– Ты сможешь опознать этих парней? – сипло спросил Кроум.
– Разумеется.
– Они должны сидеть за решеткой.
– Том…
– Вот что ты сделаешь: пойдешь к копам и в лотерейный комитет и расскажешь им все, что случилось. Об ограблении и об угрозах убийства. Сделаешь заявление, составишь отчет. А потом пусть власти подождут, пока эти ублюдки…
– Нет.
– Послушай. Эти типы скоро дадут о себе знать. У них всего полгода, чтобы забрать джекпот.
– Том, я о том и говорю. У меня нет полугода. Мне деньги нужны сейчас.
Кроум посмотрел на нее:
– Какого черта ради?
– Мне просто нужно.
– Забудь о деньгах…
– Не могу.
– Но эти люди – монстры. Они могут сделать с кем-нибудь то же самое, что с тобой. Или еще похуже.
– Не обязательно, – сказала Джолейн. – Только если мы не остановим их первыми.
Невероятно, но она не шутила. Кроум рассмеялся бы, но не хотел ее обижать.
Джолейн ущипнула его за правое колено:
– Мы можем это сделать. Ты и я – мы можем их найти.
– Как гласит одно старое выражение – фига с два.
– У них ярко-красный пикап.
– Да хоть космический корабль «Энтерпрайз».
– Том, пожалуйста.
Он взял ее за руки:
– В моем деле страх – это нормальная и очень здоровая эмоция. Потому что смерть и катастрофы – не абстракции. Они, черт возьми, настолько реальны, насколько вообще бывает реальность.
– Допустим, я скажу тебе, зачем мне деньги. Что-то изменится?
– Вряд ли, Джолейн. – Его разрывало на части, когда он глядел на нее, на то, что они сделали.
Она отодвинулась и пошла к аквариуму. Кроум слышал, как она тихо говорила – сама с собой, с черепахами или, может, с людьми, которые так жестоко ее избили.
– Мне правда очень жаль, – произнес он.
Когда Джолейн повернулась, она уже не казалась расстроенной,
– Просто подумай, – лукаво сказала она, – что будет, если я получу обратно билет. Подумай, какую фантастическую статью ты упускаешь.
Том Кроум улыбнулся:
– Ты жестока, знаешь об этом?
– А еще я права. Пожалуйста, помоги мне их найти.
– У меня есть идея получше, – заявил Кроум. – Можно твой телефон?
Фингал проснулся от того, что над ним парила мать. На ней было белое свадебное платье, которое она всегда надевала по понедельникам для Иисуса – Дорожное Пятно. Наряд пользовался бешеным успехом у туристов-христиан – для ма Фингала было обычным делом вернуться домой с двумя сотнями долларов наличкой в виде пожертвований. В смысле паломников понедельник был лучший день недели.
А сейчас она велела Фингалу пошевеливаться и спускать жирную задницу вниз. На веранде его дожидаются гости.
– А я уже и так на час опоздала, – заявила она, шлепнув его с такой силой, что он юркнул под одеяло.
Свадебное платье шелестело, пока она спускалась по ступенькам. Потом хлопнула входная дверь.
Фингал натянул какие-то джинсы и пошел вниз посмотреть, кто его ждет. В женщине он с мрачным предчувствием узнал Джолейн Фортунс. Мужчину он не знал.
– Извини, что разбудили, – сказала Джолейн, – но дело срочное.
Она представила своего друга как Тома, он пожал Фингалу руку и объяснил:
– Дневной продавец в магазине дал мне ваш адрес. Сказал, вы не будете против.
Фингал отсутствующе кивнул. Он был не из тех, кто с легкостью складывает два и два, но тем не менее быстро связал между собой разбитое лицо Джолейн и лица его новых белых братьев-повстанцев, Пухла и Бодеана. Хотя бы из простой любезности Фингалу, наверное, следовало спросить у Джолейн, кто расквасил ей личико, но он себе не доверял – не верил, что сохранит спокойную физиономию.
Мужчина по имени Том сел рядом с Фингалом на диван. Одет не как полицейский, но Фингал решил, что лучше все же быть поосторожнее.
– У меня серьезная проблема, – сказала Джолейн. – Помнишь билет «Лотто», что я купила в магазине в субботу днем? Ну так я его потеряла. Не спрашивай как, господи, это долгая история. Главное, что ты единственный кроме меня, кто знает, что я его купила. Ты мой единственный свидетель.
Когда Фингал нервничал, он начинал бормотать невнятно.
– В субботу?
Он не смотрел на Джолейн Фортунс – наоборот, сосредоточился на складках собственного живота – на них до сих пор выделялись следы от смятых простыней.
Наконец он выдавил:
– Не припоминаю, чтобы видел вас в субботу. Джолейн не расслышала, Фингал говорил слишком тихо.
– Что? – переспросила она.
– Не припоминаю, чтобы видел вас в субботу в магазине. Это точно было не на прошлой неделе? – Фингал начал теребить вьющиеся черные волосы вокруг пупка.
