Ознакомительная версия.
Я села напротив психоаналитика. Похоже, блондинок он за свою жизнь насмотрелся всяких. Или же ему было не до медицины. Но ведь сам же велел приезжать!
– У меня депрессия, – сказала я. – Прямо в петлю залезть хочется.
– Анализы принесли?
– Ах, да при чем тут анализы?
– Еще в прошлом веке врачи в таких случаях говорили пациентам, что это от глистов. Я бы хотел убедиться…
– Послушайте, а откуда у вас такая фамилия – Раймондюкас? – в лоб спросила я.
По-моему, вопрос получился вполне достойным глупой блондинки.
– От папы с мамой, – удивленно отвечал психоаналитик, а в глазах уже был интерес. У тебя, голубушка, не просто маниакально-депрессивный психоз, у тебя еще много всяких заморочек – вот что говорил этот взгляд профессионала.
Очень хорошо, подумала я, стало быть, его опыт общения с глупыми блондинками невелик. И если я начну переигрывать – он меня не прищучит.
– Нет, правда?
– А откуда же еще? Я ее сам не придумал.
– Такую фамилию действительно нарочно не придумаешь, – это я отомстила за глистов. – А мы все думали, что это Ленка так прикалывается.
– Какая Ленка? – насторожился психоаналитик.
– Ой, вы ее, наверно, знаете! – тут я выложила на стол руку в фамильных перстнях – фамилия, правда была незнакомая и дореволюционная. – Она однажды говорит – девчонки, я нашла себе погоняло! Одно на всю Москву! Выйду замуж и буду Елена Раймондюкас. Мы ей: как-как? Натощак не выговоришь! Она по буквам! Рай-мон-дю-кас! М спрашиваем: что, грек? Или латинос. А она ржет: не грек и не латинос! Композитора Раймонда Паулса знаете? Так это его незаконный сын, говорит! Если бы законный – был бы Паулюкас! А так – Раймондюкас! Ну, мы тут все легли! Может, спрашиваем, Индюкас?
– Давайте перейдем к делу, – нервно сказал психоаналитик. – Вы, кажется, в петлю лезть собирались?
– Ой, какая там петля! – заголосила я. – Так тот Раймондюкас вам не родственник? А то Ленка говорила – один на всю Москву! Не за вас же она замуж собралась, в самом деле!
– А почему бы и не за меня?
– Ой! Так она же совсем молоденькая! А вам, наверно, уже под пятьдесят!
Вот тут я перегнула палку. Он встал и навис над столом, упираясь ладонями в какие-то медицинские бумажки.
– Вы ко мне по поводу депрессии пришли? А у вас никакой депрессии нет!
– А что же у меня?
– Кретинизм! В четвертой стадии!
– Да? – удивилась я. – А в чем это выражается? Чувствую я себя хорошо, даже голова никогда не болит.
– Нечему там болеть, – объяснил он, садясь. – В общем, я вам выпишу очень полезную вещь. Народное средство от депрессии и попытки залезть в петлю. Принимать утром и вечером, утром натощак, вечером с теплым молоком. И с вас сто долларов за визит.
– Сколько? – спросила я. – У меня таких и денег-то нет!
Пока он пытался закрыть разинутый рот, я полезла в сумочку. Зная, что предстоит разведка, шантаж и подкуп, я не стала мелочиться и взяла с собой только пятисотдолларовые банкноты.
Увидев стопочку в моей руке, психоаналитик тихо крякнул.
– Вот, – я протянула пятисотку. – И давайте рецепт.
– Средство народное, в аптеке может не найтись, пошлите домработницу на базар. Пусть спросит тыквенное семя.
– Кого послать? – я все не могла выйти из образа глупой блондинки. – Домработницы у нас нет. Может, горничную? Или когда шеф-повар поедет закупаться, пусть заодно прихватит?
Психоаналитик вздохнул, вертя в руках пятьсот баксов. Он понимал, что ничем такого гонорара не заслужил.
– Еще вам красное вино полезно, – пробормотал он. Попытка отработать деньги была прямо трогательной.
– Ага! Мы с Ленкой однажды так портвейна приняли на грудь! Так она вышла-то за вас замуж? Или в Москве есть еще Раймондюкасы?
– Вышла, вышла, – подтвердил он и посмотрел на часы. – Знаете, у меня сегодня конференция, доклад…
– Жаль, что мы с ней как-то так разбежались. Она замуж вышла, я замуж вышла. Вы хоть телефончик дайте. Я бы ей позвонила, встретились бы, кофейку, то-се…
– Не имеет смысла. Лены сейчас нет в Москве.
– А куда вы ее отправили? Не в Анталью?
– Нет, в Англию.
– А давно? А то Галя Расторгуева говорила – вы с Леной недавно приезжали, так про Англию ни слова не было.
– Вот как только уехали от Гали – так сразу и решили, что Лена поедет в Англию. Тем более, что ее там страус травмировал, ей нужен отдых. Не понимаю, как люди могу предлагать плохо выезженную птицу! Этих страусов еще дрессировать и дрессировать! У нас вышел из-за птицефермы конфликт, мы решили месячишко пожить раздельно. Лучше вы дайте свой телефон, Лена вернется – позвонит.
