Ознакомительная версия.
— Оставь себе.
По новому курсу Пашкина информация потянула всего на двадцатку, но с учетом повторной продажи и это было неплохо. Пашка решил, что секонд-хэнд дороже не стоит, и отработал гонорар исчерпывающим докладом:
— Девушка в голубых джинсах была тут утром. Спрашивала парня в белых штанах. Парень тоже подходил, спрашивал, наоборот, эту девушку. Ушел следом за ней в ту сторону, за буфетный киоск.
Коротко поблагодарив платного информатора, парень убежал туда же. Проводив его взглядом, Пашка спрятал поглубже в карман заработанные деньги и закричал, перекрывая звонким голосом шум прибывающего поезда:
— А вот кому пирожки! Домашние пирожки!
Интуиция прирожденного коммерсанта подсказывала ему, что спрос на актуальную информацию о парнях, девушках, штанах и елках на сегодня исчерпан.
От милиции я убегала, точно зайчик от волка или мышка от кошки — короче, как маленькое безмозглое животное. Поэтому ничего удивительного, что я заблудилась. Это меня огорчило, но не сильно: я была уверена, что приступ топографического идиотизма пройдет у меня раньше, чем разовьются боязнь открытых пространств и фарингит, спровоцированный истошными криками «Ау! Помогите! Спасите!».
Гораздо хуже, что вместе с представлением о собственном местоположении я потеряла и Васю. Попытки дозвониться до него успехом не увенчались, а найти компаньона было очень важно. Не потому, что я нестерпимо страдала от одиночества (я от него никогда особенно не страдаю, мне и собственного общества за глаза хватает), а чтобы прояснить судьбу злополучного контракта, в погоню за наглыми похитителями которого я и отправляла товарища. Оставалось надеяться на нашу случайную встречу. Я трезво рассудила, что ее вероятность повысится, если я вернусь к месту нашего драматического расставания, и двинулась в сторону железной дороги, ориентируясь на трубные вопли невидимых за деревьями поездов. Они привели меня к маленькой станции. Васю я там не нашла, зато обнаружила в некотором отдалении от шумного перрона симпатичное кафе с многообещающим названием «Встреча» и, не придумав ничего лучшего, решила обосноваться там.
«Положимся, так сказать, на провидение!» — разглагольствовал мой внутренний голос, пока я сосредоточенно изучала меню, пытаясь выбрать блюдо, наименее рискованное с точки зрения стремительного развития желудочно-кишечных заболеваний.
Таковыми мне показались кофе и пломбир, и не ошиблась в выборе, осталась довольна и напитком, и десертом. А полчаса спустя выяснилось, что и в смысле выбора точки рандеву моя интуиция не оплошала: Вася нашел меня сам!
— Привет, чем тут кормят? — упав на стул, спросил он и сразу же потянулся к меню — словно мы с ним заранее договорились вместе перекусить, а не расстались при весьма драматических обстоятельствах, чреватых попаданием на нары (для меня) или под поезд (для него).
Я ожидала обмена информацией и впечатлениями, бурного обсуждения приключений и взаимных комплиментов нашей ловкости и сообразительности, но Вася сказал только:
— Тс-с-с! Когда я ем, я глух и нем!
И затем самым добросовестным образом потерял слух и дар членораздельной речи на время, которое понадобилось ему для тотальной зачистки большого блюда с шашлыком. Тщетно я пыталась разговорить обжору или хотя бы добиться от него ответа на вопрос о судьбе дорогого моему сердцу (и карману Гадюкина) немецкого контракта — Вася держался стойко, как Мальчиш-Кибальчиш. Тогда я обиделась, надулась и тоже замкнулась в молчании. Так мы сидели в тишине, нарушаемой лишь его размеренным чавканьем и моим сердитым сопением, до тех пор, пока откуда ни возьмись не появились… Ирка с Вадиком!
— Ах, во-от ты где! — обрадовано вскричала подруга, загодя открывая мне свои медвежьи объятия.
Я с готовностью вылезла из кресла, позволила Ирке меня потискать и безропотно снесла боль в помятых ребрах и неизбежный — один на все времена нашего знакомства — критический комментарий:
— Отощала, как спичка!
— Ну, чем тут кормят? — в продолжение темы спросил Вадик, подарив небрежный кивок мне и страстный взгляд красной книжке меню.
В результате обмениваться информацией, впечатлениями и комплиментами мне пришлось исключительно с Иркой, которая проявила себя с лучшей стороны и не стала молча обжираться, как некоторые. Наоборот, она заботливо подкладывала лучшие кусочки на мою тарелку и приговаривала:
— Кушай, кушай, а то на тебя уже смотреть страшно, кожа да кости!
