Витрины я уже смотрела три дня назад, но мне нужно было решить, как себя вести. На дипломатию я махнула, зная, что это не самая сильная моя сторона.
– Смотри, какие чудные зеленые сапожки! – оживилась Эва. – Обожаю зеленую замшу! А погляди на эту юбку!
– Что это был за тип? – спросила я, не преминув взглянуть на действительно симпатичную юбку.
– Какой тип? – Эва сразу утратила весь свой энтузиазм.
Я решила идти напролом.
– Тот черный, в красной рубашке, который собирался к нам подойти.
– Не хотела тебе признаваться, – ответила Эва, медленно проходя вдоль витрины. – Ну, ладно, скажу. Это была моя большая любовь. Никому не рассказывай. Все кончилось много лет назад. Была тогда смертельно влюблена и ужасающе глупа. Порвала с ним окончательно и больше не собиралась встречаться. И сейчас не собираюсь, хотя бы из-за Роя. Рой о нем ничего не знает. Я так испугалась, когда его увидела, захотелось провалиться сквозь землю… Не желаю его знать!…
– Как его зовут? – с вежливым любопытством поинтересовалась я.
– Джузеппе, – выдохнула Эва. – Джузеппе Грассани. Он итальянец.
– А где он живет?
– Не знаю. Когда-то жил в Марселе, там-то и проходил наш сумасшедший роман. Но потом он сразу уехал, больше я ничего не знаю.
Всю дорогу до Центрального вокзала я ломала голову над возникшей ситуацией. Не прерывая этого занятия, спустилась по лестнице, села в поезд и, конечно, забыла купить билет! Ехала зайцем и на каждой остановке тряслась, пока не поняла, что это грозит мне всего-навсего утратой двадцати пяти крон, и ничем больше.
Датские родственники Алиции, до сих пор тактично державшиеся в стороне, решили наконец навестить преследуемую несчастьями свояченицу, и в этот момент все оказались в Аллеред.
С миной радушной хозяйки Алиция подавала на стол кофе, сливки, марципаны и песочные пирожные. Павел в укромном углу предварительно просматривал все это через лупу. Зося, не владея собой, громким шепотом отказывалась отвечать за жизнь стольких персон. Гости же, не подозревая о нависшей над ними опасности, наперебой выражали свое сочувствие.
– Я прямо в ужасе, – сказала Зося, и видно было, что это святая правда. – Алиция дала им коньяк, который пили Владек и Марианн.
– Но в нем же ничего нет – полиция проверяла!
– В открытую бутылку можно было уже сто раз подсыпать. Не хватало еще, чтобы все эти датчане тут окочурились!
– Лучше, конечно, чтобы они окочурились у себя дома…
– Перестань, мне и так дурно…
– Ничего, пока они выглядят вполне прилично. А потом, может, ему опять не повезет?…
– Когда-то же ему должно повезти!…
На диване и в креслах сидели оба брата Торкилля, Иенс и Оле, с женами, двоюродная сестра Карин, кузина Грета и племянник Торстен. Торстен был единственным среди них человеком, который вообще понимал, о чем идет речь. Остальные, казалось, с интересом слушали рассказ о своеобразных варварских обычаях, бытующих у поляков. Страсти-мордасти, разыгравшиеся в Аллеред, конечно, прибавили хлопот их свояченице, но зато позволяли посмотреть вблизи арену этого увлекательного и чуточку неприличного действа. Засидевшиеся допоздна гости позволили мне еще раз обдумать ситуацию и принять окончательное решение.
– Слушай, Павел. Ты узнал бы типа, которого видел с Эдеком?
– Какого типа?
– Ну, черного в красной рубашке.
– Конечно! Я на них долго смотрел.
– А что? – поинтересовалась Алиция, отпихивая Павла от дверцы холодильника. – Он где-нибудь поблизости?
– Не знаю. Как он выглядел?
– Черный, – сказал Павел, опираясь на раковину. – Такой типичный южноамериканец, с носом, с волнистыми волосами. Высокий. Скорее худой. Матери такие нравятся.
– Какие мне нравятся? – подозрительно спросила Зося, входя с грязной посудой и отодвигая Павла от раковины.
– Такие, как тот, которого я видел с Эдеком, – пояснил он.
– Не хочу быть негостеприимной, но разве обязательно все должны толкаться на кухне? – поинтересовалась Алиция, отодвигая Павла, чтобы поставить в шкафчик банку с кофе и остатки печенья. – По-моему, в этом доме есть и другие помещения.
– Это не мне такие нравятся, а Алиции, – мстительно ответила Зося. – Павел, ради бога, убирайся отсюда! Иоанна, и ты тоже.
– Ну-ка, подождите, дорогие дамочки, – решительно прервала их я. – Перестаньте к нему цепляться – дело важное. Я сегодня встретила в Копенгагене черного типа в красной рубашке. Южноамериканец, очень красивый, с носом, с волнистыми волосами. Ну что?
