– Простите, я в самом деле спешу на репетицию. Приятно было поболтать с вами.
Режиссер развернулся, чтобы идти. Но я, набравшись нахальства, удержала его за рукав.
– Александр Валерьевич, еще два слова, пожалуйста! Мне очень-очень надо поговорить с вами. Если честно, извинения были только предлогом.
– Ах, вот оно что! – протянул он почти разочарованно и окинул меня взглядом рабовладельца, подбирающего живой товар на невольничьем рынке. – Так я и думал. Вы актриса?
– Нет-нет! К театру я не имею никакого отношения. – Я чуть было не добавила «слава Богу». – У меня к вам дело личного характера. Если б вы только смогли уделить мне минут пять вашего времени, я бы вам все объяснила.
Арчибальдов посмотрел на меня сверху вниз. (Не знаю, как он умудрился – при его-то росте!)
– Милая барышня, я давно уже не принимаю «по личным вопросам» девушек вашего возраста. Тем более – в рабочее время. Не думаю, что ради вашего «дела» стоит делать исключение. Наверняка какая-нибудь чушь – вы меня извините, конечно. Впрочем, если я вам так уж нужен, можете позвонить мне домой в воскресенье, в первой половине дня. Телефон есть в справочнике.
Он уже шагнул на «зебру» перехода, в конце которой вспыхнул зеленый глазок, но я остановила его репликой:
– Я ехала из Москвы вместе с вашей… актрисой Айседорой Палискиене. Это я нашла ее тело.
Режиссер замер как вкопанный, потом медленно повернул ко мне голову.
– И что дальше?
Ну и непробиваемый тип! А еще «творческая натура»… Мое раздражение достигло «точки кипения», и я выпалила не думая:
– Дальше? Я рассчитывала, что вас интересует правда об этом деле, но, как видно, ошиблась!
Александр Валерьевич порывисто шагнул ко мне. На один короткий миг на его лице проступили все обуревавшие его чувства, но он взял себя в руки.
– Вы знаете, кто ее убил? – спросил своим бесцветным осипшим голосом.
– Нет, но я очень хочу, чтобы убийца Аси понес заслуженное наказание. И я надеялась, что вы мне в этом поможете!
Арчибальдов подошел ко мне почти вплотную.
– Вы новый следователь по этому делу? Покажите мне, пожалуйста, свое удостоверение!
Час от часу не легче! Нет, зря я сегодня решила действовать по указке «пальчика судьбы». Судьба просто пошутила!
– Но у меня нет никакого удостоверения! Я вовсе не следователь. По профессии я психолог, но сейчас это не имеет никакого значения. Я же вам сказала: я просто заинтересована в этом деле, лично заинтересована, понимаете?
На мое удивление, главреж улыбнулся – на этот раз почти дружелюбно.
– Вот теперь, кажется, понимаю. Вы шантажистка, да? Ну конечно, как же я сразу не догадался?! «Лично заинтересована», хм, понятно…
Чувствуя, что дело пахнет керосином, я попятилась, но Арчибальдов ухватил меня за руку и сдавил запястье будто железными тисками.
– Минутку, минутку! Что же вы так заторопились, барышня? Вы же, кажется, хотели со мной поговорить? Вот и давайте поговорим. Только знаете, где мы с вами поговорим? В милиции! Сейчас мы прямиком туда и отправимся – благо здесь недалеко.
– Отпустите меня! Как вы смеете… Это совсем не то, что вы подумали, я же… Я занимаюсь частным расследованием, и я просто хотела кое-что уточнить!
– Вот и уточните – у следователя. А он заодно уточнит вашу личность, госпожа «детектив». Даже если вы не вымогательница, а просто любопытная дура, которой приятно совать нос в частную жизнь незнакомых людей и выворачивать наизнанку их горе, – то и в этом случае я найду на вас управу. Мало не покажется! Четыре дня таскают по кабинетам, лезут в душу, театр фактически парализован… А тут еще эта! Сопливая девчонка…
По ходу своего гневного монолога главный режиссер бесцеремонно волок меня вдоль по улице – упирающуюся и парализованную не хуже театра. Прохожие останавливались и смотрели нам вслед, качая головами, иные посмеивались…
В моей голове лихорадочно вертелся извечный российский вопрос: что делать? Молить этого монстра о пощаде? Бесполезно: «Арчи» настроен весьма решительно – в этом я уже убедилась. Звать на помощь? Как бы этим окончательно не испортить дело… Уж тогда-то он пойдет на принцип и точно доставит меня в отделение. А о том, чтоб объясняться там, не может быть и речи: тогда Полина до самой смерти не даст мне проходу своими шуточками. Нет, лучше умереть!
