Он помолчал, почмокал, будто что–то прожевывая, и добавил:
— Я уже намекал, что в фатальности нынешних отношений вам математически отведена некая роль. Совсем недавно — громоотвода, но эта функция уже отработана и молнии криминала вам не повредили, что дальше — сам пока не знаю, но экстраполяция подтверждает пересечение наших путей. Так что помимо обычной человеческой благодарности я действительно вами озабочен и склонен помогать в меру сил. Только не рассчитывайте, что я вас начну осыпать золотым дождем или мирскими благами. Жить за вас никто не собирается. Я, между прочим, начинал свой бизнес с начальным капиталом вдвое меньшим, чем ваши тридцать тысяч.
Он опять помолчал, опять почмокал и добавил:
— Мне нравится, что вы мне не звоните и ничего не просите. Гордые люди живут иногда меньше слизняков, но зато — ЖИВУТ, а не существуют. Счастливо.
Я постоял у телефона, переваривая все сказанное Гением. Да, этот человек читал меня, как пятиклассник азбуку.
Плохое настроение исчезло. И я сделал то, что ОБЯЗАН БЫЛ сделать много лет назад, — позвонил на почту и заказал телефонный разговор с дочкой. Я воспользовался ее старым адресом во Владивостоке на улице Дуборевича, тем адресом, который она дала мне сто лет назад во время нашей последней встречи.
Я тогда был во Владике (Аборигены именно так зовут свой город) по делам мошенническим. Надо было произвести благоприятное впечатление на директора крупного полиграфического комплекса и уговорить его сделать заказ новейшего типографского оборудования. Сам факт закупки никакого мошенничества не таил, я действительно имел возможность покупать в Германии и Чехии хорошую технику.
Вся хитрость, могущая принести барыш, заключалась в тайном сговоре с руководителем того предприятия, куда я эту технику поставлял. Он должен был дать мне своеобразную фору — пообещать не беспокоить месяца три. За три (иногда — более) месяца и я и он могли получить неплохой доход. Этот доход появлялся за счет того, что деньги я все это время «прокручивал» на мелких сделках (большей частью на закупке и продаже продуктов, очень прибыльное дело, когда покупаешь центнерами, а продаешь килограммами). Но был и второй вид прибыли, возможный именно в первый год рыночной экономики. Колебания между долларами и рублями уже тогда были значительными. И мои знакомые помогали вылущивать из этой валютной амплитуды соответствующие дивиденды. Так как сумма каждого заказа была не меньше пятидесяти тысяч долларов, то ясно — хватало и мне и руководителю предприятия.
Владивосточный директор уже покупал через меня многоцветный принтер, совмещающий в себе достоинства скоростного ксерокса и компьютерного принтера, выдающего до 100 отпечатков в две минуты. Я прокрутил с его молчаливого одобрения 27 тысяч зеленых. Тогда я вез ему пять тысяч его доли и надеялся на заказ чешского станка «Доминанта» — многокрасочной офсетной печатной машины стоимостью в 93 тысячи долларов.
Заказ я получил, но случилось так, что Чехи меня обманули, а и мое неумелое хозяйствование вконец обанкротило мою фирму. Я уехал за рубеж, мотался в разных странах, перебиваясь случайными заработками, вернулся в Россию… Э-э, неохота вспоминать грустное. Я, собственно, о той давней встрече с дочуркой.
Все было на высшем уровне: дорогие рестораны, подарки и просто чувства, человеческие ласковые отношения. Она как раз дождалась мужа — длинного милого паренька — из армии, тот потешно смущался моих широких жестов, но я все равно накупил ему всякого барахла. Меня очень умилило, что дочурка пристрастилась к фантастике, даже в этом мы с ней были похожи.
И вот спустя целую вечность лет я вновь услышу ее голос. Даже не верится.
«Папа живет с нами. Спит он не с мамой, а на кухне, на раскладушке. Мама работает, но все равно пьет. Пошла вчера искать бутылку и стукнулась о кадушку. У нее такой фингал под глазом. А в поселке папу хвалят, будто это он ее налупил, чтоб не пила. А он вовсе и не дерется. Я его бритву включила, а у нас напряжение другое и я ее сожгла — дым пошел. Так он совсем не дрался, а даже не рассердился и сказал, что давно хотел бороду отпустить. И теперь не бреется.
Для папы работы никакой в поселке нету. Он временно устроился в порт грузчиком, и я вижу — он устает очень. Конечно, он худенький, а там только с солью мешки по 80 кг, а когда с рыбной мукой — совсем 120 кг.
Его в бригаде не любят, потому что он не пьет с ними Он даже с получки не поставил бригаде выпивку. А надо ставить, закон такой. Я его спросила, а он говорит, что в гробу видал эти волчьи законы.
