— И это называлось непотребной одеждой?
— Нет, не это. Мини-юбка и декольте до пупа. У меня в жизни не было юбки мини, во всяком случае, аж такого мини, и декольте я не ношу. Ты ведь знаешь, в чем я хожу. Как-то с самого начала у меня все стало связываться, когда заговорили о похищениях без полиции, но я подумала — показалось. А теперь проверила по ежедневникам, я, как вы с Алицией, все ежедневники храню, и в самом деле — очень полезная вещь, и пожалуйста, все сходится. День за днем: визит к Олдяку, потом к художнику, встреча с этим чокнутым…
— А по какому базару ты якобы шлялась?
— По Мировскому. Я и правда там частенько бываю, только не в тот день. А мы с этой Олдяковой немного похожи, особенно сзади. А еще жакет, и прическа у нее вроде моей.
Я задумалась, не слушая дальнейших вопросов и замечаний, так и сыпавшихся со всех сторон. В воздухе явно запахло сенсацией. Странное поведение пани Олдяк, ее сходство с Кларой, деньги наличными… Олдяка похитили, и он сам велел жене заплатить выкуп? А пылкий казак проговорился в присутствии постороннего?
Пришлось снова встрять в разговор:
— Шестьдесят тысяч для них — деньги?
— Вовсе нет. Одни выходные за границей, не больше. Ну, откажутся от банкета на именины, не велика потеря.
— Вот поди ж ты. А меня оценили в полмиллиона? Странно. Ты уверена, что это то же самое?
— Сама не знаю… — Клара явно сомневалась. — Вы думаете, надо кому-нибудь рассказать?
Говоря это, она смотрела на Аню, все присутствующие тоже взглянули на Аню, даже коты на террасе уставились на Аню.
Аня с преувеличенным вниманием изучала Кларины записи и изо всех сил боролась с собой. Я ее отлично понимала. Наконец она тяжело вздохнула:
— В принципе, надо бы обо всем рассказать полиции…
Мы не репетировали, но протест вышел на редкость единодушный. Все взорвались одновременно, были друг с другом согласны, и аргументы только взаимно дополнялись. Мы дружно констатировали, что здесь какая-то подстава. Эти менты, такие с виду дружелюбные и сверхвежливые, разводят нас как лохов. А во всей этой заварухе, начиная с антитеррористического прикола и кончая резко прихлопнутым участием общественности в расследовании, дерьмо просто волком воет. Задушив в зародыше разгоравшуюся строго научную дискуссию об акустических способностях дерьма, мы единодушно постановили разобраться в этом темном деле собственными силами, и никакая полиция в полном составе не смогла бы нам помешать.
И прошу заметить, я не утверждаю, что все тем поздним вечером были трезвы как стеклышко, кроме Ани, разумеется. Та снова тяжко вздохнула, пережидая как наше революционное постановление, так и околонаучную полемику.
— Боюсь, мне придется выступить в роли следователя прокуратуры. К счастью, я их неплохо знаю, и прошу на меня не обижаться, не протестовать и отвечать честно, поскольку это, — она помахала бумажками Клары, — подтверждает мои подозрения. Я могу начать допрос?
Никогда еще столь казенный вопрос не встречался с таким бурным энтузиазмом.
Аня, женщина ангельской красоты, ей бы добрых фей играть в сказках, превратилась вдруг в ангела мести с огненным мечом в руке и обрушила на присутствующих град вопросов.
— Отчет пани нуждается в уточнении. Кто такой Севериан? Вы его знаете?
— Нет. В жизни не была знакома ни с одним Северианом. И мне показалось, что Мариэтта тоже. Она как-то так произнесла это имя, будто и не имя вовсе, а иностранное слово. Во всяком случае, мне так показалось, хотя, может, что-то было в ее тоне?
Из записи на сотовом следовало, что было.
— Вы можете перечислить всех знакомых Олдяков, обоих, и его, и ее?
— Не знаю я их знакомых.
— Вы же с ним вместе работали!
— Но я не сидела с ним в офисе. Я там бывала только время от времени, заходила за рукописями, встречалась с переводчиками, делала корректуры, кого-то, конечно, видела… О, секретарша! Секретаршу я видела, пани Изу, но фамилии не знаю.
— А эта Мариэтта Олдяк?
— Знаю только, что она часто заглядывала в издательство, а меня терпеть не могла.
— А не проще самих Олдяков спросить? — с издевкой подсказала Малгося, безуспешно пытаясь вскрыть без помощи ножниц упаковку фисташек.
— Больше двух лет, как уехали из Польши, — неохотно ответила Клара — Сменили постоянное место жительства.
— Подружки ее! — торопливо вмешалась Мартуся, — Пани Иза могла бы знать…
— Некая Иза работает в «Парнасе», — сообщил Витек, занятый главным образом снабжением гостей выпивкой и льдом.
