– Вы видели последний РГО?
Публикуемый в журнале «Гроза окуней» Рейтинг Грозы Окуней (РГО) определял лучших рыболовов страны. Для рыбной ловли РГО это то же, что рейтинг Нильсена для телевизионных сетей.
– Вы заметили, кто первый? – спросил Дики Локхарт опять.
– Да, – Уиб снял свои кроссовки с кофейного столика и выпрямился.
– Это тоже чертовски хорошая вещь, потому что единственное, что сейчас работает на нас – это твое имя, Дики. Ты победитель, а зрителям нравятся победители. Конечно, я вижу, где выигрывает турниры мистер Сперлинг – в Среднем Теннесси.
– В низших лигах, преподобный Уиб. Я обставил его в «Атланта Классик». Он был всего лишь восьмым...
Уиб поднялся и разгладил складки на своем дорогом спортивном костюме. И снова сел.
– Как я уже сказал, мы очень довольны, что ты наверху. Я просто не могу видеть, как ты скользишь вниз. Вот и все. Так случается, когда ты неосторожен. Случается в бизнесе, случается в рыбной ловле. Это одно и то же.
Уиб открыл корзину с фруктами и бросил Локхарту яблоко.
Локхарту захотелось сказать Уибу, что его спортивный костюм похож на пижаму.
Преподобный Чарльз Уиб сказал:
– Это главное, Дики. Если ты не побеждаешь, ты оказываешься на обочине.
Он снял очки.
– Я действительно надеюсь, что ты будешь продолжать выигрывать. Я тебе настоятельно советую это.
Конечно, в этом вопросе Дики Локхарт был гораздо лучше осведомлен, чем Уиб.
Декер просигналил дважды, подъезжая к хижине Скинка. Короткими, вежливыми гудками. Последним делом было для него застать врасплох человека, которому приспичило пострелять.
Хижина стояла, накренившись, это состояние было хроническим и, казалось, что хороший порыв ветра может сделать ее плоской. Не было слышно ничего, кроме гудения мух. Декер засунул руки в карманы и пошел к озеру. Поперек озера в нескольких сотнях ярдов дрейфовала обтекаемая лодка, а в ней было двое рыболовов, колдовавших над леской. Каждый раз, когда один из них забрасывал наживку, блестящая нить до того, как опуститься на поверхность, описывала тонкую, как паутинка, дугу над водой. Крапчатая, как малина, рыбацкая лодка блестела над полуденным солнцем. Декер даже не потрудился покричать. Если бы Скинк рыбачил, он был бы один. И никогда не вышел бы в такой лодке, как эта.
Декер потащился назад к хижине и сел на крыльце. Несколькими секундами позже он услышал скрип над головой, и Скинк спрыгнул со старой сосны.
Он поднялся с земли и сказал:
– Я перестаю тебя презирать.
– Приятно слышать, – сказал Декер.
– Ты не вошел внутрь.
– Это не мой дом, – ответил Декер.
– Точно, – проворчал Скинк, взбираясь на крыльцо. – Но некоторые бы вошли.
Дневное освещение ничего не добавило и не определило во внешности Скинка. Сегодня, чтобы скрыть усталость, он надел солнцезащитные очки и купальную шапочку в цветочек, из-под которой выбивалась длинная косица серебристо-седых волос. Он налил кофе Декеру, но не себе.
– У меня на ленч свежий кролик, – сказал Скинк.
– Нет, спасибо.
– Я сказал свежий.
– Я уже поел, – ответил Декер, но его голос прозвучал неубедительно.
– Как прошли похороны?
Декер пожал плечами.
– Ты знал Роберта Клинча?
– Я знаю их всех, – сказал Скинк.
– Лэни Голт?
– Ее брат большая шишка, и он нанял тебя.
– Верно, – Декер испытал облегчение, когда Отт сказал ему, что Деннис Голт брат Лэни. Если бы он оказался ее мужем, это известие было бы ему неприятно.
Декер сказал:
– Мисс Голт считает, что в том, как умер Бобби Клинч, было что-то странное.
Скинк сидел на корточках, разжигая огонь. Он ответил не сразу. Когда растопка загорелась, он сказал:
– Трудно найти целого кролика. Обычно они оказываются раздавленными, так что почти не остается этого чертовою мяса. Самые лучшие те, которых едва задело и отбросило на обочину дороги. Вот по этому едва ли скажешь, что его раздавило. Мясо превосходное. С таким же успехом он мог умереть от кроличьего сердечного приступа.
Скинк пристраивал куски на сковороде.
– Я попробую кусочек-другой, – сказал Декер, сдаваясь.
Только тогда Скинк улыбнулся. Это была одна из самых невероятных улыбок, какие только Декеру приходилось видеть, потому что у Скинка были прекрасные зубы. Прямые, без единого изъяна, с ослепительно белой эмалью, с какими, кажется, никто и не рождается. Нечто подобное можно было увидеть разве что по телевизору.
