— Если это, как вы говорите, террористы, они, бля, могут ей тогда башку оторвать и показать по ящику! Или, скажете, такого не бывает?
— Я не могу дать никаких гарантий.
— А мне кажется, что миллион баксов — справедливая цена за голову моей жены.
Торк явно не собирался прислушиваться к голосу разума, и Бен решил прибегнуть к жесткому способу, который наверняка будет одобрен руководством.
— Если вы попытаетесь войти в контакт с похитителями или каким-либо образом передать им деньги, вы будете арестованы и осуждены в соответствии с положениями «Патриотического акта».
— Вы шутите.
— Нравится вам это или нет, мистер Генри, Соединенные Штаты ведут войну против терроризма. И мы относимся к этому очень, очень серьезно.
Торк долго-долго смотрел на Бена, а потом вытянул средний палец и демонстративно надвинул на глаза темные очки.
Вернувшись в отель, Торк сразу пошел к себе в номер, не удостоив ни единым словом ни козла из Бюро, ни тайца-полицейского, ни встретившего их менеджера. Пусть жопы лижут хоть себе, хоть друг другу, мать их разэтак.
В номере музыкант направился прямиком к мини-бару, открыл банку «Сингха» и сделал большой глоток. Холодное пиво зажурчало в горле, как чистый горный ручей — ну точно как в той дурацкой рекламе. Мерзкие ролики, хотя пиво действительно освежает — прохладное, прозрачное… Как можно пить воду из горной речки? Какашки енотов, кислотный дождь, токсичные отходы! В горных ручьях кишат паразиты, а еще ртуть, инсектициды и всякая прочая отрава. А пиво освежает и успокаивает. Всяко лучше воды из ручья. Торк рыгнул. Потом потянулся к телефону и позвонил своему менеджеру.
Трубку сняла Мэрибет, помощница Хайдеггера, и тут же выпалила десяток вопросов. С ним все в порядке? Как он? А Шейла как, с ней все будет нормально? Как помочь? Она все, все, что угодно!.. Голос у Мэрибет был теплый и сладкий, само сочувствие и беспокойство. Торк попытался вспомнить, трахал ли он ее… кажется, да. Наверняка бы трахнул, верно?
Но времени на болтовню не было, и он сразу попросил соединить его с Джоном. Раздался писк, волна рок-н-ролла, потом донесся голос Хайдеггера.
— Ну как, с властями переговорил?
— Да они, в жопу, ни на что не способны!
— То есть?
— Какой-то козлина из посольства заявляет, что меня арестуют, если я попытаюсь заплатить выкуп.
— Что?!
— Мол, ее похитили террористы. А террористам платить незаконно.
— Террористы?!
— Он так сказал.
— Невероятно! Они что, правда на это способны?
— Да я, бля, откуда знаю? Он, похоже, так и думает. А с другой стороны, велел мне не высовываться, а он сам попробует разобраться втихую.
На том конце провода повисло молчание. Наконец Хайдеггер спросил:
— Что это значит?
— Понятия не имею.
— Слушай, Торк, мне это не нравится. Передай этой правительственной заднице, пусть только попробуют арестовать тебя за спасение любимой жены — я им устрою! Все СМИ вселенной назовут их сборищем бездушных мудил-бюрократов! Да ну в жопу, ни в какую втихую мы ничего делать не станем! Ты получишь деньги и освободишь жену. В жопу этих посольских шлюх!
Торк обожал слушать, как его менеджер злится. Классно, когда есть «люди» и «помощники». Хайдеггеру по долгу службы полагалось быть взбешенным придурком, капризным ребенком, негодующим адвокатом, ангелом мести — всем, чем требовали его клиенты. В общем, он мог говорить что угодно и вести себя как распоследний засранец.
— Деньги нашел?
— Ну да. Все классно. Слушай адрес, где забирать.
Торк огляделся.
— Погоди-ка, ручку надо.
— Не надо! Банк Пхукета на Пхукет-роуд, в городе Пхукет. Повторяй «Пхукет» — и все!
— Спасибо, Джон.
— Когда она вернется, надо будет поговорить. Кажется, я тебе новый альбом выбил.
Торк просиял.
— Да ты что?!
— Спасай жену. Потом обсудим.
— Ладно. Позвоню потом.
— А, вот еще что. Слушай, Торк, возьми чемодан побольше. Денег чертова куча.
На КПК Бена пришло сообщение с расшифровкой записи разговора Торка с Джоном Хайдеггером. Агент предусмотрительно потребовал, чтобы сотрудники службы безопасности посольства в Бангкоке организовали прослушку телефона в номере музыканта. Любые разговоры Торка записывались и пересылались Бену. Шрифт был такой мелкий, что пришлось щуриться, но суть разобрать удалось. Торк Генри собрался искать приключений себе на задницу.