Я вдруг обнаружила, что потягиваю белое вино со льдом, хотя мне казалось, что до этого было красное; интересно, когда произошла замена? А может, мне только показалось?..
— Ты откуда знаешь? — заинтересовалась я.
— У меня там друганы, захаживаю к ним, слышал как-то, пусть пани Иза это отнесет по части бюрократии. Сам я ее не видел, а если видел, то не в курсе, так как понятия не имею, как пани Иза выглядит.
— И давно это было?
— Пару месяцев назад.
Аня слушала внимательно, смирившись с несколько хаотичной помощью при допросе и время от времени делая себе пометки. Затем сформулировала изысканную просьбу:
— Будьте так любезны сообщить мне имена друганов.
Витек немедленно сдал троих приятелей, вне всякого сомнения, добропорядочных граждан, которым контакты с законом никак не могли повредить. Аня записала их имена. Я тоже придерживалась мнения, что следует отыскать секретаршу пани Изу, которая в силу своей профессии должна была немало знать о своем экс-шефе и его супруге, а у той супруги могла быть доверенная подруга, а та подруга могла бы порассказать, и так далее. Что же до друзей экс-шефа, которого я и сама неплохо знала, то о его доверенных лицах нечего было и мечтать: сам он не верил никому, а уж ему — и подавно. Упомянутый Витеком «Парнас» был гигантским многопрофильным издательством, но и в нем отыскать человека, чье имя и род занятий вам известны, — отнюдь не бином Ньютона. Правда, пока оставалось неясным, кто должен был искать и зачем, но главное — иметь перспективу.
Аня со свойственным ей изяществом продолжала допрос Клары:
— Вы точно слышали его голос?
— По всему дому гремел, но недолго, пока записывался на автоответчик, потом уже едва слышно было.
— Он говорил свободно? Не по принуждению?
— Де нет. Не чувствовалось, что на него давят или что боится кого. Просто торопился и злился, только и всего.
— Из обвинения, что вы шлялись по Мировскому ранку, следует вывод…
Клара страшно возмутилась:
— Да не могла я быть на рынке, я же сказала, что была у художника! Долго! А потом — у Иоанны, поэтому и хотела проверить даты!
— Это нам уже известно, — попыталась успокоить ее Аня. — Похожая фигура, прическа, одежда..
— Она мне назло этот фасон скопировала! — возмущенно воскликнула Клара, продолжая бушевать. — Была в издательстве, когда я в нем пришла, я первая купила, маленькая партия меховых жакетов, и только в «Панораме», а эта гадина такой же заказала!
Страшнее обвинение трудно было придумать. Аня прекрасно поняла суть дела, не подвергала сомнению порядок приобретения предметов гардероба, но попыталась вытрясти из нее некоторые подробности.
— Не видя лица, легко ошибиться, особенно если свидетель находился в возбужденном состоянии. Где именно вы якобы находились на Мировском рынке. Подчеркиваю — якобы!
«Якобы» слегка притушило Кларино буйство.
— В разных местах.
— Попрошу точно указать.
— На галерее. Внизу. В мясном отделе. В овощном. В туалете. Везде.
— Туалет не являлся причиной обиды?
— Что? Нет, не туалет, а то, что я вроде как убегала. Носилась, как с пропеллером. Это цитата.
— А когда вас звали, вы убегали еще быстрее?
— Вот именно. На помойку. Предпочла помойку… поклоннику.
— Обиделся, — буркнула себе под нос Мартуся, явно проникшие сочувствием.
— Любой бы обиделся, — вполголоса поддакнула я. — Особенно кретин.
— Минутку, — урезонила нас Аня. — Из чего следует, что госпожа Олдяк посетила также мусорную свалку. А в руках у вас ничего не было?
Клара оживилась и сменила гнев на милость:
— Очень даже было! Только не у меня, а у нее!
— Разумеется, у нее. Просто чтобы не путаться…
— Да ладно… Гнусные инсинуации. — И все это я делала специально, ему назло, ничего не покупала, с самого начала таскалась с доверху набитым большим целлофановым пакетом, а потом удрала на свалку и пропала.
— После посещения свалки вас больше не видели?
— Вот именно. Исчезла. Назло.
Клара явно до сих пор не могла пережить казацко-татарских инсинуаций.
У Ани имелся солидный опыт проведения судебного расследования. Выводы были готовы через три секунды.
— Получается, что пани Олдяк помчалась на Мировский рынок с выкупом, оставила его на помойке и как можно скорее улетучилась. Некто, возможно переодетый бомжем, забрал пакет. Этот ваш… навязчивый обожатель не упоминал, что там крутился какой-нибудь, скажем, соперник?
