Ознакомительная версия.
– Я тоже детективы читать люблю, только времени нет, сын маленький, муж, работа. Некогда иной раз причесаться, не то что читать. Если б хоть работала где-нибудь подальше, по дороге, глядишь, книжечку и раскрыла бы, а то два шага от дома.
– Спасибо вам, Катенька, за компанию, мне уже пора ехать. Может быть, я вечером на ужин загляну, так что я с вами не прощаюсь.
– Конечно, заезжайте, мы своих постоянных клиентов любим, я попрошу повара для вас что-нибудь повкуснее приготовить. Вы что любите, мясо или птицу?
– Я люблю рыбу, – улыбнулась Вероника.
– Будет вам рыба, обязательно приезжайте, – клятвенно пообещала Екатерина.
– Ну, раз будет рыба, то я обязательно буду, – в свою очередь, поклялась Ника и вышла из кафе.
Прежде чем сесть в машину, она присела на корточки и заглянула вниз.
– Дуся, как ты думаешь, нас сегодня еще не заминировали?
Болонка соскочила с рук Ники и встала у двери машины, интенсивно виляя хвостом. Это говорило о том, что ей не терпится запрыгнуть на заднее сиденье.
– Значит, можно спокойно ехать, теперь мой «миноискатель» всегда при мне, – усмехнулась Вероника и распахнула дверцу, пропуская Дуську вперед.
Вероника откинула голову на подголовник сиденья и задумалась.
– Что же дальше? Во-первых, нужно заехать в поликлинику и узнать, где живет Нина – медсестра, которая вчера должна была делать укол Зинаиде Григорьевне. И попробовать что-нибудь разузнать.
Ника не стала спрашивать про Нину у Кати, побоявшись, что та заподозрит ее в чрезмерном любопытстве. Девушка еще может пригодиться, ведь она живет рядом с домом, где произошло преступление, поэтому наверняка будет в курсе всех сплетен. И так пришлось выкручиваться, когда Вероника поняла, что ее занесло с вопросами. Поэтому она быстренько свалила.
Девушка залезла в карман юбки за жвачкой и вытащила вместе с упаковкой тетрадочный листок, который нашла вчера в квартире Зинаиды Григорьевны. Она развернула его и уставилась на каракули, похожие на иероглифы.
– Да, по-моему, здесь без шифровальщика из ЦРУ не разобраться, – проворчала она. Но потом, как следует вглядевшись, вдруг начала понимать, что там написано.
«Верен…и, 5 плетка спр… Пап… найди».
– Что за ребус? Вареники, пять плеток, что это? Спр… может быть, справка? Какие вареники? Что за плетка? Ой, мамочки, нет, тут что-то другое. Я нашла это у кровати покойницы, значит, она пыталась что-то написать. Кому она могла это адресовать? Елки-палки, кроме меня, ей писать некому, значит, это послание для меня. Вареники, это, наверное, Вероника, 5 плетка спр… а может, плитка справа? Пап… это про папку, она же упомянула про какую-то папку. Найди, точно для меня, она просит меня найти убийцу. Итак, что же получилось? Вероника, пятая плитка справа, папка, найди. Интересно, и где же мне искать эту пятую плитку справа? Какая плитка, паркетная на полу, тогда в какой комнате и справа от чего? Может быть, это плитка в ванной или в туалете, а может, на кухне? О, боже, есть от чего сойти с ума! Поеду-ка я к бабульке, вдруг что новенькое узнаю, заодно прощупаю почву на предмет проникновения в квартиру.
Ника решительно завела машину и поехала к многоэтажкам. Бабуля уже сидела на своем посту и самозабвенно щелкала семечки. Она аккуратно складывала шелуху на газетку, которую разложила рядом с собой на лавочке.
– А, доченька, приехала? А я вот на утренний моцион выползла, дай, думаю, посижу на солнышке. Зинаиду-то вчера забрали, ага, в морг увезли, а квартиру хотели опечатать. Только Мария попросила под свою ответственность пока этого не делать. Нужно, говорит, все по-людски сделать, поминки собрать. Участковый-то наш мужик хороший, не стал опечатывать. Да и толку-то от этого? Ленточку на дверь наклеят и думают, что все, никто не залезет.
– А что, могут залезть? – удивилась Ника.
– Дык, лихих людей много, пронюхают, что жилье бесхозное да с добром, быстро захотят ручки погреть. Счас время-то какое?
– Вроде там дверь железная? – не сдавалась Ника.
– Для теперешних воров это не препятствие, куда хошь залезут и что хошь унесут.
– Клавдия Петровна, а как бы нам с вами в квартиру попасть? Мы ведь не воры, просто я хочу еще раз посмотреть, может, удастся какую-нибудь ниточку найти.
