– Не обеднеем, – скупо бросил Дмитрий Николаевич, отправляясь в магазин.
– Тогда и мне захвати, – подсуетилась Наташка. Димка, не оглядываясь, кивнул.
– И мне тоже… Не мешало бы… – с опозданием поведала я булыжнику, двумя руками поднимая его с пола. Надо же! Довольно тяжелый. Хорошая штука! Как следует отмыть – в хозяйстве пригодится. Груз на грибы или капусту.
– Где ты столько грибов найдешь? – изумилась подруга. – Или большую бочку под капусту. И кто все это будет есть? В таком количестве. Впрочем, это твои проблемы… Рома, пока у нас не все дома, я имею в виду отсутствие Дмитрия Николаевича, хочу доложить, что мы с твоей мамой коллеги по работе.
– Значит, вы по профессии тоже «захребетница»?
Оскорбительный вывод был несколько смягчен подкупающей улыбкой паренька. Он немного дрожал. Неужели простудился?
– То есть?.. – озадачилась Наташка.
– Просто, сколько я себя помню, моя мама никогда не работала. Бабушка называет ее «чужеспинница» или «захребетница».
– Нет, у меня другая специализация! – Наташка сделала категоричную отмашку рукой. – У других на шее сидела только в детстве, а в сознательные годы – лишь в мечтах. Уверяю тебя, они, другие, при этом никаких неудобств не испытывали. В общем, так: исключительно для Дмитрия Николаевича будем считать, что твоя мама – моя бывшая коллега по работе. Подчеркиваю, по моей работе в клинике! И это были лучшие годы ее жизни. Медсестринские. Нет времени объяснять. – Наташка с беспокойством посмотрела в сторону приближающегося Димки. – Словом, ты меня плохо помнишь. А Татьяна Михайловна помнит лучше. Именно поэтому и попросила присмотреть за тобой. Мы попытались сделать это ночью, но, честно говоря, смотреть было не на что… Ефимов, а ты не мог купить простой воды? Не газированной.
Димка, обнимавший двумя руками батарею пластиковых бутылок, собрался было возмутиться, но Наташка не дала:
– Ой, вот только не надо, Ефимов! Отложи свою долгую проповедь в долгий ящик. Я согласна мучиться жаждой до конечного пункта, лишь бы не мутить воду в твоем источнике красноречия. Лучше жену напои. Кстати, Романа на сегодня поселю у себя. Тоже не обеднею. Чем я хуже вас? Будет под моим присмотром, как и обещала его матери. А завтра, когда вернется ваша бабуля, его можно переселить к вам.
– Кто-нибудь додумается открыть мне дверь? – раздраженно воскликнул Димка.
– Запросто! – бодро доложила я и, забыв пристроить куда-нибудь булыжник, полезла исполнять задуманное.
– Сей момент! – в свою очередь заявила Наташка и, согнувшись пополам, просунула руку между водительским сиденьем и дверью в стремлении одержать первенство на звание самой догадливой.
Именно Наташке удалось открыть дверь. Жаль, что как раз в тот момент, когда мне пришло в голову освободиться от камня преткновения, временно уложив его на сиденье. Я выронила «оружие пролетариата» прямо на Димкин ботинок…
– «Вы слыхали, как поют дрозды?» – ахнув, тихо протянула Наташка. – Я – нет. Но думаю, гораздо лучше, чем Ефимов. Ирка, за что ж ты его?
Да ни за что. Просто такая вот я невезучая. Или это Димка невезучий?
Мой муж, полноценно пользуясь здоровой левой ногой и изредка припадая на правую, скакал перед машиной, роняя бутылки и оскорбления – последние преимущественно в мой адрес. Ничего удивительного. Легче всего отыгрываться на самых близких людях, памятуя о том, что они рано или поздно все поймут и простят. Я простила мужа сразу. Условно досрочно. Мне еще предстояло пережить нелегкий вечер – вечер воспоминаний о моем хроническом головотяпстве. На мой взгляд, не очень правильный термин. Тяпнула-то я Димку не по голове.
Давно поняла, жалеть Дмитрия Николаевича – дело неблагодарное. С каждой новой попыткой выразить сочувствие его болезненному состоянию увеличивался поток обрушиваемых на меня упреков. Не совсем справедливых. Настоящие мужчины так себя не ведут. Не должны вести. Жалость окончательно сошла «на нет» после его заявления о моем поразительном сходстве с торнадо, причем с ограниченной зоной поражения. У мужа определенно проявились признаки мании величия. Да какой смерч заведется с полоборота исключительно ради того, чтобы швырнуть булыжник на ногу хирургу Ефимову?!
