта отец, и, по сути, у матери-одиночки на руках находилось двое иждивенцев. От жалости к ней разрывалось сердце, но помочь я – увы! – ничем ей не могла.
У Ленки Смирновой щеки стали пунцовыми, очевидно, подскочило давление. Но она бодрилась:
– Ничего, выкрутимся! Бог не выдаст, свинья не съест. Муж пока работает, проживем как-нибудь.
Я представляла себе это «как-нибудь»: трое детей и одна зарплата мужа, весьма, надо сказать, скромная, потому что трудился он водителем автобуса. Даже с Лениным заработком денег на семью хватало едва-едва. От чего же теперь им следует отказаться: от фруктов? Молочных продуктов? Детских кружков? Или они перестанут платить за квартиру и их выселят в общежитие в Капотне?
– А кого оставляют? – спросила я у коллектива.
Оказалось, что те самые пять незаменимых человек, без которых газета выходить не сможет, – это, во-первых, главный редактор Ирина Львовна; во-вторых, ее сестра Наталья, занимающая должность менеджера по VIP-клиентам (безумно необходимую во время кризиса, когда и обычных-то клиентов с гулькин нос), в-третьих, редактор Полина Осянина, которая «дружит домами» с Ириной Львовной, в-четвертых, секретарша Любочка, самозабвенная подхалимка и интриганка. Вот она, кстати, со сладкой улыбочкой несет Ирине Львовне кофе. Также свое место удалось сохранить дизайнеру Андрею Владиленовичу. Причина проста: он блатной, когда-то его привел на работу близкий друг Елены Михайловны. Антонова-Овсеенко понимает: тронешь такого сотрудника – и сама получишь под зад коленом.
– Интересно, в газете остались одни начальники, а кто работать-то будет? – хмыкнула я.
Ирина Львовна вскинулась:
– Мы и будем! Я, например, могу вместо тебя статьи писать. Зря, что ли, журфак заканчивала?
– Бог в помощь, – отозвалась я.
Я не держала на начальницу зла, ведь она действовала по указке сверху. Но обида, конечно, была: отдала газете восемь лет жизни, а в одночасье оказалась выкинутой на улицу, словно попрошайка из вагона метро. Еще обиднее, что случилось это за месяц до Нового года. Но, очевидно, так сложились звезды. Пришло время что-то менять в жизни. Неужели я не найду другую работу? Да запросто! Я профессионал, у меня большой стаж и куча знакомых в издательском мире.
Ознакомительная версия.