А вчера я шла по поселку и около магазина к папе бичи пристали. Это их грузчики подучили, чтоб папе отомстить. Их, бичей, было пять человек. Все здоровые такие Подошли, окружили папу вокруг и давай деньги на бутылку требовать. Я пошла быстрей, а они уже драться начали. Смотрю, папу не видно, а они все на него навалились и ругаются. Я побежала, а меня кто–то поймал за плечи, так, что я в живот уткнулась. Я давай лягаться, мне же папу выручать надо. Вдруг папин голос говорит:
— Тихо, малыш. Пойдем отсюда. Я посмотрела вверх, а это меня папа держит за плечи и улыбается. А бичи там все дерутся. Я спрашиваю:
— А кого это они там лупят? А папа смеется:
— Кого–то из своих. У них, бедных, все в мозгах перемешалось, когда я выскользнул. Пойдем, дочурка, домой. Этот прием выхода из толпы ниньзя японские применяют. Я тебя ему научу.
Мы пошли домой, а там мамка пьяная с бригадиром грузчиков. Папу увидела и орет:
— Эй, Верт, тебе начальник уважение оказал — сам к тебе пришел. Дуй в магазин за бутылкой.
Папа посерьезнел, мамке деньги дал на бутылку, а сам бригадиру говорит:
— Чего же ты, падла, ее спаиваешь? Сам знаешь же, что ей нельзя.
Бригадир уже выпивший был, обиделся и папе матом наговорил всякого. Я и не увидела, как папа его ударил. Только смотрю — лежит бригадир и кровь у него изо рта течет. А папа взял ведро с водой и на него вылил. Тот привстал и говорит:
— Что это со мной случилось? Папа помог ему сесть и говорит:
— Еще раз услышу такое — хоронить тебя будут.
А бригадир смотрит на папу с уважением и говорит:
— Слушай, ты, вроде, дохляк такой, а драться силен. Это правда, что ты сидел?
И потом они долго за столом сидели, разговаривали. А мамка совсем напилась и на работу сегодня не пошла.
Выгонят ее опять, дуру.
И папа пошел и устроился в геологическую экспедицию и улетел на вертолете в тундру, золото искать и еще какие–то камни.
Я его понимаю. Ему и скучно тут, и мама пьет. Он, ведь только из–за меня приехал. Мы с дядей Колеи разговаривали, он так и сказал:
— Твой папа только из–за тебя сюда приехал, Жанка. А какая ему тут жизнь? Работы культурной по его мозгам нету, дом — кабак сплошной из–за сестры моей, а твоей мамки. Да и скучно ему, он же городской.
А тетя Надя добавила:
— На Нинке крест ставить надо. Хоть и сестра старшая, а жалости у меня к ней нет ни чуточки. Уезжай, Жанна, с папкой — он тебя шибко любит, видно это. А то мамка твоя и себя, и тебя загубив Вот заработает папка в тундре денег и уезжайте вместе. Я хотела бы уехать. Только мамку жалко. Без меня она совсем пропадет. А папку я так ни разу еще папой и не назвала. Скорей бы он приехал, теперь–то я уж точно его папой назову. Вот он обрадуется!..»
Тольятти, май, второй год перестройки
Ближе к вечеру дежурство по залу осложнилось появлением на горизонте пьяных шоферов. Проспавшись и опохмелившись, они начали изображать из себя дрессировщиков. Я тогда еще не ведал, не видел многих кровавых сцен, которых досыта насмотрелся в дальнейшем, поэтому гонял шоферов без особого азарта. До тех пор, пока Лариса не цапнула одного из них.
Лариса — это удивительное животное.
Стремительность гепарда, мощь тигра, гибкость пантеры и терпение рыси сплавились в ней, создав велико лепную машину для убийства. Персидских леопардов в мире осталось несколько десятков, просто странно, что один экземпляр оказался в зверинце нашего уровня. Если другие кошачьи в неволе опускались, мало двигались, хирея, теряли интерес к окружающему, то Лариса, сохранила себя в прекрасной форме. Часами она крутилась по клетке, как волчок: стена — потолок — стена — пол — стена — потолок — стена — пол… И так же часами могла скрадывать добычу. На воле она бы нашла вкусную жертву, тут приходилось довольствоваться зазевавшимися рабочими и пьяными шоферами.
Бросок ее был стремителен, лапа сквозь прутья вы лазила метра на полтора. На сей раз ее жертвой стал новенький водитель, бывший десантник, бойкий, реши тельный парень. Кстати, именно он вывез во время буйства Кинги жену директора с поля боя. Он, собствен но, направлялся к медведице Раисе, умеющей за конфетку хлопать в ладоши и улыбаться, но шел слишком близко к клеткам. Лариса располосовала ему предплечье до кости, он сразу побелел, сделал несколько шагов и начал оседать. Мы с Антониной подхватили его под руки, отвели в хоздвор. Пока Тоня вызывала скорую, я обработал рану кубатолом. Эта аэрозоль пред назначена для борьбы с копытной гнилью, но прекрасно может использоваться для дезинфекции ран.