Декер не был уверен, следует ли ему успокоиться или, наоборот, насторожиться. Он все еще раздумывал об этих зубах, когда Скинк сказал:
– В субботу утром я был на Енотовом болоте.
– Когда это было?
– Незадолго до аварии.
– Говорят, он мчался на скорости шестьдесят узлов, когда лодка перевернулась.
Скинк поливал маслом шипящего кролика. Он поднял голову и сказал:
– Когда я увидел лодку, она не двигалась.
– Клинч был жив?
– Черт, да.
– Тогда, значит, несчастный случай произошел после того, как ты ушел? – сказал Декер.
Скинк фыркнул.
– Он тебя видел? – спросил Декер.
– Нет. Я стоял на коленях среди деревьев и свежевал гремучку. Меня никто не видел.
Он передал Декеру ломоть жареного мяса. Декер дул на него, пока оно не остыло, потом откусил маленький кусочек. Мясо, действительно, было очень вкусным. Он спросил:
– Почему ты обратил внимание на Клинча?
– Потому что он не ловил рыбу.
Декер, глотая мясо, издал странный звук.
– Он не ловил рыбу, – повторил Скинк, – и я подумал, что это чертовски странно. Встать на рассвете, нестись на бешеной скорости к месту лова, а потом шевелить веслом стебли водяных лилий. Я наблюдал, потому что хотел посмотреть, нашел ли он то, что искал.
– И он нашел?
– Не знаю. Я ушел, чтобы положить гремучку на лед.
– Боже! – сказал Декер. Он потянулся к сковороде и осторожно взял еще кусок кролика. Скинк одобрительно кивнул.
Декер спросил:
– И что ты думаешь об этом?
Скинк ответил:
– Я работаю на тебя, верно?
– Если ты готов на это, то да, мне наверняка потребуется помощь.
– Ни хрена.
Сковорода была пуста, Скинк слил неаппетитно выглядевший жир в старую картонку из-под молока.
– Окуни в это утро спали, – сказал он, – и ни разу этот засранец не поднял и не забросил удочку. Ты не находишь это странным?
– Пожалуй, – сказал Декер.
– Господи, тебе надо преподать пару уроков, – пробормотал Скинк. – Такие ребята, как Клинч, любят ловить окуня больше, чем трахаться. Вот в чем дело, Майами. Дай им хорошее озеро с окунями на рассвете, и у них встанет. Вопрос в том, почему Бобби Клинч не ловил на Енотовом болоте в прошлую субботу?
Декеру было нечего сказать.
– Хочешь услышать кое-что еще более странное? – спросил Скинк. – Там недалеко была еще одна лодка. И в ней два парня.
Декер сказал:
– И они тоже не ловили рыбу, так ведь, капитан?
– Ха-ха! – каркнул Скинк. – Ты подумай – эти кроличьи железы ударили тебе в голову.
Кофе Декера остыл, но это было неважно. Он проглотил остатки одним махом.
Скинк оживился, жилы на его шее напряглись. Декер не мог сказать, разозлился он или обрадовался. Используя карманный нож, чтобы выковырять волокна кроличьего мяса из своих прекрасных зубов, Скинк сказал:
– Ну, Майами, не собираешься спросить меня, что это значит?
– Да, этот вопрос стоит в моем списке.
– Сегодня вечером на озере ты услышишь, что я думаю.
– На озере?
– Твое первое причастие, – сказал Скинк и с шумом полез на большую сосну.
Отт Пикни покинул Майами, и это было его медленное отступление из мира журналистики большого города. Он знал, что мог бы оставаться в «Сан» до конца жизни, но у него было ощущение, что он более или менее достиг своей цели. Не написав за последние десять лет практически ничего значительного, он тем не менее расстался с газетой с чувством торжества. Он пережил переход к спокойному образу жизни, наступление профсоюзов, наплыв щенков-"профи", взлет энергичных, «с пылу с жару» менеджеров. Отт наблюдал, как приходят звезды и их прихлебатели, и как та их часть, у кого нет честолюбия, выживает, и остается дольше других на плаву. Он ощущал себя живым доказательством того, что удачливый журналист не обязательно должен быть хитрым или агрессивным по природе, даже в Южной Флориде.
По мнению Отта, в Харни было все то же самое, но темп жизни был медленнее. Почему его несколько задел этот инфернальный скептицизм Р. Дж. Декера, высказанный им по поводу смерти Бобба Клинча? Бешеный рисковый рыболов терпит крушение на своей лодке и тонет – так что из этого? Отта Пикни рассердил тонкий намек Декера на то, что какое-то мрачное варево кипело под самым носом у Отта. Это не округ Дэйд, думал он, и люди здесь не такие, как в округе Дэйд. Мысль об организованном мошенничестве на рыболовецких соревнованиях казалась Отту слишком уж притянутой за уши, но намек на то, что смерть Роберта Клинча – следствие чьей-то грязной игры, был серьезным оскорблением для общины. Отт решил показать Р. Дж. Декеру, что он ошибается.
