— Да есть там один чмырь — Аманнула его зовут. Такой здоровенный боров с седыми патлами до плеч. Прикинь: он никогда не торгуется! Сколько я ему уже этих девок толкнул — Аманулла ни разу со мной не торговался.
— А что дальше происходит с девушками?
— Их сдают в публичные дома. У них там молодые девки в дефиците, ты не знал? — Он хохотнул. — Прикинь: завезти в Сохо полный джип шлюх и попытаться там их продать? Да это все равно что в Ньюкасл поехать со своим углем.
— Значит, все они работают в Кабуле?
Он пожал плечами.
— А я почем знаю? По-моему разумению, они совсем не там работают. Вот если вдуматься, то чо им там делать? Аманулла их продает куда подальше, в глухомань, где с женским полом напряг, — в шахтерские бригады, которые работают на рудниках или там еще где… Знаешь, чо я тебе скажу? Я об этом как-то не особенно и задумываюсь. Вчера я их продал — а сегодня я об них и думать забыл! Завтра я прыг на самолет — и привет, Пикадилли, я вернулся в свой город, знакомый до слез, весь в шоколаде да еще при бабках!
Я сидел и слушал его вполуха, а он радостно излагал мне еще какие-то подробности. Я кивал в нужных местах, задавал нужные вопросы, и старался убедить себя в том, что все это происходит наяву. Время от времени я бросал взгляд на его указательный палец, валяющийся на полу. Палец был похож на пластмассовую игрушку вроде пластиковой кучки собачьих какашек или очков с глазами на пружинке, которые продают в магазинчиках забавных ужасов. Этот отрезанный палец казался столь же далеким от реальности, как и рассказ о Кабуле.
У него никогда не возникало проблем с живым товаром, поведал мне мистер С-Двойной-Фамилией, вплоть до последней поездки. Две девушки, Федра и фермерская дочка из Средней Англии, что-то заподозрили и в Багдаде едва не удрали от него в британское посольство.
— Пришлось вколоть им дурь, и весь остаток пути они были под кайфом. А остальным я сказал, что эти две красотки заболели и лежат с высокой температурой. Понес из-за этого убытки, черт бы их побрал. Пришлось подмазывать турецких и иракских погранцев. Но зато остальные ничего не пронюхали.
Я порасспросил его еще об Аманнуле и уточнил, где его можно найти. Наконец до него дошло, что я собираюсь сам отправиться в Афганистан и вернуть Федру. По-моему это потрясло его больше, чем утрата указательного пальца. Он-то был уверен, что я просто хочу наложить лапу на его торговый бизнес.
— Да ты, приятель, спятил! — заявил он. — Ты ее никогда не найдешь, это во-первых. А во-вторых, тебе не дадут ее оттуда вывезти. Она же продана, неужели не понятно? Ты, конечно, можешь ее выкупить назад, но после нескольких месяцев, что она прожила в Афгане, представляешь, во что она превратилась? Надолго их там не хватает. Вот прочему у них там постоянная нужда в свежачке.
Я подумал о Федре, о моей малютке Федре, о Деборочке мамаши Гурвиц. Милая девственница Федрочка, ты прожила целый месяц со мной под одной крышей и ушла от меня, нетронутая. Это же нелогично — просто беречь себя незнамо зачем, сказал я ей однажды. Ты должна беречь себя для чего-то конкретного.
А для чего же сберегла себя моя Федрочка? Для борделя в Афганистане?
Я встал. С-Двойной-Фамилией — я ведь так и не выяснил его настоящего имени, да и не больно-то хотелось! — продолжал чесать языком. Но я уже не слушал. Я нашел на полу упавший скотч и залепил его мерзкую пасть.
Джулия была в спальне. Она стояла у дальней стены, крепко обхватив себя руками и беззвучно трясясь всем телом.
— Ты что-нибудь слышала?
Она кивнула.
— А теперь выйди, пожалуйста, на лестничную клетку. Я хочу быть уверен, что никто не увидит, как я выхожу из этой квартиры. Выйди и закрой за собой дверь. Я буду готов через минуту и стукну в дверной косяк. Если там все чисто, стукни мне в ответ, и я выйду.
Она снова кивнула, но как-то деревянно схватила свою сумочку, быстро прошла через гостиную и, не глядя на человека в кресле, вышла в прихожую. Я подошел к нему и поднял тесак, но теперь от него не было проку. Я отнес его в кухню и взял длинный тонкий нож.
Мое появление Двойную-Фамилию не порадовало.
Я хладнокровно помедлил несколько секунд, стоя перед ним и обдумывая свои дальнейшие действия и подыскивая нужные слова, но ничего не придумывалось, да и смысла мучить свои мозги не было. Поэтому ни слова не говоря я всадил длинное лезвие ему в сердце, выдернул, нанес еще один удар и снова выдергивать не стал.
