— Слушай, отпусти меня домой, — опять взмолилась я, — у меня дети одни.
— Какие еще дети, чего ты несешь?
— Мне дали на время четверых детей, — принялась объяснять я. — Представляешь, Черныш убежал, а Оля — это старшая девочка — пошла его искать. А ведь город просто кишит маньяками, сам знаешь! Опять же близнецы еще маленькие — вдруг они выпадут из кроватки? Да и Игорек тоже может чего-нибудь выкинуть, ужасно непоседливый ребенок. Возьмет, например, и подожжет дом.
— Зачем? — в ужасе спросил Руслан.
— Ну, не знаю. Зачем вообще дети поджигают дома? Отпусти меня, а?
— Ладно, иди, — подозрительно легко согласился Супроткин, буравя меня встревоженным взглядом.
— Ой, спасибо! — Я подхватила свою сумку и устремилась к выходу.
— Подожди! — окликнул меня Руслан. — Завтра днем зайди ко мне на Петровку.
Я воспрянула духом. Значит, есть еще мужчины, для которых внешность женщины — не главное. Руслан хочет меня видеть, даже несмотря на дикий макияж. Он ценит во мне благородную душу!
— Я запишу твои показания, — добавил капитан.
Я разочарованно кивнула. Оказывается, Супроткин ценит во мне главным образом свидетеля.
На улице я первым делом разменяла в обменнике зеленую бумажку. До Женькиной квартиры надо добираться сначала на метро, а потом на троллейбусе, которого в вечернее время не дождешься. И хотя у меня сейчас режим строжайшей экономии, я решила поехать на частнике. Не успела я поднять руку, как около меня остановилась старая красная «девятка».
— На Мосфильмовскую довезете?
— Садитесь, — отозвался водитель и открыл дверцу.
Машина покатила по вечерней столице. Разглядывая в окно подсвеченную дорожную рекламу, я мучилась одним вопросом: зачем нужны свидетели, если смерть Котика не была насильственной? В итоге я пришла к выводу, что это, должно быть, связано с определенными бюрократическими формальностями. Наверняка на каждый труп милиционеры обязаны оформить кучу бумаг, вне зависимости от того, по какой причине человек почил в бозе.
— Можете ехать побыстрее? — попросила я водителя. — А то у меня дети дома одни…
Господи, за сегодняшний вечер я произносила эту фразу, наверное, тысячу раз.
Мужчина прибавил газу и полюбопытствовал:
— Сколько у вас детей-то? Двое?
— Четверо.
Мужчина присвистнул:
— Как же вы с ними управляетесь? Тут с одним-то никакого сладу нет. А уроки небось целыми сутками проверяете?
Уроки? Вот уж что меня совершенно не волнует, так это школьные оценки моих подопечных. Если ребенку интересен какой-то предмет — пусть учится на здоровье, если же нет — не стоит его насиловать. Вот я, например, всегда терпеть не могла химию. Однако, чтобы не выбиваться из образа отличницы, зубрила эту скукотищу до потери пульса. И к чему были все старания? Ну хоть бы раз в жизни мне понадобилась формула какой-нибудь химической реакции! Я до сих пор убеждена, что химия — совершенно лишний предмет в школе, максимум, чего он достоин, — быть факультативом.
И вообще, чрезмерная образованность скорее даже мешает человеку на пути к успеху. Если почитать биографии знаменитостей, то легко убедиться, что большинство из них — недоучки. Билл Гейтс, например, так и не окончил университет. А ведь это один из самых богатых людей планеты, заработавших состояние собственными мозгами! Я уже не говорю про Мадонну или Сильвестра Сталлоне — эти, наверное, даже таблицу умножения отродясь не знали…
Водитель интерпретировал мое молчание по-своему.
— Вот и мы тоже… — вздохнул он. — В прошлом году жена перевела сына из обычной школы в гуманитарную гимназию. Все уши мне прожужжала: «Там такие учителя, такая программа, подготовка в университет!» Какой университет может быть в десять лет, я вас спрашиваю? Но она уперлась, как бык. Ладно, отдали в гимназию, каждый месяц половина моей зарплаты уходит на обучение. А сын за этот год из простуд не вылазит да из гриппа. Весь позеленел. Почему? Да потому, что там такая бешеная нагрузка, что пацану вздохнуть некогда! Сначала весь день в классе сидит, а потом весь вечер — дома, уроки учит. Все нормальные мальчишки на улице в футбол гоняют, а он, как узник, к столу прикован.
Мы подъехали к перекрестку, на котором не горел светофор, и водитель чуть не свернул шею, выглядывая транспорт по обеим сторонам. Когда опасное место осталось позади, он продолжил:
— Вот на прошлой неделе мне жена и говорит: «Помоги ребенку с домашним заданием». Ладно, думаю, чего там сложного в третьем классе? Сын показывает: надо составить стихотворение, используя слова «желтые, дождь, мокрые, листья, лица».
