— Верю, — кивнула она, внимательно глядя на меня. — С черными волосами и вовсе как не ты.
Тут пискнула микроволновка, Ирка тяжело поднялась, выставила из нее на стол разогретые кусочки пиццы и налила чай.
Снова зазвенел телефон.
— Алло!.. Сдал на Чапаева?.. Двух на два?.. Кого?.. Ясно, молодец.
Она положила трубку и что — то черканула в толстой тетрадке.
— Как работа? — поинтересовалась я.
— Да вот, семь часов с этими наскребли, — расстроено сказала она.
— Ты ж говорила что у тебя одна из сильнейших фирм, а сейчас на заработки жалуешься!
— Ох, Машка, — вздохнула она. — Ты что, думаешь у других дела лучше? Фирм развелось полно, а пирог на всех один, каждый урывает себе по крошке, вот и мучаемся все.
— А раньше что?
— Раньше — то мы спокойно двадцать часов делали. И пятьдесят не редкость было, ну да что теперь говорить… Это было — то год с лишним назад.
— Ясно, — кивнула я. — Купи мне завтра в церкви свечу из белого воска, сварю я в ней деньги и помогу тебе. Только это надо на растущей луне делать.
— Век благодарна буду! — расчувствовалась она. — А то расходов на фирму жуть как много — сотовые, крыша, реклама, квартиру эту оплачиваю, а доходов реально — кот наплакал!
Она схватила кусок пиццы и принялась в расстройстве жевать. Я уж не стала ей говорить что растущая луна начнется только восемнадцатого, почти через две недели.
— На крышу много уходит? — Я тоже взяла себе кусочек пиццы и пододвинула кружку с чаем.
— Пять тысяч ежемесячно дерут, а делать ничего не хотят, — буркнула она.
— Пять тысяч? — подняла я бровь. — Крыши берут десять процентов, значит у тебя заработки — пятьдесят тысяч. Очень неплохо, чего ж жалуешься?
— Пятьдесят тысяч? — усмехнулась она. — Держи губу шире. Бьюсь как рыба об лед, только и успеваю дыры затыкать. А пятерка — это фиксированный налог, а вовсе не процент.
— Налог? — удивилась я.
— Ага, мы меж собой крышу налоговой зовем, — ухмыльнулась она. — Пятнадцатое число каждого месяца — день подачи деклараций.
— Так а чего ж ты не договоришься — то с ними? Скажи, мол, мальчики, работы нет и столько мне платить не по силам. Они что, идиоты, сук рубить на котором сидят?
— Договоришься с ними, как же, — отмахнулась она. — Работать не дадут, если не заплатишь пятнадцатого — вот и весь договор.
— Ну у вас и порядки, — только и смогла я сказать.
— А тебя кто крышует? — Ирка потянулась за следующим кусочком пиццы.
— Смеешься? — подняла я бровь. — Я сама себе крыша.
— А это как? — хмыкнула она.
— А кто со мной связываться — то будет? Еще прокляну, кто на меня наедет, — ехидно улыбнулась я.
— Так чего ж ты Толика не проклянешь! — вскричала она в сердцах.
— Ну прокляну, — кивнула я. — Только мне от этого по большому счету ни жарко ни холодно. Меня сейчас не только он завалить мечтает. Убийцу искать надо.
Ирка с состраданием посмотрела на меня:
— Хорошая ты баба, Машка. Давай, крутись лучше. Чего делать — то собираешься, как убийцу ту искать?
— Да я вот тут подумала — надо к Татьяне наверно съездить. Невесте Зыряна.
— Ты чего, дура? — покрутила Ирка пальцем у виска. — Да она тебя вмиг скрутит да сдаст.
— Посмотрим по ситуации, — покачала я головой. — Но больше мне поспрашивать не у кого. К тому же она меня не знает, живет в Екатеринграде, так что откуда она догадается что я — это я?
— Ну смотри…, с сомнением протянула Ирка. — Что — то я очень сомневаюсь что она тебе душу откроет.
— На месте разберемся, — твердо сказала я.
— Хочешь — так бери мою машину, — предложила она. — У меня девятка вон под окнами стоит.
— Не, — помотала я головой. — Поеду как все люди на автобусе, спалюсь я с машиной.
— А вдруг удирать придется?
— Эх, Ир, — вздохнула я. — На твоей девятке от мерсов все один не удерешь, а ты без машины останешься. Нет уж. Поеду на автобусе.
Телефон звякнул, Ирка схватила трубку и мелодично пропела:
— Ал-ло! — Потом молча послушала тоненький захлебывающийся голосок в трубке, помрачнела и сухо ответила, — да, конечно, собирайтесь. Сейчас машина приедет.
— Проблемы? — спросила я.
Та расстроено кивнула головой и потыкала кнопки телефона и усталым голосом велела:
— Андрей, езжай на Чапаева, возвращай деньги. На девчонок не наезжай, просто отдай клиентам деньги… Да, все.