Шейла сбросила одежду, аккуратно сложила на пол и встала под импровизированный душ. Капитан Сомпорн раздобыл для нее новую губку из люфы, дорогое увлажняющее мыло и бутылочку натурального кокосового масла. Казалось, часть хижины превратилась в настоящий спа-салон.
— Еще что-нибудь нужно?
Шейла обернулась; Сомпорн наблюдал за ней, сидя по-турецки на полу, в одной руке — бутылка холодного пива, в другой — зажженная сигарета, ну совсем как постоянный клиент кабаре, ждущий начала шоу.
— Нет. Все отлично.
— Кокосовое масло — это тебе для кожи. Очень хорошо, полезно.
Шейла с улыбкой отсоединила шланг. Полилась чуть теплая вода; девушка стала намыливать все тело, взбивая густую, крепкую пену.
Любезность Капитана напомнила ей ту рекламную кампанию для производителя французского мыла. Заказчики хотели, чтобы кожа у модели светилась безупречным здоровьем, и отправили ее к специалистам, которые прописали экзотические скрабы, травяные обертывания, грязевые ванны и сеансы увлажнения. Для Шейлы даже наняли диетолога — готовить пищу и следить, чтобы модель выпивала четыре литра воды ежедневно. Целых два месяца вся работа Шейлы заключалась именно в этом — ее готовили как призовую свинью к важной выставке.
Производители французского мыла не жалели средств. Они пригласили знаменитого фотографа-датчанина и лучшего, самого талантливого визажиста; а специально нанятая англичанка (вид у нее был совсем не женственный) должна была распылять на кожу Шейлы нежнейший бронзант золотисто-оранжевого оттенка. Заказчики рекламы шли на все, они даже притащили Карлоса Лемойна, всемирно известного специалиста по окраске ресниц. Он прибыл с целой командой, выгнал фотографа и визажиста и приступил к работе. Три часа вручную прорисовывал каждую ресничку, превращая их в мини-шедевры. Шейла была в восторге — ведь ресницы сделали ее зеленые глаза такими огромными, что они едва помещались в объектив. Несмотря на то что она снималась с обнаженной грудью, люди сначала обращали внимание на ее глаза — настолько они были прекрасны.
Эта рекламная кампания должна была сделать Шейлу звездой, одной из немногих супермоделей, навечно ассоциирующихся с самыми популярными брендами, как Шерил Тигс и фотоаппараты «Олимпус» или Тайра Бэнкс и белье «Викториаз Сикрет». Шейла могла бы обеспечить себя на всю жизнь… если бы не ее привычка ежедневно вдыхать несколько граммов «перуанской пудры»[5]. В конце концов сосуды лопнули, и ярко-красная кровь хлынула из левой ноздри, как из сорванного крана.
Целый час ушел на то, чтобы остановить кровотечение; наконец поток почти иссяк. Фотограф и визажист отважно пытались остановить или скрыть эту течь, но успели сделать всего несколько снимков. Продолжать было невозможно, из носа Шейлы текло. Визажист побежал за ватными дисками, фотограф затопал ногами и, изрыгая невнятные проклятия, убежал покурить косячок. Шейла невозмутимо сделала еще две дорожки «кокоса» и втянула здоровой ноздрей. А что такого, нужно ведь успокоиться после нервотрепки?
Карлос, увидев это, так разъярился, что набросился на модель с кулаками, повалил на пол студии и попытался повыдергать все ресницы острым пинцетом.
В общем, у Шейлы осталась искривленная носовая перегородка и испорченная репутация.
Но фотографии получились ослепительно красивые. Они были центральным элементом всей рекламной кампании. Лицо и тело Шейлы оказались на каждом рекламном щите, в каждом журнале и на каждой упаковке мыла.
С тех пор никто больше не уделял столько внимания ее телу, даже муж, и хотя пленница немножко боялась и не понимала Капитана Сомпорна, она совершенно точно знала, почему он так пристально смотрит.
Шейла налила в ладонь немного шампуня и стала мыть голову. Повернулась, встала лицом к Капитану, смывая с волос мыльную пену.
Взглянула на него, надеясь уловить малейшие признаки реакции, хоть какие-то подсказки. Облизнет губы? Моргнет? Быть может, вздрогнет? Но Капитан лишь пыхтел сигаретой и наблюдал — спокойно и невозмутимо.
Она закончила мыться, взяла полотенце, и тогда он спросил:
— Что едят в Швеции?
Шейла никогда не бывала в Швеции, зато ходила в «Икею» — огромный магазин шведской мебели, в котором было кафе.
— В основном тефтели. Лосось. И бруснику.
