Ознакомительная версия.
В полном недоумении я побежала туда и вначале не обнаружила ничего интересного. Никитка сидит в стульчике и колотит пластмассовым молоточком по столу, Марина Степановна стоит у окна. Я хотела было спросить у Томочки, зачем она отправила меня сюда, но тут мама Вована повернулась.
Вы не поверите, вы, безусловно, мне никогда в жизни не поверите, но у нее на пальце висела бутылка! Марина Степановна, как все упертые пожилые люди, решила доказать собственную правоту. А теперь угадайте с трех раз, кто повез ее в травмопункт?
В метро она сидела, опустив руку в пакет, издали казалось, что у несчастной сломана кисть, поэтому никакого ажиотажа в подземке мы не вызвали. Цирк начался в травмопункте.
Увидав нас, хирург нахмурился.
– Такое ощущение, что мы уже встречались сегодня, – процедила медсестра.
– Правильно, – залебезила я, – привозила к вам девочку и дедушку, они были с бутылками на пальцах.
– А теперь чего? – буркнул хирург.
– Вот, гляньте на бабушку.
Марина Степановна вынула руку из пакета.
– О господи! – воскликнула медсестра. – Вы над нами издеваетесь!
Хирург молча встал и пошел к умывальнику.
– Вовсе нет, – извиняющимся тоном сказала я, – просто когда люди слышат про эту историю с бутылкой, у них мигом возникает здоровое желание проверить утверждение на практике, потому что кажется…
– Если еще кого сегодня приведете, – оборвала меня медсестра, – то имейте в виду, ничего делать не станем.
– Успокойтесь, Анна Ивановна, – сказал доктор, вытирая руки, – мы не имеем права отказывать в помощи людям, даже таким, как эти.
Спустя секунду Марина Степановна была освобождена.
– А правда, – задумчиво пробормотал врач, – отчего же он не выходит? Ведь должен!
На его лице появилось выражение мальчика, который запихивает картофелину в выхлопную трубу автомобиля. Понимаете, что я имею в виду? Ну такая гримаска естествоиспытателя.
Я ухватила Марину Степановну за плечо и выволокла в коридор, надо бежать из этого травмопункта со всех ног, потому что хирург тоже пал жертвой эпидемии. Сейчас он не сумеет удержаться от желания проверить тезис на практике, сунет палец в бутылку, а суровая медсестра поколотит ни в чем не повинного человека, то бишь меня.
Лиза очень точно описала дорогу. Дом и нужную квартиру я нашла без всякого труда. Звонить в дверь не пришлось, она была раскрыта.
– Можно войти? – крикнула я.
Но ответа не последовало, очевидно, хозяева смотрели телевизор и ничего не слышали за раскатами музыки. «Ну что ж ты страшная такая…» – неслось из комнаты. Пришлось, наплевав на приличия, заглянуть внутрь без приглашения. Там и впрямь обнаружился орущий телевизор, а на диване лежал оглушительно храпящий небритый мужик. Я потрясла хозяина за плечо.
– Эй, проснитесь.
– Отвяжись, – пробормотал тот, не открывая глаз.
– Опять дверь не запер, – донеслось из коридора.
Я выпрямилась. Высокая, очень худая женщина вошла в комнату и вскрикнула:
– Вы кто?
– Виола Тараканова. Простите, я вошла без спроса, но дверь была открыта, а на мой крик никто не отзывался.
– Когда напьется – его не добудиться, – вздохнула женщина. – Вы откуда? С биржи труда? Проверяете, не устроился ли он тайком на работу? Можете не бояться, этот ни за что ломаться не станет, пока пособие идет.
– Нет, я пришла по другому вопросу. Скажите, у вас была дочка Ксюша?
– Кто?
– Девочка Ксюша, Ксения.
– Нет, мою зовут иначе.
– Тетя Зина, – заорал в прихожей голос, – мама спрашивает яйцо в долг!
– Иди сюда, не визжи, – ответила Зина.
В комнату вошла ярко накрашенная девица лет двадцати пяти.
– Здрасте, – сказала она.
– Сейчас, погоди, Люся, – кивнула ей хозяйка, потом повернулась ко мне и отрезала: – Никакой Ксюши у меня нет и не было. Вы ошиблись дверью.
– Но…
– Сказано же: нету здесь таких, ступайте себе, пока милицию не позвала, ходят всякие, выдумывают глупости, – разозлилась Зина, – убирайся, пока цела!
Девчонка, разинув рот, буравила меня взглядом. Видя, что Зина обозлилась до крайности, я выскользнула на лестницу, спустилась на один пролет ниже и села на подоконник. Скорей всего я зашла не в ту квартиру. Может, мне нужна та, что справа?
Послышались шаркающие шаги, по лестнице спускалась Люся, держа в руке яйцо. Увидав меня, она улыбнулась.
– Ксюху ищете?
– В вашем подъезде есть девочка с таким именем? – обрадовалась я.
Люся хитро прищурилась.
– А над нами! Вы же только что в ее квартире были, с тетей Зиной говорили.
Я растерялась.