Все тотчас повернулись ко мне.
– Думаешь, он все время ходит в одной рубашке? – заинтересовалась Алиция.
– Ты считаешь, тот самый? – спросила Зося недоверчиво. – Где ты его видела?
– На выставке. Рубашка выглядит вполне чистой – может быть, иногда он их меняет.
– Брюнетов в Копенгагене полно, – сказала Алиция скептически. – Все они имеют право носить красные рубашки – черным красное к лицу. С чего ты взяла, что это именно тот, из Варшавы?
Я не могла ответить на вопрос, не впутывая Эву. Паника в ее глазах была главной причиной моей уверенности.
– Не знаю точно, – уклончиво ответила я. – Может быть, и не он, но выглядит очень похоже. По-моему, Павел должен на него взглянуть.
– Не впутывай Павла! – немедленно запротестовала Зося.
– Он и так впутан, – пробормотала Алиция.
– Почему? – возмутился Павел. – Тоже мне впутывание – посмотреть на какого-то типа! Он же меня не удушит, если я на него посмотрю! Где он?
– В Копенгагене.
– А именно?
– Не знаю. Где-то. Вчера был на выставке, но сомневаюсь, что он до сих пор там сидит. Он похож на человека, ведущего ночной образ жизни.
Павел кивнул так энергично, что стукнулся затылком о дверь, на которую опирался.
– Подходит. Тот, с Эдеком, тоже так выглядел. Возможно, это он. Где его искать?
– Не знаю. Где в Копенгагене ведется ночная жизнь?
– Нигде, – сказала Алиция, возвращаясь к уборке кухни. – Можешь усесться на Ратушплац и ждать, когда он пройдет. Когда-нибудь дождешься.
– Что за бред! – возмутилась Зося. – Сидеть на Ратушплац!… Идиотизм. Зачем он вам вообще нужен?
– Подождите! – Я вспомнила рассказ Эвы. – Похож на приезжего. Может жить в отеле или пансионате. Если посещать каждый день по одному и смотреть в холле, рано или поздно мы его увидим…
– Ну! – энергично подтвердил Павел. – Конечно, посижу!
– Можем сидеть по очереди, – великодушно предложила я.
Красавец мужчина в красной рубашке мучил меня невыразимо. Его загадка ушла в землю вместе с Эдеком. Кто он? Ни в чем не повинный человек или участник сложной аферы?
– Делайте, что хотите, – процедила сквозь зубы Зося. – Не знаю, почему знакомый Эдека должен быть в Копенгагене, и не понимаю, какое он имеет отношение к делу, но если вы считаете, что это чем-то поможет… Только будьте осторожны!…
Наутро Зося, от волнения вообще не спавшая, выволокла из постели Павла и потащила его в город за покупками. Алиция довольно вяло искала письма. Я сидела на диване и столь же вяло делала маникюр, расставив по всему столу разнообразные лаки и ацетон.
– Иоанна! – вдруг позвала Алиция, выглянув из своей комнаты. – Можешь зайти на минутку? Я тебе хочу кое-что показать.
Я прервала свое занятие, растопырила пальцы и побежала к ней.
– Посмотри. – Алиция зловеще показала пальцем на полку, где стояли скульптуры Торкилля. – Ты видишь?
Большинство скульптур я видела раньше. Среди них была группа из двух сирен, хвостами оплетающих друг друга. Таких групп было несколько. Я долго таращила глаза, уверенная, что вот-вот увижу что-то ужасное, быть может, связанное с новым преступлением…
– Ну? – спросила я наконец, обеспокоенная тем, что ничего такого не вижу.
Алиция потянулась к концу полки и переставила одну из скульптур на середину.
– Раньше это стояло так. Видишь?
– Ну? – повторила я, не понимая, к чему она клонит. – Ну и что?
– Кто-то ее переставил.
– Ты уверена?
– Совершенно. Я сама их расставляла, еще в мае. Ты здесь что-нибудь трогала?
– Что я, с ума сошла?
– Вот именно. А теперь посмотри сюда. Вот эта папка со счетами всегда лежала слева, а сейчас она на середине. Видишь?
Я добросовестно вытаращила глаза, пытаясь увидеть то, что Алиция называла папкой со счетами. На письменном столе находилась какая-то коробка, прикрытая крышкой в цветочек, корзинка с нитками, одежными щетками и еще чем-то, может быть, кремом для обуви, две черные сумки, несколько пар перчаток, чулки, множество разнообразных бумаг, нижняя юбка, моток веревки и большой кухонный нож. Ничего похожего на папку не было.
– Нет, – сказала я вежливо, но решительно. – Не вижу.
Алиция нетерпеливо отодвинула одну из сумок и показала край пластиковой папки для документов.
– Теперь видишь? А раньше она лежала там, на левой стороне. Тут кто-то рылся!
