- Чувствуй себя, как дома, - съязвила я.
Морелли заулыбался.
Я поставила две тарелки, положила рулон бумажных полотенец и нож рядом с коробкой. По правде сказать, не так уж я была не рада повидать Морелли. От него исходило мощное тепло, которого мне сегодня явно не хватало, а в качестве копа у него имелись весьма полезные для охотника за головами ресурсы. Может, точно также существовали и другие причины, имеющие отношения к самолюбию и вожделению, но я не чувствовала в себе желания эти причины признать.
Я разрезала пиццу и разложила куски по тарелкам. Одну вручила Морелли.
– Ты знаешь парня по имени Камерон Браун?
- Сутенер, - ответил Морелли. – Весьма скользкий тип. Сбывает понемногу наркоту. - Он взглянул на меня из-за края пиццы. – На что он тебе сдался?
- Помнишь Джеки? Подругу Лулы?
- Уличную проститутку Джеки.
- Ага. Ну, она приходила сегодня в контору Винни узнать, не смогу ли я найти ее машину. Кажется, ее дружок, Камерон Браун, с ней удрал.
- Ну и?
- Ну, и мы с Лулой некоторое время поболтались по окрестностям и, в конце концов, нашли машину, припаркованную на стоянке в районе а-ля «Палм Бич».
Морелли перестал жевать.
– Спасла имущество.
- Вот именно. Джеки уверяла, что ей наплевать на Камерона. Она только хотела вернуть свою машину.
- Так в чем же проблема?
Я прожевала пиццу.
– Я не знаю. В общем, какое-то ощущение… скверное. Незавершенное.
- Держись от этого подальше.
- Прости?
- Это проблема Джеки, - продолжил Морелли. – Занимайся своим делом. Ты вернула ей машину. Пусть все так и останется.
- Она в некотором роде мне друг.
- Она наркоманка. И никому не друг.
Я понимала, что он прав, но все же удивилась столь жесткому комментарию и в таком безоговорочном тоне. Легкая тревога вспыхнула у меня в душе. Обычно, когда Морелли строго-настрого наказывает мне не ввязываться во что-нибудь, это связано с тем, что он не хочет, чтобы я замутила воды, которые он сам застолбил.
Морелли откинулся на спинку дивана с бутылкой пива в руке.
– Что-нибудь прояснилось в тотальных поисках Мо?
- Я исчерпала все версии.
Я уже проглотила два куска пиццы и положила глаз на третий.
- Так скажи мне, - сказала я Морелли. – Что там происходит с Джеки и ее стариком? Почему бы тебе не позволить мне вмешаться?
- Как я уже сказал, это не твое дело.
Морелли наклонился вперед, открыл крышку клетки Рекса и бросил кусочек корочки от пиццы в маленькую керамическую хомячью мисочку.
- Но все-таки скажи, - настаивала я.
- Да нечего говорить. Я только вот думаю, что на улицах складывается забавная обстановка. Торговцы наркотиками сворачивают делишки, осторожничают. Ходит слух, что некоторые исчезли. - Его внимание переключилось на телевизор. – Глянь на это, - возмутился он. – Посмотри-ка на повтор этого траханья.
- Парни из отдела нравов должны быть в экстазе.
- Угу, - согласился Морелли. – А то они только бездельничают, играют в карты да лопают пончики с джемом от недостатка преступлений.
Я все еще обдумывала судьбу третьего куска пиццы. Бедрам моим на самом деле он был не нужен, но жизнь так коротка, а достичь физического удовольствия так трудно в эти дни. Да, черт с ним. Съем долбанный кусок и дело с концом, подумала я.
Я увидела, как дергаются в улыбке уголки рта Морелли.
- Что? – завопила я на него.
Он поднял вверх ладони.
– Эй, не ори на меня только потому, что у тебя не хватает силы воли.
- Да у меня сколько хочешь силы воли.
Черт, ненавижу, когда Морелли прав.
– Так зачем ты здесь?
- Просто пообщаться хотел.
- И ты хотел посмотреть, нет ли чего-нибудь новенького насчет Мо.
- Ага.
Я ожидала, что он будет отрицать, а сейчас мне даже нечего было ему предъявить в качестве обвинения.
- Почему ты так интересуешься Мо? – спросила я.
Морелли пожал плечами.
– В Бурге все интересуются Мо. В детстве я много времени проводил в том магазинчике.
****
Утренний рассвет наступил поздно под унылым покровом облаков цвета и текстуры бордюрных камней. На завтрак я прикончила остатки пиццы и уже кормила колечками и изюминами Рекса, когда зазвонил телефон.
- Боже, что за гнусное утро, - произнесла Лула. – и с каждой минутой становится все гнуснее.
- Ты имеешь в виду погоду? – уточнила я.