– Но эта женщина заявила, что никакой Ксюши не знает!
Люся пристроилась около меня на подоконнике, вытащила из кармана кофточки сигареты.
– Она дико на Ксюшу злится, прямо не выносит ее.
– Родную дочь?
– Не, Ксюта ей не родственница.
– А кто?
– Она дочка дяди Вани, ну того пьяного, который на диване спит. – Девушка принялась вводить меня в курс дела: – Ксюхина мама давно умерла, отец ее на тете Зине женился, а у той своя девочка есть, Вера. Вот тетя Зина и принялась Ксюху со свету сживать, все дяде Ване на мозги капала: «Твоя доченька бесстыжая, учиться не хочет, только о шмотках думает, вот моя Верочка…»
Люся остановилась, перевела дух и зачастила дальше:
– Правда, Ксюха и сама хороша. Учиться бросила, с дурной компанией связалась. А потом она тете Зине по полной программе отомстила.
– Каким же образом?
Люся захихикала:
– Тетя Зина дочери на приданое собирала, три тысячи баксов в чулок сложила, а Ксюха их сперла и из дома удрала.
– Когда?
– Да уж больше года прошло.
– И она с тех пор ни разу у отца не появлялась?
– Нет, – покачала ногой Люся, – и не придет. Она мне сказала: «Ну ее, эту Зинку, сама проживу, надоела».
– И отец не искал дочь?
– Ему наплевать, – пожала плечами девица, – небось и не понял, что Ксюхи рядом нет, бухой всегда!
– И Зина тоже не волновалась?
– Скажете тоже, – фыркнула Люся, – да она полгода ходила по двору и орала: «Не дай бог эта воровка мне на глаза покажется! В милицию сдам, пусть судят за грабеж».
– Неужели никому не интересно, куда подевалась Ксюша? Кстати, ты у нее не видела куртку, вот такую, как на мне сейчас?
– Откуда бы у Ксюхи таким вещам взяться, – протянула Люся, – тетя Зина ей только с Верки шмотки отдавала. Не захочет ее доченька распрекрасная, отличница чертова, чего носить, вот тогда Ксюша это и получала.
– Все-таки странно! Молоденькая девушка убегает из дома, и никто даже ухом не ведет.
– Вадька приходил, – вздохнула Люся, – только тетя Зина его с лестницы спустила. Уж как орала! «Знаю, ты ее подучил, скрипач долбаный».
– Кто такой Вадик?
Люся аккуратно сунула окурок в заботливо поставленную кем-то на подоконник пустую баночку из-под «Нескафе».
– Любовь Ксюхина, не по себе дерево срубить решила.
– Можешь поподробней рассказать?
– Запросто, – усмехнулась Люся, – слушайте.
Ксюша выросла в так называемой неблагополучной семье. Родители тратили все деньги на водку, потом мать умерла, а отец женился на Зинаиде, вполне нормальной по виду женщине, крайне отрицательно относящейся к любому алкоголю. Непонятно, почему Зина решила выйти замуж за Ивана. Их семейная жизнь не заладилась сразу: скандалы, драки. У Зинаиды имелась собственная, горячо любимая дочка, и для падчерицы в ее сердце места не нашлось. Два года назад Ксюша влюбилась, да не в кого-нибудь, а в Вадима Семина, мальчика из благополучной, очень обеспеченной семьи. Вадик учился в консерватории по классу скрипки, носил костюм с галстуком, не ругался матом, не пил в подъезде водку, в общем, был птицей из другой стаи, но по непонятной причине между ним и Ксюшей вспыхнул роман.
– Ксюха по нему умирала, – оживленно сплетничала Люся, – прямо дышать в его присутствии боялась, надеялась, что Вадик на ней женится, только я сразу поняла: ничего хорошего не получится. Впрочем, может, и вышло бы у них чего, не знаю! Ксюха небось, когда деньги стырила, к нему поехала, наверное, родители и дали согласие на брак, когда столько долларов увидели! Они-то Ксюху нищетой считали, а тут три тысячи баксов! С такой суммой и полюбить можно!
– Люся, ты где? – раздался снизу визгливый голос. – За смертью тебя посылать! Сколько можно яйцо ждать!
– Ой, – подхватилась девушка, – пора мне.
– Где Вадик живет, знаешь?
– В новорусском доме, – сообщила она, сбегая по ступенькам вниз, – прямо за метро, в нем супермаркет «Перекресток».
Ее щупленькая фигурка исчезла.
– Эй, постой, – заорала я, – а квартира какая?
– Фиг ее знает, – долетело снизу, потом раздался стук, и на лестничной клетке воцарилась тишина.
Тяжело вздохнув, я пошла к метро. Может, этот Вадим, мальчик из хорошей семьи, сумеет объяснить мне: каким образом на Ксюше оказалась белая куртка и куда подевалась Аня? Наверное, юноша все глаза выплакал, разыскивая любимую, да уж, не слишком хорошую новость я ему сейчас принесу, но, как говорила покойная Елена Тимофеевна, лучше ужасная правда, чем неизвестность.
Ознакомительная версия.