— Наверное, должно было получиться что-нибудь про осень, — заметила я.
— Про осень… — недовольно отозвался мужик. — Вот и учительница так сказала: надо, мол, было про осень. Как будто других тем нет! А может, у меня широкий кругозор! Может, у меня вдохновение! А она ребенку влепила «пару» да еще отругала жену на родительском собрании за то, что сын не сам написал.
— А откуда она узнала? — удивилась я прозорливости педагога.
Мужчина замялся, но потом все-таки выдал плод своего вдохновения, помноженного на широкий кругозор:
Мокрые листья,
Желтые лица,
Это китайцы идут похмелиться.
Я так громко смеялась, что водитель даже обиделся. Хорошо, что мы уже приехали. Я расплатилась и побежала домой.
Малыши уже спали, а грустная Оля сидела на кухне и читала книгу.
Я плотно прикрыла дверь кухни и спросила:
— Нашла кота?
— Нет, — покачала головой девочка, — он как сквозь землю провалился.
— Значит, жив, — утешила я ее, — наверняка спрятался в подвале. Ладно, я сама его поищу, а ты отправляйся спать. Ты завтра идешь в школу?
— Да, завтра пятница.
Я прикинула: Женька с Денисом должны вернуться в среду. Значит, мне осталось сидеть с детьми уже пять дней. Денег у нас в обрез, но думаю, мы продержимся.
Оля захлопнула книгу, и я увидела, что это «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Я читала ее, наверное, раз двадцать.
— Нравится? — Я кивнула на роман.
— Да, только я пропускаю те сцены, где про войну. Это мне не очень интересно.
— Я тоже пропускала в твоем возрасте, лишь недавно осилила эти страницы.
Оля пошла в ванную, но по дороге остановилась.
— Тетя Люся, а можно спросить?
— Конечно.
— Ну вот, например… — Она собралась с духом и выпалила: — Если мне нравится один мальчик, а он не обращает на меня внимания, как заставить его в себя влюбиться?
— Он вообще не обращает на тебя внимания? — уточнила я. — Тогда это хороший признак. Возможно, он уже тайно в тебя влюблен и боится это показать.
— Нет, он общается со мной наравне со всеми, просто по-дружески. Ну, там, списывает домашние задания, на перемене анекдоты рассказывает. А я хочу, чтобы общался со мной по-особенному. Понимаешь?
Я вздохнула. Очень хорошо понимаю. Я тоже хочу, чтобы Руслан общался со мной по-особенному. Однако сегодня я, похоже, собственными руками придушила птицу своего счастья.
— Что мне делать? Как его получить? — спросила Оля, с надеждой глядя мне в лицо. — Наверное, надо за ним побегать?
— Вообще-то настоящая девочка не должна бегать за мальчиком: где это видано, чтобы мышеловка бегала за мышью? Но я обещаю подумать над этой проблемой. Уверена, мы найдем выход! Он будет твоим. Как его, кстати, зовут?
— Рональд, — ответила Оля, зардевшись.
— Иностранец, что ли?
— Нет, Рональд Пузырьков.
Час от часу не легче. Пожалуй, на сегодня мне достаточно острых впечатлений. Вот только кота найду — и спать.
Я взяла фонарик и отправилась во двор искать Черныша. На зов «кис-кис-кис» откликнулись только две собаки, которые под присмотром хозяев совершали вечерний туалет в детской песочнице. Они принялись лаять с таким остервенением, как будто я оскорбила их лучшие чувства. Через полчаса я убедилась, что искать черного кота на темной улице — занятие бессмысленное, особенно если его там нет, и вернулась в квартиру. Из последних сил умылась, доползла до дивана и блаженно вытянула ноги. Всё, спать, спать, спать…
Проснуться в пять утра, да еще без будильника — за последние несколько лет такое со мной впервые. Наверное, все дело в старом Женькином диване: пружины так и впиваются мне в тело. Полчаса я проворочалась с боку на бок в тщетных попытках снова уснуть, а потом встала с постели.
В квартире тишина. Рядом в своих кроватках посапывают близнецы, за стеной в соседней комнате спят Оля с Игорьком, Пайса свернулась клубком в опасной близости от клетки с хомячком Пухом.
Я осторожно прошла на кухню, сделала себе кофе, взяла «Унесенных ветром» и устроилась на узкой скамейке кухонного «уголка». Однако вскоре я поймала себя на том, что мои глаза механически пробегают по строчкам, но мысли далеки от переживаний Скарлетт О’Хары. Я отложила книгу и задумалась.