Джолейн шагнула к нему и приподняла его подбородок:
– Посмотри на меня.
Он вздрогнул, представив синие ногти на своем горле.
– Каждую субботу я отмечаю одни и те же номера, – продолжала Джолейн. – Каждую субботу я приезжаю в «Хвать и пошел» и покупаю себе билет. Ты же знаешь, что случилось в этот раз, правда? Ты знаешь, что я выиграла.
Фингал оттолкнул ее руку:
– Может, вы приходили в субботу, а может, и нет. И на номера я всяко не смотрю.
Джолейн отступила. Она казалась порядком рассерженной. Заговорил мужчина по имени Том:
– Сынок, ты, конечно, знаешь, что один выигравший билет был из твоего магазина.
– Да, знаю. Из Таллахасси звонили.
– Хорошо, если номера угадала не мисс Фортунс, тогда кто же?
Фингал облизнул губы: блин, это вранье по-крупному, оказывается, куда труднее, чем он себе представлял. Но клятва на крови есть клятва на крови.
Он сказал:
– Завернул тогда поздно один чувак с шоссе. Взял «Пальцем в небо» и упаковку из шести «Бад-лайтс».
– Постой-постой, ты хочешь сказать, – Джолейн повысила голос, – ты хочешь сказать, что выигравший билет купил какой-то… незнакомец?
– Мэм, я честно не знаю, кто чего купил. Я только запускаю автомат, я и внимания-то не обращаю на эти чертовы цифры.
– Фингал, ты знаешь, что это был мой билет. Почему ты врешь? Почему?
– Я не вру. – Все вышло, как он и боялся. Мужчина по имени Том спросил:
– Этот таинственный человек, который приехал поздно и купил «Пальцем в небо», – кто это был?
Фингал засунул руки под ягодицы, чтобы скрыть дрожь.
– Никогда его раньше не видел. Какой-то высокий тощий парень с хвостом.
– О нет! – Джолейн повернулась к своему другу. – И что вы теперь скажете, мистер Фига С Два? – И она выбежала из дома.
Мужчина по имени Том покинул дом не сразу, что встревожило Фингала. Чуть погодя Фингал наблюдал из окна, как этот самый Том обнял Джолейн Фортунс, когда они шагали по Себринг-стрит.
Фингал присосался к сигарете и вспомнил, что сказали Бод и Пухл: «Твое слово против ее, сынок».
Вот и все. Как по маслу!
Престо, выдохнул Фингал. Я в братстве.
Но остаток утра он все думал о том, что сказал ему друг Джолейн перед тем, как выйти.
Мы еще поговорим, ты и я.
Щас бы, решил Фингал. Пускай сначала меня найдет.
Мэри Андреа Финли Кроум не сидела на прозаке и вообще ни на чем. А также не отличалась хроническими депрессиями, нестабильной психикой, шизофренией или суицидальными наклонностями.
Однако она была упряма. И весьма упорно желала не оказаться разведенной женщиной.
Ее брак с Томом Кроумом не был идеальным – на самом деле он попросту превратился в более-менее пустой скетч. Тем не менее у женщин Финли была традиция цепляться за симпатичных эгоцентричных мужчин, быстро терявших к ним интерес.
Они встретились на Манхэттене, в кофейне рядом с «Радио-Сити». Мэри Андреа сама спровоцировала знакомство, заметив, что сосредоточенный привлекательный молодой человеку края стойки читает биографию Ибсена. Мэри Андреа не знала, что книгу эту Тому Кроуму всучила девушка, с которой он встречался (изучавшая драму в Нью-Йоркском университете), и что он с куда большим удовольствием зарылся бы в полное жизнеописание Лося Скаурона [9]. Но, несмотря на это, Кроум был польщен, когда рыжеволосая незнакомка пересела тремя стульями ближе и сказала, что как-то раз прослушивалась на маленькую роль в «Кукольном доме».
Влечение было мгновенным, хотя и более физическим, чем им обоим хотелось допускать. В то время Кроум работал над газетным расследованием деятельности больниц программы «Медикэйд» [10]. Он выслеживал мошенника-рентгенолога, который по утрам в четверг обычно играл в сквош в клубе «Даунтаун Атлетик» – вместо расшифровки миело-грамм, за которые выставлял государству тысячедолларовые счета. Мэри Андреа Финли прослушивалась на роль неугомонной фермерской жены в пьесе Сэма Шепарда.
Они встречались с Томом пять недель, а потом поженились в католической церкви в Парк-Слоуп. После этого они долго не виделись, так что им понадобилось довольно много времени, чтобы понять: у них нет ничего общего. Том весь день был занят своими журналистскими делами, а у Мэри Андреа сцена отнимала вечера и выходные. Умудрившись оказаться вдвоем, они как можно чаще занимались сексом. То было единственное занятие, в котором они совпадали во всех отношениях. Усердно предаваясь ему, они были избавлены от необходимости выслушивать болтовню друг друга о своих карьерах, которые, честно говоря, ни одного из них не интересовали.