Любому другому я бы не затруднилась показать, что у меня еще и мышцы есть, ответив на критику моего экстерьера добрым кулачным ударом, но лучшей подруге я еще и не такое прощаю. Поскольку сама Ирка весит шесть пудов и ни одним из них не тяготится, ей мои шестьдесят кило кажутся крайней степенью дистрофии.
— Ну, поговорим о своем, о женском. Рассказывай, как этот негодяй тебя обидел? — сочувственно спросила подружка, самим вопросом четко обозначив тему нашей женской беседы.
Спрашивать, какой негодяй имеется в виду, не имело смысла, но я все-таки покосилась на предателя Вадика и с нескрываемым укором пробормотала:
— Действительно, негодяй!
Болтливый напарник предпочел сделать вид, будто ничего не слышит. Однако ухо у него вытянулось, как у эльфа, и я предложила Ирке для продолжения нашего женского разговора пересесть за другой столик.
Отрепетированный на Вадике признательный монолог занял немного времени, но произвел на чувствительную подружку большое впечатление.
— Да-а-а-а… — протянула она, смахнув невидимую слезинку. — Печальная история. Почти такая же печальная, как повесть о Ромео и Джульетте.
— Ничего общего! — хмуро возразила я. — Там про любовь, а тут наоборот. К тому же там все умерли.
— А тут, наоборот, все живы, — кивнула Ирка. — И именно это тебя угнетает, я понимаю.
Она побарабанила пальцами по столу, потом пристально посмотрела мне в лицо и спросила:
— И что? Ты это так и оставишь?
— А что я могу сделать? — мгновенно разозлилась я. — Убить Сашку?
— Ну, не знаю. — Ирка не забраковала мою мысль, из чего я заключила, что идея ей в принципе нравится. — А где он сейчас?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Может, уже вернулся на родину.
Наша встреча в столице Германии имела характер чудесно-случайной: я приехала к немцам в командировку, а Саша уже полгода сидел в Берлине юрконсультом какой-то крутой фирмы. До этого мы общались исключительно в виртуальном мире сайта «В контакте» и там же условились о реальной встрече, сопоставив свои планы. Я злобно подумала, что сайт «В контакте» заслуживает персонального ракетно-бомбового удара как главный подстрекатель и провокатор.
— Куда вернулся — на Север? — деловито уточнила Ирка, отчасти знакомая с личным делом моего обидчика. — Знаешь, а ведь я никогда не была на Крайнем Севере. А ты? Может, съездим?
Моя добрая (но не для всех!) подруга звучно ударила кулаком правой руки по раскрытой ладони левой, позволяя догадаться, какой может быть наша с ней крайнесеверная экскурсионная программа.
— Слушай, хватит уже об этом! — с досадой попросила я. — Не так уж сильно меня все это мучит, честное слово. Проехали. Забыли. У меня сейчас совсем другая проблема.
Я посмотрела на Васю и, увидев, что он почти справился со своим шашлыком, громко позвала:
— Василий! Ты уже можешь говорить? Готов докладывать?
— И даже выкладывать! — благодушно кивнул Вася, доставая из внутреннего кармана куртки слегка помятый, но по-прежнему роскошный кожаный бювар. — Держи!
— Вау! — радостно взвыл Вадик, тоже узнав кожгалантерейное хранилище нашего бесценного документа. — Немецкий контрактик! Нашелся! Теперь мы можем спокойно возвращаться в наши родные кубанские поля.
— А мы — в наши родные кавказские горы! — обрадованная Ирка подтолкнула меня локтем.
Наши с ней дорогие мужья и мой исключительно дорогой ребенок уже отбыли в Красную Поляну, где мы планировали все вместе встретить Новый год. На горнолыжном курорте, в отличие от более низменных территорий нашего южного края, имелся главный атрибут зимнего праздника — снег.
— Девушка, счет! — Вадик призывно помахал официантке, получил кожаную книжечку и раскрыл ее, торопясь расплатиться и пуститься в обратный путь к родным полям.
Я машинально тоже открыла кожаный бювар, врученный мне Васей, и с удовольствием увидела внутри желтоватую — под пергамент — дизайнерскую бумагу.
— А че так много?! — возмутился Вадик, рассмотрев листочек счета.
— А че так мало?! — с аналогичной интонацией воскликнула я, развернув сложенный втрое контракт.
Изначально — я точно помнила! — он состоял из четырех листов, а теперь их было всего три. Причем отсутствовала самая главная бумага — с подписями!
Ознакомительная версия.