- И это тоже. Но по большей части это относится к человеческой натуре. Мы взяли ситуацию в свои руки. Джеки разбила лагерь на этой выпендрежной, как разукрашенная задница, парковке, собирается поймать своего старика, пока он не натворил дел. Я уговаривала ее пойти домой, но она ни в какую меня не слушает. Я ей говорю, что, наверно, его даже там нет. Что у него за дела с женщиной, которая может себе позволить жить в таком месте? Втолковывала ей, что этот ублюдок скрылся. Посоветовала ей лучше проверить мусорные баки, но все мимо ушей.
- И?
- И я думаю, тебе следует поговорить с ней. Она ведь околеет до смерти. Сидела там всю ночь.
- С чего ты решила, что меня она послушает?
- Ты можешь сказать ей, что установила кое-какое наблюдение, и ей нет нужды вмешиваться.
- Но это же вранье.
- Ты что, никогда раньше не врала?
- Ладно, - согласилась я. – Посмотрю, что можно сделать.
Спустя полчаса я на «бьюике» уже сворачивала на парковку в том квартале для богатеев. Точно, Джеки была там, торчала в своем «крайслере». Я подъехала к ней сзади, вышла и постучала в окошко ее машины.
- Ну? – сказала в качестве приветствия Джеки, не сказать, чтобы очень уж радостно.
- Что ты здесь делаешь?
- Жду, когда высунется этот говнюк, укравший мою машину, а потом я проделаю в нем такую дырку, что через нее проедет грузовик.
Я не имела полного представления об оружии, но валяющаяся рядом с Джекки на сиденье пушка выглядела так, будто вполне была способна проделать такую работу.
- Прекрасная мысль, - согласилась я, - но, кажется, ты замерзла. Почему бы тебе не позволить мне установить наблюдение на какое-то время?
- Спасибо тебе за все, но ты его уже нашла, и теперь мое дело его прикончить.
- Я тоже считаю, что это разумно. Только думаю, что куда лучше прикончить его в более теплой обстановке. В конце концов, спешить некуда. Не имеет смысла досиживаться тут до простуды, только затем, чтобы убить парня.
- Ага, но мне страсть как хочется его сейчас убить. Совсем невтерпеж ждать. Кроме того, сегодня из-за этой погоды у меня не идет бизнес. Только ненормальные мужики выходят в такой день, чтобы потрахаться, а мне не нужны эти помешанные дерьмовые члены. Ну, уж нет, могу и здесь с таким же успехом посидеть. Уж получше, чем торчать на углу.
Может, она и была права.
- Ладно, - сказала я. – Будь осторожна.
-Че? – произнесла Джекки.
Я отправилась в контору и сообщила Луле, что Джеки засела в осаде.
- Че? – возмутилась Лула.
Из своего кабинета выглянул Винни.
- Ну? – спросил Винни.
Мы все уставились на него. Что «ну»?
Винни остановился на мне.
– Где Мо? Почему у нас Мо не в тюрьме? Неужели так трудно схватить старикашку, всего лишь продающего леденцы?
- Мо совершил акт исчезновения, - оправдалась я. – Он пропал на время.
- Так где ты искала? Квартиру проверила? Сестру навестила? Дружка проверила?
В конторе вдруг наступило гробовое молчание.
Первой обрела голос я.
– Дружка?
Винни осклабился. На фоне его желтоватого лица ровные зубы сияли белизной.
– А ты не знала?
- О, Боже мой, - произнесла Конни, осеняя себя крестом. – О, Боже мой.
Голова у меня кружилась.
- Ты уверен? – спросила я Винни. Словно на какую-то наносекунду засомневалась, что Винни у нас дока по части альтернативного сексуального поведения.
- Мозес Бидмайер - изумительный фрукт, - поведал Винни, лицо его сияло от счастья, руки подергивались в глубоких карманах его складчатых полиэстровых штанов. – Мозес Бидмайер носит женские трусики.
Винсент Плам, поручитель за явку ответной стороны в суд. Специализация – щепетильность и политическая корректность.
Я повернулась к Луле.
– Помнится, ты говорила, что Мо был твоим клиентом.
- Не-а. Я сказала, что знала его. Иногда, когда я работала на углу, он подъезжал поздно ночью и спрашивал дорогу у меня или Джекки. Он хотел узнать, где найти Лягушонка Фредди или Малыша Лайонела. Я думала, что ему нужна была наркота.
- О, Боже мой, - причитала Конни. – Гомосексуалист и наркоман. О, Боже мой.
- Как ты узнал? – спросила я Винни.
- Слухами земля полнится. И потом я видел, как он со своей «второй половиной» обедал в Нью-Хоупе пару месяцев назад.
- Как ты определил, что это его «вторая половина», а не просто друг?
