– Так вы и поступите, дорогой мой мальчик, как только это маленькое приключение останется позади. Когда деньги будут у нас, я запру свой здешний дом и перееду в Испанию, где климат - и политический, и природный - куда более приемлем. Тогда вы сможете выложить все, что знаете. Но в данный момент вы поможете нам. Скажите своим властям, что это было сделано под давлением, они и не заметят никакой разницы. Поступайте правильно и, глядишь, в Швейцарии у вас появится небольшой номерной счет с кое-какими денежками.
– Вы пытаетесь подкупить меня?
– Конечно, разве не все так поступают? - казалось, полковник искренне изумился пылкой реакции Тони. Бережно наклонив бутылку, он наполнил бокалы золотистой жидкостью. - Я знаю, что этим угощением вы насладитесь, у меня осталось всего несколько бутылок. До-кастровский "Баккарди anejo", ром более деликатный, чем наилучший коньяк. За контрреволюцию!
Он поднял бокал, хотя Тони и не поддержал тост, и оба выпили. Небесный напиток, благоухающий цветами, согревающий, как кубинское солнце. Задержав бокал под носом, полковник глубоко вдохнул и закатил глаз к потолку в безмолвном удовольствии.
– Когда-нибудь скоро мы вернемся на родину и освободим простых крестьян из уз преступного красного рабства. На это нам нужны деньги, и чтобы добыть эти деньги, я позволил себе спутаться с гаэльским уголовником по имени Ангус Макферсон. Он изложил мне план, выглядевший безукоризненным, и таким бы он и был, если бы не предательство, так что я неохотно поддержал его. Видите, как я откровенен с вами? Мы организовали упомянутое предприятие ко взаимной выгоде наших националистических партий, хотя он и проявил жадность и желает оставить все деньги для своей собственной. Но не должна же Куба из-за него оставаться до скончания века в цепях! Скоро мы выезжаем в Глазго, чтобы напасть на его след. Там есть одна табачная лавка, которую мы использовали в качестве почтового ящика, наши поиски начинаются там.
Тони сделал изрядный глоток, и полковник вновь наполнил ему бокал. Тони подумал, что полковник безумец, но решил не говорить об этом. Даже самые тупоголовые из гебридских революционеров не настолько глупы, чтобы не обрезать все ниточки, которые могут привести к ним кубинцев. Тем не менее, пока что Тони решил во всем их поддерживать. Быть может, по пути удастся сбежать.
– И как же мы доберемся до Глазго? - поинтересовался он.
– Автомобилем. Один из моих людей как раз сейчас берет машину в прокат. Эта проклятая страна так мала, что угнанные машины хуже чем бесполезны. Полицию извещают почти мгновенно. - Раздался деликатный стук в дверь. - Пора! Возьмите ром, наверное, он сделает скучное путешествие более сносным.
Полковник изрыгнул несколько резких слов, когда взятый напрокат автомобиль оказался автобусом "Фольксваген". Прозвучали произнесенные извиняющимся тоном оправдания; дескать, туристский сезон, ничего более подходящего не было, зато там хватит места всем, так что в конце концов полковник распахнул дверь и, угрюмо ворча что-то под нос, забрался внутрь. Тони, подгоняемый уже знакомым манером, последовал за ним. Всего их было семеро, а багаж состоял исключительно из четырех скрипичных футляров и портфеля-дипломата - несомненно, битком набитого патронами для скрипок. И вот, под дребезг и громкое рычание миниатюрной силовой установки, скрытой где-то между задними колесами, они тронулись в путь.
Ехали всю ночь. Для Тони, все еще истерзанного бессонной ночью и выбитого из привычного суточного цикла, все слилось в мутную полосу, но он ухитрился влить изрядную часть бутылки в себя, и кончилось тем, что он уронил голову на подбитое ватой плечо латиноамериканца и погрузился в сон. Он смутно осознавал мелькающие мимо огни, мчащиеся по шоссе машины, массу испанских ругательств и споров, когда сбивались с пути - такое случалось не единожды - и наконец серый рассвет, лишь самую малость разогнавший серый сумрак туманного утра. Пробудились и остальные спящие, испускавшие крики боли, пока водитель не остановил автобус у высокой изгороди, где все выстроились в ряд под моросящим на их головы мелким дождиком. И снова вперед.
– Глазго, - объявил водитель, когда дорога начала карабкаться на мост, перекинутый через свинцово-серую реку.
– Я голоден, - внезапно изрек Тони, как только его пробуждающийся желудок избавился от анестезии алкоголя и болезненно напомнил о себе.
– Мы не можем останавливаться, - отрезал полковник. - Большинство сидящих в автобусе числится в розыске. Потерпим голод во славу контрреволюции.
– Ко мне это не относится, - капризно возразил Тони. - Равно как и к вам, полковник, если уж на то пошло. Эта засвеченная банкнота еще не попала в банк, и никому не известно, что мы замешены.