– А что, это мы с тобой организуем, ключики у соседки есть, она баба хорошая, никому не скажет, ей только бутылочку поставить надо. Сама-то она не пьет, да муж у ей алкоголик, по утрам изводит бабу до коликов, дай, мол, на опохмелку. Она аж на трех работах горбатится, подъезды моет, а он, леший, все пропивает.
– Зачем же терпит? Взяла бы да разошлась, – удивилась Ника.
– Да они уж давно в разводе, толку чуть. Живут-то в одной квартире, а у него кулак что кувалда, вот она и боится. Легче, говорит, ему, ироду, бутылку купить, чем бегать от него по комнатам. Сын-то в армии сейчас, мать не дождется, когда он приедет, может, тогда этот алкоголик угомонится, побоится сына-то, тот мать в обиду не даст.
– Взяла бы да разменялась, – пробормотала Ника, – что терпеть-то?
– Это легко сказать, детка, а попробуй-ка разменяй малогабаритку-то, не вот получится. Да что говорить, в кажном дому по кому, у кажного свое. На-ка, девонька, газетку эту с мусором в урну брось, и пойдем к Марии подымемся.
– Сейчас, Клавдия Петровна, я только до магазина быстренько доеду, вы же сами сказали, что нужно водки купить. Вот я и куплю, а для Марии тогда, наверное, лучше тортик взять, как вы думаете?
– Возьми, милая, возьми, если денег не жалко. Когда к людям с вниманием, и они к тебе тем же местом, это закон божий, его блюсти надо.
– Да, Клавдия Петровна, еще один вопрос хочу вам задать. Вы точно знаете, что медсестра была незнакомой, или вы просто не разглядели лица из-за маски? В тот день Ниночка дежурила, может, это она была?
– Нет, милая, я хоть и старая, но маразмом пока не страдаю. Нина маленькая и полненькая, а та была высокая и худая. Ниночка никогда просто так не пройдет, всегда остановится, о здоровье спросит, а эта как молния проскочила.
Вероника пошла к машине, а бабулька, кряхтя и охая, поднялась с лавочки и засеменила домой. Дуська мирно посапывала на заднем сиденье машины и даже не подняла головы, когда Ника завела мотор. Она уже привыкла к дорожной жизни, поэтому не реагировала.
Вероника съездила в магазин, купила две бутылки водки, полкило шоколадных конфет и десять штук пирожных. Когда она вернулась обратно к дому, Клавдия Петровна стояла у окна своей квартиры и махала ей рукой, приглашая заходить.
– Ну что, купила водки-то? Я ведь поднялась, под дверьми послушала, этот ирод уже буянит, так что мы сейчас для Марии как ангелы с небес спустимся. Пошли, милая, пошли.
Они поднялись на третий этаж в лифте и сразу услышали отборную брань, глухо доносящуюся из-за двери. Когда Клавдия Петровна нажала на кнопку звонка, буян в ту же секунду замолк, будто подавился. Открыла им женщина с измученными глазами. Она с удивлением посмотрела на странную парочку и пробормотала:
– Здравствуйте, Клавдия Петровна, случилось что?
– Нет, соседушка, слава богу, все в порядке. Мы вот тут с Вероникой в гости к тебе, не прогонишь?
– Проходите, – устало предложила Мария, отступая в сторонку, – только мало радости в гостях там, где покою никакого нет.
– А вот мы и пришли, чтобы ирода твоего утихомирить.
– Его только могила, наверное, утихомирит, – махнув рукой, сказала хозяйка и отступила в глубь квартиры, приглашая их проходить.
Вероника с бабкой прошли на кухню, которая на удивление сияла девственной чистотой. До того она была беленькой и опрятной, что Нике захотелось непременно попить здесь чая с принесенными пирожными. Она выставила на стол покупки и дружелюбно обратилась к хозяйке:
– Давайте пить чай, а это отнесите вашему «квартиранту», чтобы не мешал нам.
И Ника показала на две бутылки водки. Мария схватила их и проворно спрятала под фартук.
– Очень жирно будет, сразу две-то. Сейчас отолью четвертинку, а остальное потом. Он ведь до того допился, что с одной рюмки столбенеет. Так что мне этого литра надолго хватит. Я ему еще иногда снотворное подбавляю, чтобы выпил да спал. Уже никакой силушки нет терпеть все это, скорей бы Сереженька из армии вернулся, может, вздохну тогда. Одного боюсь, как бы тоже не пристрастился, говорят, алкоголизм по наследству передается. Если такое случится, я руки на себя наложу, незачем мне тогда жить на этом свете. Сейчас-то я только ради сына все и терплю, – и она смахнула с глаз набежавшую слезу.
Потом достала из стола пустую четвертинку и, откупорив бутылку, заученным движением ловко налила туда водки. Остальное спрятала и, извинившись, пошла в комнату, из-за дверей которой доносилось злое ворчание.
Хозяйка вернулась буквально через минуту и тут же включила чайник. Потом посмотрела на старушку и спросила:
Ознакомительная версия.
