Ознакомительная версия.
Вообще-то, повальное женское увлечение новомодными идеями похудения и всевозможными диетами выводило Игоря из себя. Да и лишних килограммов у довольно хрупкой жены он не замечал. Зато Ирина была другого мнения, поэтому последовала примеру подруг и тоже начала отказывать себе во всяких вкусных вещах.
Костикову поначалу это совсем не понравилось, но все-таки ему приходилось мириться с ее страданиями по поводу ежедневных взвешиваний, запахом яблочного уксуса на кухне и хрустящими хлебцами из твердых сортов пшеницы, больше похожими на кусочки асфальта, чем на полноценное меню.
Но такую еду Ирина никому не навязывала (а никто и не соблазнялся!), поэтому без зазрения совести могла совершенно спокойно наслаждаться хрустом хлебцев и кисловатым вкусом разведенного яблочного уксуса. Игорь почти неделю терпел такое Иринино самоистязание, но в конце концов начал подкармливать ее обезжиренными йогуртами и низкокалорийными, но довольно вкусными, кашками с сухофруктами.
Еще через неделю супруга сдалась и снова перешла на нормальную еду. Теперь обезжиренные йогурты она стала употреблять только в виде легкого завтрака или десерта. Кстати, Евдокия Тимофеевна тоже считала, что «мужуки не кобели, чтоб на кости кидаться», поэтому тоже обрадовалась этому возвращению к жизни и начала усиленно подкармливать девушку различными пирожками и блинчиками, отказаться от которых ни у кого просто не было сил.
Ко всему прочему, у Бабуси обнаружилось странное хобби – она начала коллекционировать пуговицы. Причем, в громадных количествах. Так как одежда Игоря на предмет их нахождения была самым тщательным образом обследована в первую очередь, то баба Дуся пошла дальше и начала собирать пуговицы прямо на дороге.
Мало того, что она посчитала количество лично добытых пуговиц недостаточным, так она решила превратить квартиру Костиковых в склад. Именно для этой цели, как считал детектив, баба Дуся подключила к непростому делу всю окрестную ребятню. Теперь в любое время дня и ночи мог раздаться стук в дверь и на пороге могли возникнуть мальчишки от мала до велика с зажатыми в кулаках пуговками.
Этими кусочками дерева и разноцветной пластмассы, с двумя и четырьмя дырочками, с ножками и петельками, была засыпана вся комната Евдокии Тимофеевны. Но так как старушка никого к уборке квартиры не привлекала, то и жаловаться, собственно говоря, Игорю было не на что.
Дома детектива ждал сюрприз: прямо с порога Бабуся выплеснула на него поток новостей:
– Горяшка, где ж ты бегаешь? Тут без тебя такое… такое случилось!
Если бы нервы Костикова были чуть менее крепкими, сердечный приступ был бы ему просто гарантирован. К счастью, жизненные невзгоды уже закалили характер, поэтому Игорь не торопился падать в обморок даже при виде округленных глаз бабы Дуси. «У нее и сбежавшее молоко может означать крах всего человечества», – вспомнил внук происшествие двухнедельной давности, после которого старушка хотела уйти в монастырь.
– Это где ж ты шлялся-то? – подозрительно спросила Бабуся, продолжая допрос с пристрастием. – Пять минут назад племянница звонила, а ты где пропадал?
– Фрося? – удивился он.
– Сам ты Фрося, – махнула на него рукой баба Дуся. – Ты с утра к Фросе что ли ездил? Я тебе про Марину говорю, про племянницу городскую.
«Когда же все это закончится? Она что, специально меня мучает?» – ломал голову Игорь, набирая уже знакомый номер, и внутренне приготовясь к истерике и женским слезам. Как ни странно, ничего такого не последовало – в трубке он услышал ровный приятный голос своей клиентки:
– Игорь Анатольевич, я заранее хотела попросить у Вас прощения за назойливость… У меня проблема – не могу нигде найти портниху, чтобы заказать траурное платье. Ни одна из моих знакомых в короткий срок не берется ничего сделать.
Пока Костиков судорожно соображал, когда в последний раз он интересовался портнихами и по какому делу они проходили, Марина Аркадьевна продолжила:
– Вы бы не могли спросить жену, может быть, она порекомендует мне кого-нибудь?
Детектив с облегчением выдохнул – такой пустяк был вполне в его силах – он позвал к телефону Ирину.
– Вахту сдал? – хитро спросила Бабуся, собирая на стол к обеду. – Пускай Иришка с ней пообщается, может, подружаться.
Игорь напряженно прислушался, но тревожных ноток в голосе жены не услышал. Он с облегчением выдохнул и улыбнулся: кажется, проблемы обходят стороной его семью. «Слава Богу, что хотя бы на этот раз никакой ревности нет», – обрадовался Костиков, больше всего на свете не любивший женских истерик и ревности.
