Ознакомительная версия.
— А ты неплохой парень. Ходжа! — говорит. — Если на тебя кто наедет — звони.
Я сызмальства усвоил — человек сам по себе, будь он хоть Эйнштейн, — пшик. А человек, который сам по себе и с лимоном в кармане — это просто кабан на стенке тира. Зачем я, в сущности, затеял всю эту историю с автомагазином? Ведь я мог придумать, по правде говоря, вещи поприбыльней.
Ведь к этому времени, могу признаться, я мог наведаться в форт Нокс и хапануть там то, что не удалось хапануть известному антигерою Яна Флеминга. А поскольку дело было в России, то я точно знал, что ничтожная часть золотого запаса Америки обеспечит мне вечную благосклонность подмазанных полковников и майоров МВД.
Но мне надобны были не деньги, а уважение. Да и что такое одинокий богач? Одинокий богач — это нонсенс, по крайней мере в России. Это курица на базаре жизни, к которой приценивается каждый проходящий вор. Это разборка на завтрак, обед и ужин. Ведь надоест раз за разом доказывать какому-нибудь залетному вору из Комсомольска-на-Амуре, что ты не верблюд. Притом наедет какой-нибудь отморозок, сдуру не врубится да и пришьет. Словом, приятно, когда тебя охраняет магия, но куда приятней, когда тебя охраняет репутация. А что до ментовки, тут я не беспокоился. Уж если она не осмеливалась дотронуться до Шарифа-рэкетира, неужто она полезет на Шарифа-колдуна?
Словом, открыл я свою автолавку, купил элитный особнячок по Рублевскому шоссе, набрал себе ребят и зажил в свое удовольствие. Дом у нас получился как дом, как все живут. Правда, с одним было строго — с бабами. Чтобы блядей на дом вызывать — этого у нас не было. Захотят ребята — я тотчас в кабинет, подую, пошепчу и вывожу им десяток суккубов или ундин. Ребятки поначалу побаивались, а потом привыкли. И то? Блядь она и есть блядь, и повадки у нее блядские, и рожа не всегда первосортная. А как я суккубу велю принять облик Клаудии Шиффер, так у ребят сразу челюсть отвисает, а внизу, наоборот, очень даже встает.
Вскоре какой-то фраерок задумал открывать на соседней улице представительство и ко мне обратился. Так, мол, и так, стены есть, а «крыши» нету, готов дать на ремонт, но чтобы не протекало. Я не пожадничал, объяснил ему, что в этом районе платят Чабану и рекомендацию дал. Чабан был очень тронут.
А других я под свое крыло брал. Чуть где грохнут авторитета, среди людей его начинаются разборки, подданным его становится тошно — и я тут как тут.
Я не торопился. Зачем мне торопиться? У меня в подвале философский камень варится и вечность — впереди.
Утром тринадцатого числа полковник Яниев зашел в кабинет к майору Головиченко, командиру СОБРа и своему старому афганскому другу.
— Пошли, Сережка, почирикаем, — сказал Яниев.
Оба мента прошествовали узким коридором, отделанным беспородным и лохматым, как дворняжка, линолеумом, и вошли в кабинет Яниева. Яниев нажал селектор и велел:
— Будякина ко мне.
Старлей Будякин явился через две минуты. Он был белобрыс, свеж и улыбчив, как смеющаяся корова на упаковке с сыром.
— Ну что у тебя там по этой заразе. Ходже? Установил, откуда он тачки гоняет?
— Никак нет, товарищ полковник! Растаможка у них липовая, большие деньги за нее платит, не ходит его товар через границу. Откуда он его берет — просто уму непостижимо.
— Тоже мне, бином Ньютона, — фыркнул Головиченко. — Паленые у него тачки.
— Никак нет. Это ж просто мистика какая-то! У него дача по Рублевке, в даче гараж. Утром гараж открывается, и из него выезжают тачки, одна или две. То джип, то шевроле, а вчера линкольн выкатили. И ни одна из этих машин перед этим в гараж не заезжала. Мы все вокруг обложили! Мимо нас мышь и та бы не проскочила! Печет он их, что ли? Конвейером?
— Забавный у него в гараже конвейер… — пробормотал полковник. То джип, то шевроле…
— Да, и вот еще что, — вспомнил лейтенант. — У него по налогам выходит, что он не сам продает тачки, а действует как посредник заграничной конторы. То есть налогом облагается не прибыль от продажи, а коммиссионные. Это ж чушь собачья! У нас же таможня комиссионную тачку через границу не пустит! Я в налоговой полиции спросил, сколько им за это дали, а у них глаза безумные, и губы от имени «Ходжаев» трясутся.
— Не слабо, — сказал полковник, прекрасно знавший, что обычно при встрече с налоговой полицией трясется не полиция, а предприниматель. — А еще какие данные у нас по Ходже?
