А потом меня не стало.
– Май-о-ров, Май-о-ров! – скандировали зрители. Алексей понимал, что нужно выйти еще раз, что его ждут, но больше всего ему сейчас хотелось, чтобы здесь, за кулисами, появились здоровенные парни с паланкином, погрузили туда его и потащили в гостиницу. Нет, никак? Ну хотя бы санитары с носилками, что ли. Без разницы, лишь бы унесли, потому что передвигаться самостоятельно не было сил. Последний гастрольный тур вымотал его окончательно, и не потому, что уже не 20, и даже не 30 лет. Наоборот, сейчас Алексей и выглядел, и чувствовал себя лучше, чем в те же 30. Просто сложилось все – и жесткий гастрольный тур, и не менее напряженные предыдущие месяцы. Да и чем ближе был такой желанный отдых, тем труднее было ждать.
– Алексей, придется выйти, они не расходятся, – это подошел администратор Виктор.
– Да, знаю, минуточку, – Майоров с трудом поднялся. Мокрая от пота одежда противно липла к телу, хотелось в душ. Тело казалось кучкой разрозненных деталей из конструктора «Собери Майорова».
Алексей быстренько сгреб эту кучку и так, кучкой, выбежал на сцену. Зрители восторженно взревели, охране приходилось туго. Алексей улыбался и кланялся, принимал цветы, но только те, что протягивали снизу, потому что на сцену никого не пускали по его просьбе. Майоров прислушался к себе. Кучка пока держалась, но с трудом. И похоже, он перепутал местами руки и ноги. Голова вроде была на месте, потому что ракурс обзора был обычным, сверху. И оттуда, сверху, он увидел, что сквозь строй секьюрити к нему прорвалась-таки мадам, при виде которой в глазах Алексея заплескался ужас. Как в фильме ужасов, не в силах пошевелиться, обреченно наблюдал он приближение последнего гвоздика в крышку его гроба. А гвоздик был славный – весом не меньше центнера, в обтягивающем платьице с блестками и изящных туфельках на платформе, размер которых не поддавался классификации, с гигантским букетом роз и с выражением безумного счастья на слегка помятой в борьбе с охраной физиономии. Прискакав, гвоздик окончательно лишил Алексея возможности сопротивляться при помощи нервно-паралитического газа – простенького составчика – духи «Шахерезада» плюс пот. И немедленно приступил к делу. Когда администратор с помощью проколовшейся охраны сумел вырвать Майорова из объятий сладострастно пыхтящего гвоздика, от Алексея осталось совсем немного, да и то немногое было щедро разукрашено помадой морковного цвета.
В себя Алексей пришел уже в гримерке.
– Что это было? – слабым голосом спросил он у администратора.
– Вид: поклонница, подвид: безумная, ареал обитания: везде, средство усмирения: огнетушитель, – скучным голосом классифицировал Виктор и зевнул, – в первый раз, что ли? Пора бы уже и привыкнуть.
– Умный ты, просто оторопь берет, – Алексей пытался вспомнить, где у него руки, хотелось пить, – а вот охрану расставить, как надо, не можешь.
– Никакая охрана не удержит самку гориллы в брачный период, – философски изрек Виктор, – как ни старайся.
– Ладно, проехали. Все закончилось, впереди – отпуск. Везите меня в номера! – бодрился Алексей.
– А вам, господин Майоров, не хватит ли? – забеспокоился Виктор. – Или вас так возбудила эта фемина? Так она еще не ушла, вон, слышите топот под окнами? Сейчас мы ей свистнем – и вперед.
– Остряк, – мрачно сказал Алексей, – Бенни Хилл и мистер Бин в одном лице. В гостиницу хочу, спать. Ясно?
– А как же! Сей момент, – и администратор убежал организовывать операцию под названием «Безопасный выход звезды после концерта и транспортировка ее к месту отдыха».
На этот раз обошлось без накладок, и вскоре Майоров входил в холл гостиницы. Он отказался от устроенного тур-менеджером банкета по случаю успешно проведенных гастролей, отправив туда музыкантов из своей группы и подтанцовку.
У этой команды был один девиз: «Всегда!».
Алексей поднялся к себе в номер, принял душ и прямо в халате рухнул в постель.
Рука автоматически потянулась к телефону. Алексей уже начал было набирать знакомый номер, но, чертыхнувшись, отбросил трубку. Опять забыл, что непоседливый бурундук снова играет в свои журналистские игры, да еще и целых пять дней! Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивого желания все же взять трубку, Алексей закрыл глаза и в который уже раз вспомнил историю своего знакомства с Анной.
