— Я вам скажу больше! — подхватил Неберучев. — Сейчас Иван мне телефонировал, что гроб с лестницы исчез… Его увезли… и знаете, для кого?..
— Неужели для Дормидонтова?!..
— Ха-ха-ха… Встретятся в одном гробу!..
— У них при жизни флирт начинался… Я сам видел, как Дормидонтов надел Маньке-Ковбойке свое бриллиантовое кольцо!..
— Какой курьез!.. Какой сюрприз!..
— Метили в отдельный кабинет, а попали в… общий гроб…
— Такова жизнь!..
— Да, господа, если вдуматься, вся жизнь состоит из того, что метишь в отдельный кабинет, а попадешь в могилу…
— Чем гроб не отдельный кабинет!
Глава сорок первая ОНА СУМАСШЕДШАЯ!
Через полчаса вся эта симпатичная компания уже забыла и о Дормидонтове, и о Маньке-Ковбойке, и о мертвой голове.
Все следили за заветной девяткой…
— Жир!..
— En cartes!
— Карту!
— Карту!
— Девятка!..
— Бита!..
Вдруг в разгаре игры раздался резкий звонок. Неберучев кинулся к телефону.
— В чем дело?
— Господа!.. Мы погибли!.. Манька-Ковбойка жива! И… указала на нас!
— Не может быть!..
— Господа! Бросим карты и… военный совет.
— Иван Иваныч, займи председательское место! Неберучев сперва было рассердился, но быстро овладел собой.
— Помните одно: вы все вчера были у меня на квартире, — но на Фурштатской, а не на Каменноостровском! Дам у нас никаких не было. Дормидонтова мы не ведали. Мань-ки-Ковбойки никто не знает! Она — сумасшедшая!..
— Мы ее и упрячем в сумасшедший дом!..
Глава сорок вторая ЧТО ПОКАЗАЛА МАНЬКА-КОВБОЙКА
Манька-Ковбойка очутилась в тюрьме. Она никак не могла дать себе отчета в происшедшем.
Очнувшись и оправившись, она всеми силами старалась вспомнить все, как было.
Она отчетливо помнила, о чем и рассказала судебному следователю, роковую ночь.
Сперва все инженеры, Дормидонтов и девицы были в ресторане.
Тут Григорий Григорьевич ухаживал за нею и сам надел ей на палец кольцо с бриллиантом, которое, будто бы, ее изобличает.
Все девицы и сам Неберучев были этим возмущены, потому что имели сами виды на Дормидонтова.
Неберучев хотел опутать подрядчика посредством Жюли и требовал, чтобы Манька оставила старика в покое.
Манька не послушалась, и за это инженер выкинул ее из автомобиля в то время, когда они поехали докучивать к Неберучеву на личную квартиру.
На квартире Неберучева в бочонке икры как-то очутилась мертвая голова Невзорова.
Невзорова Манька знала еще по Варшаве, когда тот был гимназистом.
Головы она этой признать не может, потому что она в состоянии сильного разложения, но воскликнула: «Петя Невзоров!», потому что с пьяных глаз ей тогда голова показалась схожей.
Тут Маньке сделалось дурно и больше она ничего не помнит.
Очнулась она в приемном покое больницы.
Была ли в гробу у Дормидонтова не знает.
О смерти Дормидонтова узнала только от следователя.
Куда девалась с пира голова Невзорова, не знает.
Ни о каком бюро похоронных процессий на Каменноостровском не имеет понятия.
Предъявленный ей гроб видит в первый раз.
С детства питает суеверный страх ко всему похоронному. Вид трупа приводит ее в ужас и дрожь.
Ни за какие деньги не согласилась бы лечь в гроб или взять в руки мертвую голову.
Адреса ее случайных подруг не знает, но можно узнать от официантов ресторана, где они часто бывают.
На какой улице помещается квартира Неберучева, куда они приехали из ресторана докучивать, не знает, потому что ехали в автомобиле, все время вздорила с инженером, была обижена им и вытолкнута на мостовую.
Если бы ей показали комнату, где появилась голова, узнала бы. Вообще, она думает, что признала бы внутренний вид квартиры Неберучева.
Она твердо помнит, что с мостовой ее поднял шофер автомобиля, на котором ехал Дормидонтов.
Со зла она рассказала Григорию Григорьевичу, как его Неберучев хочет опутать через Жюли.
Она плакала. Купец ее утешал. И тут-то надел на палец кольцо с бриллиантами.
Отчего бы он мог умереть, она не знает. Он был не особенно пьян. Страдал одышкой, но был совсем крепким.
В отдельном кабинете закинет за пояс другого молодого.
Инженера Неберучева понаслышке знает давно: о нем говорят, что сорит страшно деньгами.