Он со спокойным сердцем направился в спальню и… застыл на пороге. Нет, она даже не была похожа на ту комнату, которую Игорь покинул утром. Вместо аккуратно заправленной постели он увидел какой-то ворох белья, причем, преимущественно своего. Первой в его голове пронеслась мысль о том, что Ирина по каким-то причинам решила выгнать его… Или уйти сама… Или собралась устроить распродажу старых вещей.
«Ничего себе! – удивился он, доставая из общей кучи почти новый костюм. – Мне его Гоша из Англии привез два месяца назад, а ты его в „сэконд хэнд“? – с возмущением вел Костиков свой монолог. – А эту пару мы в прошлом году купили, она даже не успела мне надоесть…»
– А, разбираешь, – довольно улыбнулась Евдокия Тимофеевна, заглядывая в комнату. – Чегой-то с тобой? Прям лица нет… – удивилась она, подходя к внуку.
– Что это все значит? – еле выдавил Игорь Анатольевич, внутренне уже приготовясь к самому худшему известию.
– Да это я твои костюмчики проветривала, – с самым невинным выражением лица сообщила баба Дуся. – Ну, пуговицу я искала какую-нибудь серенькую, чтоб на ту похожа была, – добавила она, увидев недоумение на лице внука. – Дай, думаю, посмотрю, может, и у мово Горяшки на пинжаке пуговка с черточками есть…
Игорь просто в ужасе был от таких методов ведения следствия и даже хотел учинить большой скандал. Но тут, как на грех, в памяти всплыли совсем недавние подозрения про «сэкод хэнд» и развод, и не смог удержаться от смеха:
– Ой, Евдокия Тимофеевна, Вы меня с такими шуточками раньше времени в могилу сведете, – рассмеялся он, падая на гору одежды. – Вы в следующий раз хотя бы меня заранее предупреждайте, когда обыск делать надумаете!
Долго сердиться на Бабусю не мог никто, поэтому вскоре после того, как Евдокия Тимофеевна клятвенно пообещала всю одежду на полки и вешалки возвратить и больше без разрешения владельца не трогать, мир в семье был восстановлен.
– Большое спасибо, Марина Аркадьевна, – поблагодарила женщина и закрыла дверь.
Оставшись в пустой квартире почти в одиночестве, Тамара впервые за весь день смогла подумать спокойно. А подумать было над чем. Во-первых, над тем, что бытовые проблемы накрыли ее с головой. Ей одной приходилось работать за двоих, потому муж ее несколько лет назад погиб в автомобильной катастрофе, оставив ее с сыном. Конечно, Стас у нее уже взрослый мальчик – в этом году уже пятнадцать исполнилось, вот только забот от этого не убавилось.
Хорошо еще, что ко всему прочему ее хотя бы в смерти Валентина Петровича не обвинили. Банальная ангина Стаса, с которой он попал в больницу, сослужила хорошую службу: Тамара с сыном оказались вне подозрений, так как все время были под наблюдением врачей, что и обеспечило Калининым твердое алиби.
– Мам, а мы теперь здесь жить будем?
Женщина обернулась на голос:
– Ты здесь?… Ой, даже не знаю…
Мальчик подошел ближе и обнял ее. У них в семье всегда царила атмосфера взаимопонимания, но в последние дни мама с сыном еще больше сблизились. Стас уже имел ясное представление о том, что Валентин Петрович после смерти отца остался их единственным родственником, на помощь которого они могли рассчитывать в будущем. И то только потому, что его мама, Тамара Григорьевна Калинина, была единственной и любимой племянницей бабушки Маргариты. Теперь они лишились и этого.
Стас и сам прекрасно видел, сколько искреннего горя вырвалось наружу после строгой телеграммы – мать постарела буквально в считанные часы. Он и сам очень переживал: каждое лето вместе с племянником Валентина Петровича он почти по три месяца гостил в Тарасове.
– Мам, а правда, что мы теперь здесь жить будем? – повторил он свой вопрос.
– Н-не знаю, наверное, – неуверенно пожала плечами Тамара Григорьевна.
Она и сама еще до конца не верила в то, что Валентин Петрович, муж ее покойной тетки, оставил ей с сыном половину своей четырехкомнатной квартиры в престижном районе города. Конечно, у них были очень хорошие отношения, которые они поддерживали до самого последнего времени, но решение это все равно Тамару Григорьевну удивило. «У него собственная племянница есть и Аркашка. Зачем мы ему?» – ломала голову она, получая каждый каждый год приглашения.
Ознакомительная версия.