Сравнение со стихийным бедствием позволило мне обидеться и направиться к Наташке. Подруга, как и грозилась, прихватила Ромика к себе, а мне не терпелось услышать от него то, что наверняка уже услышала Наташка. В ближайшие планы хирурга Ефимова удовлетворение моего крепнущего любопытства не входило. Он намеренно оттягивал время визита к Наталье, делая вид, что хромает на обе ноги. Причем здоровой – исключительно от усиленной на нее нагрузки. Пятку намозолил. А на языке, как известно, мозолей не набьешь. Что характерно, обращался он ко мне через кошек. Те, довольные повышенным к ним вниманием, сыто жмурились и блаженно урчали – радовались, что на сей раз ни в чем перед Дмитрием Николаевичем не провинились.
Умчалась я со скоростью ураганного ветра. Не иначе как по этой причине сорвала с одной из петель Наташкину калитку. Каюсь: кое-как пристроив ее на место, решила, что Димкино явление следом за мной не за горами, пусть и отвечает за вредительство.
Петляя по дорожке к дому в попытках избавиться от Денькиных лап, я удивилась, что в окнах нет света. Входная дверь была распахнута настежь, и в сумерках я не сразу заметила на открытой веранде Наталью. Подруга сидела, откинувшись в шезлонге, и молча ждала моего приближения. Нонсенс! По меньшей мере трижды ей следовало приструнить псину. Так, чтобы другим было неповадно. Мне, например. Как раз такое количество раз меня под собачьим натиском сносило с дорожки на рабатку с цветами, за повреждение которых для Деньки была установлена уголовная ответственность. Иными словами, долгое и маятное сидение на короткой цепи присобаченной к углу дома.
Я с удовольствием отметила отсутствие комаров. Вымотались, истребители, улетели на покой смотреть голодные сны.
– Тс-с-с… – прошипела Наталья, прикладывая палец к губам. – Ромка спит. А где твой наставник?
– У него сеанс психотерапии. Кошек убаюкивает.
– Мне надо калитку починить. Я ее боком открыла, слегка, а она – блямс!.. И окосела. Ты не стой, садись на кушетку. Только не под горшок с белой бегонией. Мы с Борисом на этом горшке проверяем действие закона земного притяжения. Никому не хочется за ним лезть, чтобы привязать новые веревочки. Я-то понятное дело – старые еще Лешик привязывал. Память. Вот приедет в отпуск и обновит. Если раньше не сбудутся Борины предсказания, что горшок рухнет. Я с ним не спорю. Он любит стоять и любоваться восходом солнца именно в этом месте. Сила привычки. А привычки хоть иногда надо менять. Борис просто ленится. Чаю хочешь?
– А Ромик?
– Он на втором этаже спит. Представляешь, вскоре после нашего с тобой отъезда весь остаток прошлой ночи по дачным окрестностям шлялся. А как там оказался, не помнит. Проснулся весь в росе. Около пяти часов утра заявился домой коротким путем – через дырку в заборе и сразу прошел на кухню. Позавтракал только стаканом жаропонижающего. Какого конкретно, не помнит, но из разряда тех, что в пакетиках, а при растворении на тебя шипят. Когда немного полегчало, решил пойти переодеться, чтобы потом завалиться спать. У лестницы увидел спящего незнакомого человека и решил его разбудить. Боялся, что с минуты на минуту заявится Галина Андреевна. Надо было еще убрать весь мусор, оставшийся после стихийной вечеринки. Баба крутая, могла и оплеуху отвесить. Попробовал мужика потрясти и сразу понял, что это «каменный гость», то есть гость в стадии трупного окоченения. И разумеется, испугался. Но не до потери сознания. Попытался вспомнить поэтапно моменты дружеской попойки. Воспоминания обрывались на том, как он познакомился с отпадной девчушкой, с которой через десять – пятнадцать минут после знакомства решил переспать. По обоюдному согласию. Решение обмыли поцелуем на брудершафт. После этого у Ромика случился полный провал в памяти. В какой-то степени обидно: наше с тобой доброе дело по перемещению его в спальню тоже заспал. Очнулся от холода. Как и говорила, в лесу, под кусточком, но не один. С температурой, насморком и дикой головной болью.
Обнаружив труп, Ромик понял – кому-то из них лучше покинуть помещение. И легче всего сделать это самому Ромику. Хотя бы потому, что он пока еще способен бегать. Мелькнула было мысль вытащить тело и зарыть на участке, но тут же исчезла. Все-таки бывший живой человек. Ясное дело, продолжать жить, сознавая… Бр-р-р… Денька, сидеть! Сидеть, я кому сказала! – Наташка внимательно вгляделась в сгущающуюся темноту. – Ир, кажется, твой Ефимов калитку снес. Причем напрочь. Закон семейного тяготения! Надо же, с какой силой его к тебе тянет. Вместе с калиткой. Геракл несчастный!
– Просто он не закончил цикл нравоучений. Скорее всего, кошки разбежались.