Кутила с ним в ресторане в первый раз.
Глава сорок третья ЧТО ПОКАЗАЛ НЕБЕРУЧЕВ?
На очной ставке Ковбойка очень горячилась, возмущалась, называла Неберучева негодяем, лжецом, трусом.
Допрошенный следователем Неберучев показал, что в ресторане он встретился с Дормидонтовым случайно. Их была целая компания, а Дормидонтов присоседился к ним вот с этой девицей.
Эта девица, имени которой Иван Иванович хорошенько не знает, не сводила с подрядчика глаз, подливала ему вина и все время старалась куда-то его увезти.
Никто из компании не был бы против, если бы они уехали, потому что всех присутствие Дормидонтова стесняло, смущало.
Однако эта парочка не покидала их.
Желая отделаться как-нибудь от них, инженер предложил всей компании ехать к нему на дом, куда, конечно, дамы легкого поведения допущены быть не могут.
Тем не менее, по небрежности одного из участников пикника Манька-Ковбойка оказалась в автомобиле Неберуче-ва.
Между ними произошел крупный разговор, и она была высажена из автомобиля. Высажена, а не выброшена.
Куда девался Дормидонтов и остальные девицы, Небе-ручеву не известно.
Подобрал ли Дормидонтов плачущую Маньку-Ковбой-ку к себе в автомобиль, Неберучев не знает.
О смерти Дормидонтова узнал только из газет.
По мнению Неберучева, Дормидонтов мог скоропостижно скончаться, так как страдал одышкой и пил неумеренно и бестолково, мешая шампанское с пивом, ликеры с водкой.
О существовали бюро похоронных процессий на Каменноостровском не знает.
Каким образом девица Ковбойка очутилась в гробу, не может и догадаться.
Думает, что смерть Дормидонтова, избиение до беспамятства Ковбойки и положение ее в гроб могли произойти на почве недоразумений между девицами.
Все эти девицы охотились за бумажником Дормидон-това и, очевидно, не поладили между собой.
Инженер высказывает предположение, что Дормидон-тов был задушен, а Манька избита до полусмерти и положена в гроб котами этих девиц, потому что на выполнение всех этих преступных замыслов у самих девиц вряд ли хватило догадки и сил, тем более, что все они были в довольно большом подпитии.
Коты (сутенеры), очевидно, положили в гроб и эту неизвестно откуда взявшуюся мертвую голову.
Голову эту инженер видит в первый раз, но уверен, что это голова Невзорова, о котором из газет знает, что он убит женой, разрезан на части любовником и рассылается по городу частями.
Была ли положена в гроб голова одновременно с телом этой девицы, не знает. Принадлежит ли эта пелерина девице Марии, известной в веселящихся кругах Петербурга под кличкой Ковбойка, Неберучеву наверное не известно.
Он думает, что коты, чтобы отвлечь подозрение от своих подруг, должны были завернуть голову в платье именно Ковбойки, которую считали мертвой.
Рассказ хозяина бюро о том, что гроб стоял на площадке лестницы раскрытым в течение нескольких дней, он считает неправдоподобным.
Не может быть, чтобы жильцы дома не запротестовали.
По черной лестнице носят помои, сваливают мусор; держать гроб на черной лестнице — неуважение к покойнику.
Иван Лонгинов не мог не поинтересоваться, пустой он везет гроб или с покойником.
Показания Марии Ковбойки в первой своей части, т. е. до момента высадки ее из автомобиля, в общем похожи на истину, хотя в деталях и грешат, что объясняется нетрезвым состоянием ее в эту ночь.
Дальше же — сплошной бред потерявшей сознание пьяницы.
— Самый лучший способ убедиться в том, что эта несчастная никогда не была и никогда не могла быть в моей квартире — очная ставка.
Пусть следователь привезет Ковбойку к нему, Неберу-чеву, на квартиру и предъявит ей комнаты.
Сразу будет видно, была ли она тут, знает ли расположение, ну, хотя бы зала и столовой.
На этой квартире, на Фурштатской, Неберучев живет восемь лет и все восемь лет расположение комнат не менялось.
Пусть она скажет, какого цвета обои, сколько окон, где двери…
Пусть следователь спросит Ковбойку, как же реагировала жена Неберучева на то, что в пятом часу ночи к ней в дом вваливается целая орава пьяных мужчин и женщин?
Глава сорок четвертая ОЧНАЯ СТАВКА
Манька-Ковбойка отлично помнит, что, приглашая к себе на квартиру, Неберучев сказал: «жена сегодня не ночует дома». И сказал, что «надо захватить как можно больше дам, потому что у него в квартире есть склад закусок, вина, но нет склада женщин…»