Я выбрала не первое и не второе. И даже не третье. Я нашла неожиданное, смелое решение – хотя и не оригинальное. Быть может, в какой-то степени мне подсказал его синий троллейбус, как раз в этот момент причаливающий к остановке, – но какое это имеет значение…
– Ай, что это?!!
Сделав круглые глаза, я свободной левой рукой указала через плечо Арчибальдова. Полина учила меня, что этот трюк действует безотказно на любого противника, и как психолог я была с ней согласна. Теперь мне выпал случай лишний раз в этом убедиться. Режиссер оглянулся – и невольно ослабил хватку. Это мне и было нужно: резким рывком я освободила руку и со всех ног бросилась к усатой машине, преследуемая полицейским окриком «стой!».
Разумеется, я остановилась только тогда, когда оказалась в самой середине салона, и двери троллейбуса захлопнулись у меня за спиной. И лишь когда мы тронулись, перевела дух.
Арчи не пытался гнаться за мной. Сунув руки в карманы, он стоял на том же самом месте, где я его покинула, и сумрачно глядел вслед троллейбусу из-под своей шляпы. Я тоже смотрела на него из окошка – до тех пор, пока маленькая фигурка в плаще ни скрылась за поворотом улицы.
Ни жива ни мертва я выскочила из троллейбуса возле своего дома, пулей взлетела к себе, даже не вспомнив о лифте, и заперла дверь на все замки. Конечно, я понимала, что это выглядит просто смешно (чтоб не сказать хуже!): веду себя так, будто только что спаслась не от респектабельного деятеля искусств, а из рук каких-нибудь жестоких мафиози! И тем не менее ничего не могла с собой поделать: руки, которыми я пыталась расстегнуть пуговицы плаща, тряслись, и зуб не попадал на зуб.
Да какой там к черту «респектабельный деятель»! Он же хуже мафиози, просто абрек какой-то! Социально опасный тип. А я, дурочка, еще поддакивала своим клиентам из «богемы», когда они восторгались его бредовыми постановками… Надо будет на следующий поход в театр захватить с собой тухлых яиц или помидоров. Да ведь не поймет общественность: не те времена…
Одним словом, после перенесенного стресса я нуждалась в срочной реабилитации. Обычные люди в таких случаях бегут к нам – психологам, психоаналитикам, экстрасенсам. Ну, а нам-то самим что делать? Правильно: нет средства лучше старого доброго коньячка!
У меня еще оставалась в запасе некоторая толика этого чудодейственного «лекарства», и следующие два часа я честно посвятила своему здоровью. Однако мужественно старалась не превышать дозу: в последнее время мой личный опыт пополнился прискорбным примером того, как при неумелом употреблении целебный бальзам обращается в свою противоположность. А сегодня мне как никогда нужны ясная голова и работоспособность! Сегодня – и, похоже, в ближайшие дни тоже.
Я валялась на диване, с наслаждением рассматривая на свет ароматную янтарную жидкость, и думала. А подумать мне было о чем.
Я думала, что мое одиночное, тайное расследование – ведь Полина предала меня самым подлым образом! – в самом начале вдруг вывернулось кандибобером. До сегодняшнего утра я склонна была считать убийцей Аси Палискиене ее бойфренда Романа, который ехал с нами в поезде. Эта версия казалась мне «единой и неделимой», то бишь не подлежащей никакому сомнению и нуждающейся лишь в доказательствах. Стоит только найти этого парня, как следует прижать – и дело в шляпе: он признает себя виновным. Такие типы только выглядят героями романов, но «спекаются» очень быстро – едва запахнет жареным.
Я и в театр-то сегодня утром отправилась в надежде найти ниточку, ведущую к Роману. Нет, там его, разумеется, не было: милиция уже обшарила все театры Тарасова в поисках этого парня, пропустила через частое сито все окружение Палискиене, приятелей ее друзей и самых дальних знакомых приятелей ее друзей. (И все без толку!) Но в театре работала одна девушка, которая, по общему признанию, была ближе других к убитой – костюмер Лена Золотовская. И вот эта самая Лена, кажется, знала больше, чем рассказала следователям. По крайней мере, так показалось Жоре Овсянникову, а его интуиции можно доверять: он ведь тоже в своем роде психолог.
Я надеялась, что со мной Леночка будет разговорчивей, чем с суровыми дядями из правоохранительных органов. Я уже предвкушала, как вытянется лицо Полины, когда Жора расскажет ей, какую неоценимую помощь следствию оказала ее «непутевая» сестра… И – вот коварство судьбы! – вынуждена была с позором ретироваться с места своего предполагаемого триумфа, словно я и в самом деле шантажистка какая. Признать поражение, даже не приняв бой! Господи, и угораздило же меня привязаться к этому чокнутому гению…