– Вы правы, - по-военному мгновенно принял решение полковник. - Высади нас у Центральной станции, где мы затеряемся в толпе, и где на чужаков не обратят внимание, и вернемся через полчаса.
Что касается дисциплины, тут полковник держал экипаж корабля - а вернее, автобуса "Фольксваген" - в ежовых рукавицах; кроме зашевелившихся бровей, не последовало никаких жалоб на подобный оборот событий. Совершив целый ряд неправильных поворотов, водитель в конце концов высадил их рядом с мрачным импозантным викторианским строением. Хотя было только семь часов утра, жизнь на станции била ключом, здесь роились толпы шотландцев, равно как и приезжих, упомянутых полковником. Крепко взяв Тони за локоть, полковник вкрадчиво заговорил ему на ухо:
– Я отличный снайпер, а в кармане у меня револьвер с глушителем. Малейшая попытка к бегству - раздастся негромкий хлопок, и вы уйдете в вечность. Ясно?
– Ясно, ясно. Впрочем, за последнее время я слышал это уже не раз. Послушайте, полковник, может, купим какие-нибудь газеты, чтобы почитать за завтраком? Полагаю, развитие событий интересует вас не меньше моего.
Так оно и было. Они приобрели "Таймс" и "Скотсман" и вошли в огромный сверкающий буфет, напоенный ароматами печеной рыбы, жареного бекона, булькающей овсянки и прочих северных радостей гурмана. Позабыв о своих бедах, Тони приподнялся на цыпочки, чтобы, поглядев поверх плечей окружающих, сделать свой выбор. Плечи стоявшего прямо перед ним, широкие и облаченные и синее пальто, обернулись к нетерпеливо подпрыгивающему Тони, и он обнаружил, что смотрит прямо в удивленное лицо капитана Стерлинга Хейкрофта, пилота угнанного самолета.
– Какого черта вы здесь делаете, Хоукин? Мне сказали, что вы в Лондоне.
У Тони не нашлось готового ответа, но он нашел спасительный ход, эхом повторив тот же вопрос.
– Пузо сказал мне, что вы на самолете и отказываетесь уезжать.
– Он был прав. Но владельцы телеграфировали мне приказ помогать полиции и прислали охрану с полицейской собакой, какое-то местное охранное агентство под названием "Клыки и дубинки", так что я поступил, как велено. Просмотрел всю картотеку в Лондоне, а потом меня отправили сюда, потому что в местной полиции есть еще какие-то фотки. Ночной поезд только что пришел.
– Поезд?
– Разумеется. Не думаете же вы, что я полечу самолетом, когда не требуется? А вы?
Если у Тони не было на подхвате готового ответа, то у полковника имелся. Подавшись вперед, он заискивающе улыбнулся Хейкрофту.
– Позвольте представиться. Я Хуан Гарсиа, мексиканец, старый друг Тони. Когда я прочел о его прибытии в газетах, тотчас же пригласил его погостить в моем комфортабельном особняке. А дабы еще больше смягчить испытанное его нервной системой потрясение, привез его ради краткого автомобильного визита в Шотландию, навестить нашего общего знакомого, занимающегося в местном университете урологической хирургией. Рад познакомиться.
– Взаимно. Желаю вам хорошо отдохнуть. - Обернувшись, Хейкрофт подхватил поднос, очевидно приняв рассказ за чистую монету.
Как только полковник снова раскрыл рот, Тони ощутил чересчур знакомый тычок в бок.
– Возьмите поднос, дорогой друг, для нас обоих. У меня все еще болит рука после травмы, полученной во время крикета позавчера у лорда. - При всех своих недостатках полковник был наделен весьма плодовитым воображением.
Разлившийся в воздухе аромат бекона вернул Тони к более настоятельным нуждам. Хейкрофт нагружал свой поднос, и Тони последовал его примеру. Благообразная женщина за стойкой протянула ему миску с субстанцией, каковую Тони считал овсянкой, но она называла "порриджем", навязала ему кусок жареной рыбы - вы только попробуйте золотистую копченую селедку, красавчик, это отличный завтрак - тост и чашку чая, черного, как смола. Как только выяснилось, что полковник тоже не страдает отсутствием аппетита, она удвоила количество порций каждого блюда. Полковник расплатился, выудив деньги из кармана рукой, не пострадавшей во время крикета, и им не оставалось ничего другого, как последовать к столику вслед за Хейкрофтом. Аппетит Тони не смогло испортить даже шипение полковника, заверявшего, что он умрет мгновенно, если попробует выдать себя хоть чем-то. Некоторое время все в молчании уплетали за обе щеки; наконец, Хейкрофт откинулся на спинку стула, удовлетворенно отдуваясь, и закурил тонкую темную сигарку, добытую из лежавшей в кармане пачки.