Она положила трубку, с полном расстройстве схватила еще кусочек пиццы и пробурчала:
— Ну вот и поработали…
— А что такое?
— Так я только порадовалась — двух на два сдали, сразу четыре часа, а клиенты — кавказцы захотели без презерватива. Вот девчонки и звонят — ревут, мол, забирайте нас отсюда. А я только было порадовалась, всю неделю — час да два… А мне как раз за квартиру надо за три месяца сразу хозяйке заплатить, да рекламу завтра надо дать. Чего делать — ума не представляю.
Ирка вытащила из пачки сигарету и принялась нервно курить.
— Тебе если деньги нужны, так я дам, чего переживаешь, — пожала я плечами.
— Деньги — это хорошо, возможно и правда придется к тебе в долг залезать, — покачала она головой. — Да только мне народ обеспечить работой надо. Водителя, девчонок. Им ведь надо на что — то жить! А работы — кот наплакал. Разбегутся они от меня, Машка, ой разбегутся!
Я посмотрела на нее, устало сгорбившуюся над столом, и мне так ее жалко стало… Что, она виновата что у нее родители — алкаши, и жизнь сложилась именно так? Каждый зарабатывает как может.
— Ты всегда отсюда работаешь? — спросила я.
— Ага, — угрюмо кивнула она. — Уж привыкла.
— Тогда принеси — ка мне пятачок со свечкой, голуба, — велела я ей.
— Зачем? — воззрилась она на меня. — Времени уже — пять утра, вряд ли дальше работа будет.
Я посмотрела за окно — и правда, уже посветлело.
— Ну ты неси, неси, не возражай, — твердо ответила я.
Ирка, шаркая ногами, ушла, долго искала то что мне требуется, после чего вернулась с монеткой и свечкой.
— Теперь чего? — спросила она.
— А теперь, Ирка — свали!
— Поняла — поняла, — покивала она.
Я недолго думая собралась с силами, приложила пятачок к корпусу телефона и принялась медленно, не халтуря, творить заговор на богатство. Сверху я капала свечой, приклеивая монетку, и когда я закончила — ее под толщей воска было и не видать. Телефон за это время пару раз звонил, однако я невозмутимо продолжала свое дело.
Заговор простенький, кому надо — ради бога, списывайте и применяйте.
Иду на торг купцом,
Возвращаюсь на соболе молодцом.
Заношу домой клад.
Дай бог столько денег,
чтобы некуда было класть.
Аминь.
Серьезные обряды не напишу, и не просите, а такие — такие отчего и не дать?
Закончив, я позвала Ирку.
— Ну, чего тут? — выжидательно посмотрела она на меня с порога.
— Видишь монетку? — ткнула я на телефон.
— Не-а, — помотала она головой. — Только нарост какой — то
— Ну неважно, — отмахнулась я. — Это монетка в воске. В общем, действовать будет слабенько, сразу говорю — месяц убывающий. Такие заговоры вообще сейчас не делают, ну да что теперь…
— Да черт с ним, мне хоть пару часиков если прибавится от этого — в ножки тебе поклонюсь, — отмахнулась она.
И тут телефон зазвонил.
— Алло! — Ирка взяла трубку осторожно, чтобы не повредить восковую блямбу. — Чего, серьезно??? На сколько — сколько? И по сколько ты сдал? Молодец, езжай под расчет…
Ирка положила трубку и уставилась на меня круглыми глазами.
— Я фигею, — только и сказала она. — Мужики — кавказцы перед девчонками извинились, согласны на презервативы и оплатили их время до шести вечера. Не торгуясь. По полной.
— Так хорошо же, — порадовалась я за нее.
— Итого у меня за сегодня почти тридцатка, — в полной прострации сказала она. — Слышишь, Машка — тридцать часов!!! Кому скажи из мамочек — ни в жизнь не поверят…
— А ты не говори, — хмыкнула я.
— Конечно не скажу, я что, дура, — спохватилась она. — Слушай, сколько твое слабенькое заклинание будет работать?
— Не больше месяца, потом надо будет подделать.
— Ох, да неужто у меня месяц нормальной жизни будет! — с чувством сказала она.
— Восемнадцатого растущая луна будет, можно будет и нормальное заклятье сделать, — заметила я.
— Тебя мне сам Бог послал! — очень искренне сказала она.
Я вздохнула. Я б на ее месте не стала так резко повышать Толика в должности…
Ирка тем временем радостно схватила калькулятор, пододвинула тетрадку, а мне велела:
— Сейчас ко мне водитель приедет под расчет, да оставшаяся девушка — ты б шла к себе, не светилась тут.
— Оки, — согласилась я. До десяти часов я честно дремала, а потом позвонила Корабельникову.
— Витенька, это я, — зашептала я в трубку.
— Удрала? — настороженно спросил он. — Я тебе звонил сейчас, дома трубку никто не взял.
