Хотелось бы мне сказать, что я была так потрясена случившимся в квартире Нэн, что проворочалась с боку на бок всю ночь. Или так опечалилась гибелью Красавчика, что не могла уснуть. В общем-то я действительно ворочалась и не могла уснуть, но вовсе не из-за грабителей и не из-за Красавчика.
Виной тому была встреча с Джейком.
Вряд ли я бы так расстроилась, поведи Джейк себя иначе – грубо и злобно. Ан нет, он был безупречен. А уж когда предложил Нэн помощь! Такая чуткость, такая забота! И это тот самый человек, который за все годы нашего брака ни разу не удосужился даже вынуть тарелки из посудомоечной машины!
Неужели он так изменился за те несколько месяцев, что мы не виделись?
И вдобавок, хоть я и ворчала вчера вечером, но нельзя отрицать: очень любезно со стороны Джейка было взять на себя переговоры с полицией, освободив нас с сестрой от повторения этой пытки.
Собираясь на работу, я то и дело ловила себя на том, что улыбаюсь при мысли о Джейке и его галантном поведении. И всякий раз, когда это случалось, стирала улыбку с лица и заставляла себя сосредоточиться на последнем дне нашей совместной жизни. И на том жутком телефонном звонке. Как сейчас помню, была пятница – день, когда я приводила в порядок наш первый этаж. Полы на кухне я уже вымыла, натерла воском и теперь занималась столовой. Когда зазвонил телефон, в руках у меня был флакон с полиролью и тряпка.
«Миссис Пауэлл? Мы не знакомы, но, на мой взгляд, вам следует кое о чем узнать».
Голос был таким самодовольным. И молодым. Позднее я не раз задавалась вопросом: не сама ли белобрысая шлюшка мне звонила? А может, подговорила кого из своих подружек?
«Ваш муж встречается с Хитер Диксон, своей секретаршей. Уже целых десять месяцев ».
Во рту у меня пересохло. Имя это ничего мне не говорило. Смутно припомнилась юная блондинка за конторкой, но я даже лица ее вспомнить не смогла. Однако не сомневалась, что она моложе меня как минимум лет на пятнадцать.
А самодовольный голос продолжал: «Об этом судачит весь офис. Вот я и решила, что окажу вам любезность».
В трубке погребальным звоном разлились гудки отбоя. Помню, я стояла и тупо смотрела на флакон с полиролью, который держала в руке.
Уборкой я в тот день больше не занималась. Рассудила так: скорее сгорю в аду, чем потрачу еще хотя бы минуту на уборку жилища этого развратника. Просто присела на кушетку в гостиной и стала ждать. И едва Джейк переступил порог, высказала ему все, что думала.
Я ожидала с его стороны смущение, стыд, возможно мольбы о прощении. Но Джейк, казалось, даже испытал облегчение, оттого что все наконец-то раскрылось. За считанные минуты упаковал свои вещички, ни разу не взглянув мне в глаза, и был таков. Я была поражена. Если бы он участвовал в Олимпийских играх в виде спорта «Уход от жены «, наверняка получил бы золото.
А после того как машина его отъехала, я упала в кресло и рыдала, пока не заметила, что мои слезы образовали маленькие лужицы на сверкающей поверхности, которую я только что на совесть отполировала. Тупо глядя на эти лужицы, я вдруг осознала, что убираю уже не жилище развратника, а свое…
Неужели после всего этого, причинив мне такую боль, Джейк всерьез полагает, будто может все уладить, побыв для разнообразия милым и заботливым?
Но в то же время я не могла отрицать, что встреча с ним разбередила мне душу.
Значит ли это, что я все еще его люблю?
Со всей этой круговертью мыслей в голове, я рассеянно наложила макияж, взяла ключи от машины и собралась уходить. Уже в дверях услышала, как Нэн заводит свой «неон», и остановилась, выжидая. Мы с Нэн обычно выбираемся из дому почти в одно и то же время, но практически никогда не ездим вместе. Хотя моя контора частенько командирует меня в центр Луисвиля, что всего лишь в нескольких кварталах от радиостанции Нэн, однако у сестры непредсказуемый график жизни.
Но сегодня утром я просто не хотела с ней встречаться. По крайней мере, пока. Не хотела, чтобы она задавала мне вопросы о Джейке, на которые я была не готова ответить. И уж тем более не хотела выслушивать ее ответы на вопросы, которые я была не готова задать. А она это любит. И пусть исходит при этом из самых добрых побуждений, но сейчас я просто не в силах была ее слушать. Заведет опять свою песню про мужа, заслуживающего прощения.