— Гадкое это место, — сказал старлей, — поганое. Мы позавчера сидели в наружке, слышим смех, шум. Думаем — дай заглянем на участок. Ну, там у них телекамеры по периметру выставлены, я к забору соваться не стал, а вместо того на сосну влез. Вот я гляжу вниз — ну сейчас же декабрь, слякоть! А у них там июнь. Травка зеленеет, цветочки цветут, парни в шортах шашлык жарят или без шорт девок трахают. Красавицы девки!
— Ты это заснял?
— А то как же! Марчин проявляет!
— Принеси.
Старлей Будякин исчез за дверью, а командир СОБРа спросил:
— Ну и зачем меня звал? Яниев усмехнулся.
— Есть оперативная информация: Князь вызвал Ходжу на разборку. Завтра в одиннадцать. Едем в Нагатино, к кольцевой. Будем брать.
— Возьмем, — равнодушно сказал собровец. Тут в дверь постучали. Яниев встал и вернулся со снимками.
— Берите, — сказал он, — только погляди сначала на это.
Собровец поглядел. На снимках было действительно все, как сказано: лето, бассейн и зеленая травка. Непорядок был только с девочкой, которую трахал прямо у забора разрисованный уголовник. Это была не девочка. Это была лягушка размером со взрослого человека. А в остальном все было так, как сказал лейтенант из наружки.
В одиннадцать часов вечера я подъехал к воротам своей дачи на старенькой «шестерке» семьдесят третьего года выпуска.
Ворота распахнулись, и я въехал во двор. У нас были гости: вдоль бетонной дорожки торчали синие и красные джипы, и посереди, загораживая мне проезд, красовался бронированный «мерседес» Чабана. Чабан стоял, облокотившись на капот тачки, и курил «Мальборо». На «Жигули» он воззрился удивленно, не просекая, что это явился хозяин дачи, и все так же продолжал курить.
Ворота закрылись. Я врубил задний ход и несильно въехал задом в ворота. Послышался звон бьющегося стекла и слабый крик. Я включил первую передачу, чуть развернулся и подал вперед. Колеса «жигуля» съехали на траву, а левая скула питомца волжских цехов врюхалась в бампер бронированного «мерседеса». «Жигуль» издал жалобный визг и остановился. У Чабана отвисла челюсть. Я выключил зажигание и выбрался из машины.
— Ты чего, Ходжа, — спросил Чабан, — на свою тачку взъелся?
— Это не тачка, — ответил я.
Чабан удивился. Я подошел к автомобилю и изо всех сил пнул колесо ногой. Колесо жалобно вспискнуло. Я пробормотал сквозь зубы нужное заклинание.
Автомобиль распался, и вместо него на землю шмякнулся довольно толстый человек в изгваздан-ном дорогом пиджаке. Под носом человека, там, где я угостил «жигуль» бампером «мерса», цвел огро-мадный синяк.
— Все понял, фраерок? — спросил я. Мужик торопливо кивнул.
— Сейчас ты поедешь в ментовку, — сказал я, — и заберешь там свое заявление. Потом ты вернешься в свою контору и пригонишь сюда мою тачку. И бабки в двойном размере. А то в следующий раз превращу в «Запорожец» и спущу под откос. И труп твой никогда не найдут, хотя гнить ты будешь на виду у всего Киевского шоссе.
Мужик порскнул за ворота — только ветер свистнул в лацканах пиджака. Я повернулся к Чабану, который наблюдал за процессом превращения «Жигулей» во фраера с неподдельным интересом.
— О чем базар? — спросил я.
— У тебя завтра стрелка с Князем, — сказал Чабан, — так вот пошел такой слух, что Князь там будет вместе с Горбуном. И что они по такому случаю запаслись подствольниками.
На месте Князя я бы запасся по крайней мере ракетой СС-18. Впрочем, СС-18 не очень бы ему помогла. У меня в гараже лежала лазерная пушка, которую я позаимствовал из третьей серии «Звездных войн». Я испробовал эту штуку и убедился, что она работает точь-в-точь как в фильме.
Так что известие о перевооружении в войсках Князя меня, по правде говоря, не особенно взволновало. Однако я сделал вид, что очень признателен Чабану за сообщение.
— Моя помощь не понадобится?
— Нет, — говорю я, — спасибо. Там кабак рядом, можешь посидеть в первом ряду.
— А что это за фраер-то? — спросил Чабан, кивая на свой бампер. Осколков фары под бампером уже не было, но на блестящем металле темнело кровавое пятно.
— Тот еще фраер, — сказал я, — без «крыши», а чирикает.
Как всегда, я отправился на стрелку в серой «девятке» с тонированными стеклами. За рулем сидел мой заместитель Васька, справа — я. Больше никого не было.
Площадочка была выбрана на славу — ряды новостроек обрывались грязью и гаражами-ракушками, чуть поодаль стояло маленькое кафе, и тут же начинался котлован под очередную стройку. Место было пустое и грязное, как душа сутенера. Рабочих нигде не было, только близ котлована обосновались два желто-зеленых вагончика с выбитыми окошками.
Ознакомительная версия.