Я дала телефон и откланялась.
Что же получается? Получается что красавчик блондин врет без зазрения совести. Он хочет объяснить, почему Лены нет в Москве. Если бы ее лягнул страус и она осталась жива – он бы так и сказал: травма у Леночки, но вот ее телефончик, ей будет приятно услышать ваш голос.
И тыквенное семя! Это же действительно средство от глистов! Ну, Раймондюкас!..
Похоже, я права. Он отравил жену и увез с птицефермы ее тело. Если бы я не напоролась на это тело в сарае – все вообще было бы шито-крыто. Отправил в Англию – и точка! А уж что там с ней стряслось в этой Англии – за то пусть тамошняя полиция отвечает!
Итак, что мы имеем? Пропавшее тело и испорченную репутацию верховых страусов. В целях самозащиты Раймондюкас, очевидно, будет рассказывать встречнему и поперечнему, что Гуленька лягнул Леночку прямо в животик. И что же будет с Расторгуевыми?
О том, что будет со свекром, если его не удастся вернуть из дебрей генетической памяти, я уж молчу.
Значит, нужно всего-навсего отыскать отравленное тело.
На пространстве от птицефермы до Москвы Раймондюкас имел сто возможностей от него избавиться.
Сам он если и проболтается – то не скоро.
Значит, нужно попытаться найти Елизавету из Сокольников, тем более, что Леночка, мир ее праху, очень четко выкрикнула адрес.
И я поехала в Сокольники.
По дороге вспомнила про свое семейство, которым, как всегда в разгар сыскной лихорадки несколько пренебрегаю. Я заехала в гипермаркет и купила всем подарки. В частности, свекровям взяла одинаковый клубничный шампунь. Сделала я это с умыслом. Младшая свекровь Нинель Аристарховна от своих периодв диеты и обжорства, по-моему, немножко рехнулась и стала впадать в детство, ей будет приятно получить розовую бутылочку. Что касается старшей свекрови Авдотьи Гавриловны, которая как раз и следит, чтобы подарков всем было поровну, то ей бы как раз и не мешало чуточку впасть в детство. После того, как мы поймали на чердаке бармена из ночного клуба, который утром пытался самостоятельно выйти из особняка, заблудился и прожил непонятно где, питаясь непонятно чем, около недели, я поняла, что пора принимать меры. Ведь Авдотья Гавриловна про этого бармена попросту забыла. Она проснулась одна и решила, будто так и было. А если кто-нибудь из ее гостей помрет голодной смертью? Или забредет к животным как раз в тот момент, когда Дусенька плавает в бассейне?
Но я, кажется, опять отвлеклась от сюжета.
Что кричала бедная Лена, обзывая Раймондюкаса альфонсом?
– Не глупости, а чистая правда! – вот что она кричала. – И сказала мне ее Елизавета Григорьевна Шишкина! Твоя ненаглядная Лизанька! Которая проживает в Сокольниках на Маленковской улице! Вот ради кого ты хочешь бросить меня, свою жену, которая так тебя любит!
Остается только найти эту Маленковскую улицу…
Я люблю благотворительность. Когда честная старушка или благовоспитанный мальчик оказывают мне помощь при следствии, я плачу, и плачу щедро.
Но еще больше я люблю этюды по актерскому мастерству. Я могу притвориться сантехником, уборщицей из больницы, санитаром из дурдома, генералом угрозыска (это, правда, реже всего, не мой образ), ди-джеем из дискотеки, да кем угодно! Каждый человек ходит, например, в поликлинику. Можно ему позвонить, представиться медсестрой из регистратуры и уточнить данные. А вот частным детективом представляться я уже боюсь. Человек, которому показываешь самодельные детективские корочки, вдруг начинает, щурясь, вглядываться в тебя, да как заорет: «Блин, это же Яша Квасильева!» Самые застенчивые убегают, теряя на ходу сумки и обувь… Я понимаю – читатель при встрече со своим кумиром бешено стесняется, это нормальное явление.
Для Сокольников я вспомнила свою старую и коронную роль. Она меня еще лет двадцать назад выручала.
Оставив «вольво» за углом, я пошла пешком, выглядывая дом, возле которого тусовались бы приличные бабушки.
Я люблю именно приличных бабушек. Когда пристаешь к ним с расспросами, они посылают на общеизвестные буквы не сразу – сперва обстоятельно отвечают. А есть неприличные. Эти мерзавки чуть что – документ требуют. Как-то я в черном парике вела очередное следствие – а меня за чеченского террориста приняли, который пришел подложить под лестницу динамит. По странному стечению обстоятельств у меня в сумке действительно оказалось немного динамита. Это было вещественное доказательство, и я как раз тащила его на анализ. А что касается фальшивой бороды – то как прикажете обойтись без фальшивой бороды с усами хрупкой женщине, которой позарез нужно изобразить спившегося мужика? Конечно, в милиции все разъяснилось. Капитана, который меня допрашивал, увезла «скорая», а меня увез наш мажордом. В таких случаях именно он при всем параде является за мной. Вид у него представительный, особенно когда при смокинге. Если бы не профессиональная привычка всюду таскать с собой булаву и, входя в помещение, ударять ею об пол, совсем было бы замечательно.
Ознакомительная версия.