Афганистан представляет собой четверть миллиона квадратных миль гористой местности, граничащей на западе с Ираном, на востоке — с Пакистаном, а на севере с Туркменской, Узбекской и Таджикской советскими социалистическими республиками. Население страны чуть превышает пятнадцать миллионов человек, тридцатая часть которых проживают в Кабуле. Денежная единица — афгани. Основными языками являются афганский (он же пушту) и персидский (он же фарси). Большинство населения исповедует ислам. Основную массу поголовья скота составляют верблюды и овцы. На крайнем севере страны, в горах Гиндукуша, добывают золото, там же расположен высочайший горный пик, поднимающийся на высоту 24556 футов над уровнем моря. В стране также имеются немалые залежи угля и железной руды. К числу основных рек относятся…
Если вас все это заинтересовало, обратитесь к всемирному атласу «Хэммонд», откуда я и почерпнул вышеперечисленные сведения. У Найджела в библиотеке нашелся потрепанный экземпляр, и я убил ночные часы, читая атлас и подбрасывая уголек в камин — как оказалось, тепла этот хваленый уголек дает не бог весть сколько.
Около полуночи Найджел и Джулия отправились на боковую, и до этого момента наша совместная беседа текла ни шатко ни валко. Никто не горел желанием обсуждать происшествие в квартире на Олд-Комптон-стрит, но и ничего иное не приходило на ум, так что мы с неохотой принялись обсуждать варварский обычай заводить белых рабынь и мои последующие действия в этой связи.
Первая тема свелась к заклинаниям типа: «И как только такое можно представить себе в двадцатом веке!» и тэ дэ и тэ пэ. Мне, по правде сказать, это нетрудно себе представить — правда, я не слишком-то высокого мнения о двадцатом веке, что вероятно, и может служить моим оправданием. Вторая тема, а именно, как с этим можно бороться, то и дело заводила нас в тупик. Насколько я себе представлял ситуацию, выход тут мог быть только один. Мне следовало отправиться в Афганистан, найти там Федру, и кружными путями вывести ее из дома порока. Я понимал, что эта задачка не из простых, но в то же время не понимал, каким образом наши разглагольствования способны хоть на йоту мне ее облегчить.
В общем, они пошли спать, а я, принимаясь то читать атлас, то ворошить кочергой уголья в камине, мучительно обдумывал, что же, черт побери, мне предпринять.
Если бы не этот дурацкий атлас, я бы сэкономил кучу времени. Но чем больше я погружался в детали географического положения Афганистана, тем более изощренные планы проникновения туда возникали в моем мозгу. Наконец я пришел к выводу, что наилучшим вариантом будет повторение того самого маршрута, который проделали несчастные девицы в «лендровере». Вот только мне придется, естественно, держаться подальше от Турции, в которой моя persona считается non grata настолько, что вы себе и представить не можете. Не считая этого досадного неудобства, мне не составило бы большого труда проникнуть в Ирак, оттуда выдвинуться в Иран и наконец совершить последний марш-бросок в Афганистан.
Возникнут ли у меня трудности в Ираке? Вопрос интересный. Вот уже на протяжении двадцати лет курды находятся с иракским правительством в состоянии вооруженного конфликта, ведя упорную героическую борьбу за национальный суверенитет, а я с полной определенностью всегда заявлял о том, что не намерен оставаться в стороне от этой славной борьбы. Вот почему у меня могли возникнуть сложности с получением иракской визы. С другой стороны, разве иракскую границу так уж трудно перейти, а?
Я принялся анализировать карты региона.
Это отняло у меня несколько часов. Я заварил себе чай, подбросил угля в камин (но тепла в комнате не прибавилось) и стал убивать время. Я мысленно составил целый букет непредвиденных осложнений, описанием которых не стану вас утомлять. Я заставлял свои серые клеточки трудиться вовсю, совершенно забыв о фундаментальной геометрической аксиоме, гласящей, что кратчайшим расстоянием между двумя точками является прямая линия.
Во всем виновато мое прошлое. У того, кто в совершенстве овладел навыками движения по извилистыми маршрутами, даже не возникает поползновения хоть раз добраться до цели напрямик. Я ухлопал на пустые размышления долгие ночные часы, пока наконец меня не осенило, что простейший способ попасть в Афганистан — это просто поехать в Афганистан.
Вот и все!
В Афганистане у меня нет врагов. В этой стране я был желанный гость как любой мирный иностранец. К тому же мое путешествие туда не преследовало никаких тайных или подрывных целей. Я просто хотел выкупить белую рабыню и отвезти ее домой. И я намеревался провернуть эту трансакцию тихо, без шума и пыли, не подвергая угрозе покой и стабильность афганского общества.