Около года назад Майоров обратил внимание, что в эфире зазвучали песни, к словам которых хотелось прислушаться, хотелось запомнить. Причем вначале их исполняли заготовки из «Фабрики звезд», потом запели артисты повыше уровнем, а вскоре эти слова зазвучали и на «Песне года». Больше всего к ним подходило название «интеллигентная попса». Поскольку Алексей всегда уделял особое внимание текстам, не желая петь тупизну, естественно, что он заинтересовался автором текстов, привлекших его внимание. Это оказалась женщина, живущая, к сожалению, не в Москве, что усложняло возможность работы с ней, поскольку Майоров привык во время выбора и записи материала плотно общаться с авторами, иногда вытаскивая их звонком ночью из постели. Алексей поручил своему администратору узнать координаты этой женщины, которую звали Анна Лощинина. И вскоре Виктор положил ему на стол листок с номером телефона.
– Вот то, что вы хотели.
– Вообще-то я много чего хотел и хочу, а поконкретнее нельзя? – недовольно сказал Алексей.
– Это телефон человека, представляющего интересы Анны Лощининой, – невозмутимо ответил Виктор.
– И как зовут этого человека? – буркнул Алексей.
– Илья Рискин.
– Рискин? Так я же очень хорошо его знаю! – оживился Майоров. – Это же надо, совпадение какое! Давай-ка сюда свою бумажку, я немедленно позвоню Илье. Надеюсь, это мобильный.
Это действительно был номер мобильного телефона Ильи. Узнав, зачем звонит ему Алексей, Рискин заорал, не скрывая восторга:
– Ну, наконец-то! А я все ждал, когда же ты отреагируешь на Анькины тексты. Она у меня талантище, ты еще ее стихи не видел.
– У тебя? – заинтересовался Алексей. – Неужели ваши контакты не только деловые? Тогда я даже могу описать твою протеже – высоченная грудастая блондинка. Только знаешь, я, честно говоря, думал, что такие даже буквы забыли, а уж чтобы стихи писать…
– Очень хорошо, Майоров, что ты песни поешь, а не следователем работаешь, – грустно вздохнул Илья, – потому что с твоей интуицией и несокрушимой логикой ты бы вылетел из следователей в постовые, еще будучи стажером. Это ж надо такое залепить – отношения у нас с Анькой интимные! Я уже старенький, нервы у меня ни к черту, поэтому я с Анькой просто дружу. Иногда с трудом, уж очень ядовитая она, но одновременно и веселая, солнечная. Я бы сказал – смесь гремучей змеи с апельсинкой.
– Необычное сочетание, – хмыкнул Алексей, – пришли-ка мне на электронный адрес ее стихи, полюбопытствую.
И Рискин в тот же день выслал все, что у него было. Алексей перечитывал строки снова и снова, и его не покидало ощущение, что он написал бы так же, что это его мысли, его чувства. Желание позвонить Анне становилось все сильнее, но Алексей тянул. Он боялся. Боялся услышать восторженный лепет или нарочитое мурлыканье. Всего этого он накушался в молодости, когда обожание и восторг поклонниц, да и просто представительниц слабого пола, которые неутомимо добивались его, льстило Алексею, заводило и возбуждало. Он купался в обожании, он пил его без устали, пока не началась изжога. И сегодня он стал разборчивее в выборе, предпочитал качество количеству. Но никогда, ни раньше, ни сейчас, ни одна женщина не оставляла след в его душе, поскольку именно ее, душу, он не открывал никому. Алексей сам себе напоминал ежика, свернувшегося клубком. Выставленные наружу колючки ерничанья, эпатажа, высокомерия и язвительности скрывали нежное брюшко, где пряталась душа, неожиданно ранимая и все еще ждущая чего-то. Или кого-то. Только такое существование, в клубке, позволило Алексею выжить и выстоять в мире шоу-бизнеса. Не верь, не бойся, не проси. Только так. И никак иначе. Играй по тем правилам, которые существуют, и в те игры, которые нужны. Будешь честным и откровенным – съедят, уничтожат. Остаться в белых одеждах праведника – невозможно. Верить в дружбу, в любовь – наивно. Товарно-денежные отношения во всем и всегда.
Фальшивый свет
Живое сделал неживым,
Фальшивый смех
Улыбку превращает в грим,
Нельзя любить,
Ты же не хочешь быть смешным,
Но можно брать,
И быть как все, и стать своим
С лицом холодным и пустым.
Все правильно, все верно. Я так живу, я привык. Какая ты, Анна? Откуда ты знаешь то, что знаю я? Неужели и ты окажешься экзальтированной индюшкой, как некоторые авторши, с которыми мне приходилось пересекаться.
Обнаружив, что разговаривает сам с собой, Алексей рассмеялся. Да черт побери, что за истерика, ну подумаешь, позвонить по делу женщине! Вот создал проблему на пустом месте! И он позвонил. И это было начало.