Тем не менее, поднимаясь на двадцать второй этаж небоскреба, где находилась юридическая контора, я все еще думала о Джейке. На этой неделе я заменяла отбывшую в летний отпуск секретаршу в приемной. Что и говорить, фирма проявила небывалое великодушие – не позволяла женщине взять отпуск, покуда не отдохнули все до единого остальные служащие. Этак бедняжке придется справлять Рождество в июле.
И вот едва я запихнула сумочку под стол и уселась, как зазвонил телефон. Я ответила в строгом соответствии с полученными инструкциями:
– Фарли. Невин. И Вудс.
Фирма называлась «Фарли, Невин и Вудс», но каждый из партнеров специально наведался ко мне в приемную, дабы повелеть, чтобы, отвечая на телефонные звонки, я делала особое ударение на знаках препинания. Очевидно, даже объединившись в названии фирмы, эти трое желали иметь как можно меньше общего друг с другом. Впрочем, познакомившись с ними, я вполне могла их понять.
– Добрый день. Чем могу помочь? – продолжала я.
На другом конце провода раздался хриплый шепот:
– Где он?
– Простите? – растерялась я. У звонившего явно был тяжелый ларингит. Я с трудом разобрала его слова.
– Где он? – Теперь голос сделался похожим скорее на женский, чем на мужской, но утверждать я не могла: собеседника не отпускал ларингит. – Где?
– Где кто? – задала я вполне логичный вопрос. Если звонившему был нужен один из партнеров, то раньше одиннадцати они никогда не появлялись. В это время в офисе были только их секретарши.
– Нечего валять со мной дурочку, – прохрипел голос в трубке. – Ты отлично знаешь, о ком я говорю, сучка.
У меня аж дыхание перехватило. Судя по всему, болезнь сделала звонившего чересчур раздражительным, я же постаралась сохранить профессиональное самообладание.
– Простите, но, по-видимому, вы ошиблись номером.
Голос зазвучал тише и еще более хрипло. Прямо Фредди Крюгер какой-то.
– Слушай. Они сказали мне, что собираются вытворить, и я знаю, что ты в доле.
Я снова постаралась отделаться от навязчивого психа:
– Думаю, если вы уточните номер, который набирали, то…
– Не надо мне ничего уточнять, дерьмо ты собачье, – перебил меня мистер Крюгер. – Я отлично знаю, с кем говорю. Ты же одна из близняшек, так?
– Что?..
До сего момента я была абсолютно уверена, что человек ошибся номером. Сердце мое бешено заколотилось, перед глазами все поплыло.
А Крюгер не унимался:
– И не пытайся вешать мне лапшу на уши. Я ведь не дурак. И знаю, что ты можешь записать это на магнитофон, сучка.
Надо ж до такого додуматься! Вряд ли мне бы захотелось записывать, как меня оскорбляют почем зря. И кстати…
– А кто это говорит?
– Тот, кто спасает тебе жизнь, – просипел Фредди Крюгер. – В общем, так. Скажи ему, чтобы мне перезвонил. И без шуток. А не то нам всем крышка!
Я почувствовала, как по спине ползет холодок.
– Но… – только и удалось выдавить мне, прежде чем Крюгер дал отбой.
Несколько секунд я сидела, тупо уставившись на трубку в своей руке. Кто же это был? И о чем он говорил? Все это выглядело полной бессмыслицей, однако звонивший был осведомлен, что я одна из близняшек. Следовательно, и я должна его знать, так?
Или же его знает Нэн.
Я потянулась к телефону и, набрав номер, стала вслушиваться в гудки. Конечно же, я была в курсе, что на самом деле аппарат на другом конце провода помалкивает.
На радио, по словам Нэн, очень важно, чтобы в эфир попадали только реплики ди-джеев и музыка. Никому не интересно слушать трезвонящий на заднем плане телефон. Само собой, если это не какое-нибудь «открытое радио».
Не так давно я посетила аппаратную радиостанции «Кентукки—Индиана» и Нэн продемонстрировала мне большие цветные лампы над панелью управления, сообщающие о телефонном звонке.
– Ну же, Нэн, отвечай! – нетерпеливо приговаривала я.
Словно услышав, сестра взяла трубку:
– Это ты, Берт?
Я не удивилась. У нас с Нэн так часто бывает. Точно не знаю, как это получается, но в большинстве случаев мы каким-то образом заранее распознаем звонки друг друга.
Флюиды близнецов, как говорит Нэн.
Однако меня удивила какая-то странная нотка в ее голосе. Он звучал напряженно и даже чуточку испуганно.
– У меня только что был очень странный звонок, – сказали мы обе в унисон.
– И у тебя? – переспросила я.
– А у тебя тоже? – отозвалась Нэн. – Тебе тоже сказали: «Деньги у меня»?
– Что?
Я обнаружила, что так крепко стиснула трубку, что побелели костяшки пальцев.
